Он очень огорчился, когда она отказалась составить ему компанию и вернулась к Дайане. Может, почувствовала в его настойчивости желание побыть с ней наедине? Но он не думал об этом, то есть, конечно же, думал и очень к этому стремился, но не сейчас.
Когда они подъехали к перевалу, его уже окутала густая тень. И она быстро расплывалась, словно чернильное пятно, только самые отдаленные равнины были еще освещены солнцем. За сумрачными деревьями с обеих сторон высились серые скалистые стены – крики детей и мычание скота отзывались в этом каменном коридоре гулким эхом.
Фрэнк подбросил в огонь дров, и тут же сноп искр взметнулся в ночное небо. На пути им попалось очень подходящее сухое дерево – казалось, оно только их и ждало. И огонь, жадно охвативший изрубленный ствол и сучья, взвился ровным высоким пламенем в безветренном воздухе.
Отблески огня мерцали на лицах детей. Когда они смеялись, их глаза и зубы так и сверкали. Они по очереди загадывали загадки, и Грейс заставила всех поломать головы над любимой загадкой Роберта. Она залихватски надвинула на лоб новую шляпу, падающие на плечи локоны сейчас, в отсвете пламени, были золотисто-рыжими. Никогда еще она не выглядела такой хорошенькой, думала Энни.
Приготовленный на костре незатейливый ужин – бобы, бифштекс, ветчина и испеченный в золе картофель – был таким вкусным!
Фрэнк был у них за кострового, а Том отправился к источнику за водой для кофе. Дайана вместе с детьми пыталась разгадать загадку. Все думали, что Энни знает ответ, и, хотя на самом деле она его забыла, ей было приятно, что ее оставили в покое и она может просто посидеть, привалившись к седлу и думая о своем.
Они достигли этого места около девяти часов, когда уже почти стемнело. Этот и последний переход были тяжелыми – перевал очень крутой, а по бокам – словно стены собора. Наконец вслед за коровами они вышли к раскинувшемуся перед ними пастбищу.
Сочная густая трава в полумраке казалась совсем черной; весна сюда пришла позже, чем на равнины, и, наверное, поэтому цветов было меньше. Теперь над ними высилась одна, самая высокая гора, на западном склоне ее слабо розовело серебро снега, до которого все же доходили слабо теплившиеся лучи солнца.
Пастбище было окружено лесом, на более высоком его краю стояла хижина с небольшим загончиком для коней. По другую сторону меж деревьями петляла речушка – к ней они все сразу и устремились – и коровы, и люди, и лошади. Том предупреждал, что ночи здесь холодные и нужно захватить теплые одеяла, но пока вечер был теплый и благоухал ароматами.
– Ну как ты там, Энни? – Фрэнк подбросил в костер еще дров и подсел к ней. Из тьмы – где слышалось мычание невидимого скота, – возник вдруг Том.
– Замечательно, только вот чертовски ноет зад.
Фрэнк засмеялся. Но у Энни болел не только зад. Ныли икры, а внутреннюю часть бедер она так натерла, что морщилась при каждом движении. Грейс в последнее время ездила еще меньше, чем она, но когда Энни спросила ее, не болит ли нога, уверила, что нет, ничего не болит, все просто прекрасно. Врала, конечно, но Энни не стала допытываться правды.
– Помнишь тех швейцарцев, что мы повстречали в прошлом году, а, Том?
Том, наливавший воду в кофейник, засмеялся и сказал «еще бы!». Поставив кофейник на огонь, он сел рядом с Дайаной и стал слушать Фрэнка, который рассказывал, как они с Томом ехали на машине через Прайор-Маунтин и как им перекрыло дорогу стадо. А позади коров плелись эти ковбои, разодетые в пух и прах.
– На одном были кожаные брюки ручной работы – такие стоят не меньше тысячи. И что самое смешное – они не ехали верхом, а вели лошадей за собой, у этих бедолаг был жутко нсчастный вид. Мы с Томом опустили стекла и спросили – не надо ли чем помочь, но они не поняли ни слова из того, что мы сказали.
Энни тайком следила за Томом. Слушая рассказ брата, он улыбался своей милой улыбкой. Он, видно, почувствовал ее взгляд, потому что посмотрел в ее сторону, и в глазах его не было удивления: он знал, что она на него смотрит, и хотел этого – у нее дрогнуло сердце. Она не сразу отвела взгляд, но потом, смутившись, улыбнулась и повернулась к Фрэнку.
– Мы тоже не понимали, что они там лопочут, поэтому просто помахали им и поехали дальше. А немного выше по дороге, видим, стоит новенький «Виннебаго», а за рулем дремлет наш старый знакомец. Мы его сразу узнали: это был Лонни Харпер, у него здесь много земли – только он управиться с ней толком не умеет. Ну, мы, конечно, тут же спрашиваем, не на его ли стадо только что наткнулись, а он говорит: «Да, мое, а ковбои – из Швейцарии, отдыхают здесь на каникулах».
Вот, говорит, построил тут показательное ранчо-пансионат. В общем, эти ребята платят ему по нескольку тысяч, чтобы он разрешил им делать то, для чего обычно нанимают помощников. А почему, спрашиваем, они ходят пешком? Он засмеялся и говорит: им так нравится – потому что они в первый же день натерли себе зады до крови и больше в седло не садятся. И коням тоже неплохо – отдыхают.
– Действительно, неплохо, – сказала Дайана.
– Ага. Эти бедолаги швейцарцы спали на голой земле и ели пустые бобы, приготовленные на костре, а их хозяин спал в «винни», смотрел телик и жрал деликатесы.
Вода закипела, и Том приготовил кофе. Близнецам надоели загадки, и Крэг попросил Фрэнка показать Грейс фокус со спичками.
– О, нет, – взмолилась Дайана.
Фрэнк вынул коробок, вытащил оттуда две спички и положил одну себе на ладонь, а другую с важным видом потер о волосы Грейс. Она несколько искусственно засмеялась.
– Ты физику учила?
– Да-а.
– Ну тогда знаешь, что такое статическое электричество. Все построено на этом. Вот я заряжаю спичку.
– Угу, – саркастически произнес Скотт, но Джо цыкнул на него. Держа заряженную спичку в левой руке, Фрэнк медленно поднес ее к ладони правой так, что головки спичек соприкоснулись. Как только это произошло, раздался громкий треск, и первая спичка «выпрыгнула» с ладони. Грейс от неожиданности вскрикнула – все расхохотались.
Грейс заставила Фрэнка повторить фокус несколько раз, а потом попробовала сделать сама, но у нее ничего не вышло. Фрэнк сочувственно качал головой, делая вид, что не понимает, почему у нее не получается. Дети были в восторге. Дайана, видевшая этот фокус сотни раз, устало и снисходительно улыбалась.
Как ни странно, она и Энни вполне ладили. А ведь только вчера Дайана очень холодно приняла известие о том, что Энни тоже решила ехать на пастбища. Но сегодня, когда они трусили бок о бок позади стада, им легко говорилось на самые разные темы. Энни только диву давалась. И все же за внешним дружелюбием Дайаны она чувствовала – ну не то чтобы недоброжелательность, но и нечто большее, чем просто недоверие. Особенно когда Энни общалась с Томом. Собственно, поэтому Энни и отказалась ехать с Томом на вершину, хотя ей очень этого хотелось.
– А что ты думаешь, Том? Может, попробовать с водой?
– Пожалуй. – Подыгрывая брату, Том передал ему бидон с водой, и Фрэнк велел Грейс закатать рукава и сунуть руки. Грейс так хихикала, что половину содержимого бидона вылила на рубашку.
– Помогает лучше зарядиться, понимаешь?
Спустя десять минут Грейс, вся промокшая, но так и не достигшая результата, сдалась. За это время фокус успешно проделали Том и Джо. У Энни ничего не получилось, у близнецов – тоже. Дайана призналась Энни, что, когда Фрэнк обучал этому фокусу ее, заставил сидеть в кормушке для скота – тоже для «подзарядки».
Скотт приставал к Тому, чтобы тот показал фокус с веревкой.
– Это не фокус, – возразил Джо.
– Нет, фокус.
– Нет, не фокус, правда, Том?
– Смотря что вы называете фокусом, – улыбнулся Том.
Он вытащил из кармана обычную бечевку около двух футов длиной. Связал концы – получилась петля.
– Ладно, – сказал он. – Теперь помощницей будет Энни.
– Только если мне не грозит гибель, – шутливо предупредила Энни.
– Ну что вы, мэм, как можно! Вы ничего не почувствуете.
Встав перед Энни на колени, Том попросил ее поднять вверх большой палец правой руки. Она подчинилась, и он набросил на него петлю, попросив ее внимательно следить за происходящим. Натянув другой конец петли левой рукой, он средним пальцем правой руки закинул одну сторону петли на другую. Затем перевернул руку, и она оказалась под петлей; после того как он повторил это движение еще раз, его палец оказался вплотную прижат к пальцу Энни.
Теперь их пальцы были соединены накрепко, и непонятно, как можно было распутать все эти узлы. Том ничего не предпринимал, и Энни подняла на него удивленные глаза. Он лишь улыбнулся в ответ, и близость этих лучистых голубых глаз так ее волновала…
– Теперь смотрите, – мягко произнес он. Энни перевела взгляд на их соприкасающиеся руки: Том осторожно потянул бечевку, а она легко соскользнула с пальцев – причем ни один узел не нарушился.
Он показал фокус еще несколько раз, его попробовали повторить Энни, Грейс и близнецы, но ни у кого больше он не получился, только у Джо, но по хитрой ухмылке Фрэнка Энни поняла, что и он знает секрет. Знала ли этот секрет Дайана – было трудно сказать: она с рассеянным видом сидела в сторонке и потягивала кофе.
Когда все попробовали свои силы, Том смотал бечевку в аккуратное кольцо и вручил ее Энни.
– Это что, подарок? – спросила она.
– Нет, – ответил Том. – Держите у себя, пока не поймете, в чем тут дело.
Проснувшись, Энни не сразу сообразила, где она. Потом вспомнила и поняла, что круглое светящееся пятно – это луна. Она висела так близко, что казалось, будто можно потрогать рукой ее кратеры. Повернув голову, она увидела рядом личико спящей Грейс. Фрэнк предложил им переночевать в хижине – там обычно располагались, если шел дождь. Энни уже почти согласилась, но Грейс уговорила ее остаться вместе со всеми под открытым небом. Сейчас все уже видели не первый сон, лежа в спальных мешках вокруг догорающего костра.
Энни чувствовала себя такой бодрой и выспавшейся, что поняла: больше ей не уснуть. К тому же она страшно хотела пить. Энни села и огляделась. Бидона с водой поблизости не было, а искать она не хотела, боясь потревожить спящих. Темные силуэты коров отбрасывали на залитую серебристым светом траву еще более темные тени. Осторожно выбравшись из спального мешка, Энни опять почувствовала боль в мышцах. Все легли спать в одежде, сняв только ботинки и носки. На Энни были джинсы и футболка. Она босиком направилась к ручью.
Роса обожгла холодом ее ноги. Энни внимательно смотрела на землю, боясь наступить на нечто, не очень романтическое, но неизбежное там, где пасется скот. Высоко над деревьями ухала сова. Может, этот крик и разбудил ее? А может, свет луны, или она просто проснулась по привычке. Коровы поднимали головы, когда она проходила мимо, а Энни приветливо с ними здоровалась, чувствуя себя последней идиоткой.
Трава у ручья была сильно притоптана копытами. Вода текла медленно и тихо, в ее зеркальной глади четко отражался сумрачный лес, растущий на противоположном берегу. Энни пошла вверх по течению и вскоре оказалась у места, где поток делился надвое, образуя крошечный островок с деревом посредине. В два прыжка Энни пересекла ручей и отправилась к клиновидному выступу, где можно было, встав на колени, напиться. Если глядеть с этого места, в воде отражалось только небо. Энни залюбовалась отражением луны – таким прекрасным, что жаль было его тревожить. Наконец она коснулась воды и вздрогнула, как от ожога. Та была холоднее льда, словно только что покинула древние, застывшие под снегом вершины. Энни обтерла обжигающей водой лицо, а уж потом сложила ладонь ковшичком и зачерпнула еще раз, и тогда уже стала пить, снова любуясь отражением луны. И вдруг луну заслонила мужская фигура. Энни совсем не испугалась: даже не подняв глаза, она уже знала, что это Том.
– Что-нибудь случилось? – спросил он.
Прищурившись от яркого лунного света, она взглянула на Тома и, увидев на его лице тревогу, улыбнулась.
– Да нет, все нормально.
– Я проснулся и увидел, что вас нет.
– Ужасно захотелось пить.
– Это от ветчины.
– Наверное.
– Как водичка? Не хуже, чем дождевая – тогда, на празднике?
– Почти такая же. Попробуйте сами.
Том посмотрел на воду, сразу поняв, что пить с того места, где стоит Энни, удобнее.
– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? Не помешаю?
Энни стало смешно.
– Ну что вы, что вы. Будьте моим гостем.
Том тоже перешел ручеек у деревца. Энни смотрела на него, понимая, что в этот момент он не просто переходит на другой берег, за этим таится нечто большее. Он с улыбкой опустился рядом на колени и, молча зачерпнув воду, стал пить. Серебристые струйки стекали меж его пальцев.
Энни знала: это должно было случиться. Есть вещи, которые неотвратимы. И той ночью она затрепетала, почувствовав приближение неминумого. Позже, вспоминая эти минуты, она неизменно испытывала глубокое волнение, это ощущение не притуплялось от времени. И она никогда не сожалела о том, что произошло.
Том перестал пить и, по-прежнему стоя на коленях, повернулся к ней. Видя, что он собирается утереть лицо, Энни опередила его и сделала это сама. Ее пальцы ощутили холод капель, и она, наверное, отдернула бы руку, но ее задержало проступавшее сквозь холод тепло его кожи. И она вдруг забыла весь этот мир, потрясенная этим прикосновением.
В лунном свете глаза его утратили свой обычный цвет, стали маняще бездонными, и она погрузилась в эту бездну – с удивлением и восторгом, не думая об опасности. Том нежно коснулся ее руки, все еще лежавшей на его щеке, сжал ее и поднес к губам. Его поцелуй словно обозначил конец долгому ожиданию.
Затаив дыхание, Энни смотрела на Тома. Свободной рукой она провела по его щеке, почувствовав под ладонью дневную щетину, а потом – по мягким волосам. Его рука, в ответ ласково скользнув по ее плечу и шее, тоже остановилась на ее лице. Энни блаженно закрыла глаза, наслаждаясь нежными прикосновениями его пальцев, совершающих медленный путь от висков до уголков рта. Том коснулся ее губ, она приоткрыла их, и он ласково очертил их контур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48