Возможно, он счел, что она достаточно наказана, и приехал забрать ее домой. Или у него есть вести о Николасе, о том, что тот наконец-то убит, и он прибыл, чтобы порадоваться ее горю. В таком случае келья, может, и предпочтительнее, подумала она. Однако в ней взыграло любопытство.
В сопровождении монахинь она покинула свое убогое жилище и по тропинке зашагала к главным зданиям монастыря и гостевому дому. Злой ветер хлестал женщин, трепля на них одеяния и платки; косой дождь колол, словно штопальные иглы; пламя в светильнике металось и чадило. У Мириэл мелькнула мысль, что можно бы попробовать нырнуть в темноту и скрыться, но она быстро отказалась от этой идеи. Она и так уже продрогла до костей, а без пищи и приличной одежды рассчитывать не на что. Она либо умрет от холода, либо забредет в трясину.
Женщины вздохнули с облегчением, когда ступили под свод крытой аркады и пошли вдоль стены сада возле монастырского кладбища. В просвете между летящими тучами замерцала луна, и они увидели, что дорогу им преграждает фигура с распростертыми руками, будто только что сошедшая с распятия. Адела вскрикнула и зажала рот кулаками. Сестра Игнатия, женщина более стойкая, вопль сдержала, но попятилась, будто норовистая лошадь, задом толкнув Мириэл так, что той, дабы не упасть, пришлось опереться на стену.
Сестра Игнатия почти мгновенно оправилась от потрясения и выхватила у Аделы светильник. Неровное пламя высветило в темноте лицо привидения. Оно было похоже на голый череп. На его макушке развивались седые лохмы, а глаза казались пугающе пустыми и в то же время пронизывали насквозь.
Адела заскулила и прижалась к Мириэл. Та в смятении и жалости смотрела на представшее ее взору зрелище.
– Матушка Хиллари? – робко окликнула она.
Голова старой монахини чуть дернулась в сторону, запавшие глаза прищурились.
– Вы не видели моего кота? – спросила она. – Никак не могу его найти.
Сестра Игнатия закатила глаза.
– Опять сбежала из лазарета, – раздраженно буркнула она, уже окончательно оправившись от страха. – Держи. – Она вернула светильник Аделе. – Отведи госпожу Уиллоби в гостевой дом, а я займусь ею. – Приблизившись к старой женщине, она взяла ее за обе вытянутые руки и быстро опустила их. – Пойдем, – властно сказала она. – Сейчас найдем твоего кота. Разве в такую погоду он станет гулять? Следуй за мной.
Мириэл сняла с себя одеяло и накинула его на хрупкие плечи старой женщины. Ее поразила тщедушность Хиллари. Под тонкой восковой кожей прощупывалась каждая косточка, каждый бугорок.
Игнатия повела Хиллари прочь, а та продолжала звать душераздирающим голосом:
– Кис, кис, кис!
– Бедняжка, – промолвила Мириэл, позабыв про собственные невзгоды. – Что с ней случилось?
Адела пожала плечами:
– Прошлым летом умер ее кот, и она почти сразу же стала терять память. Ко дню святого Стефана она уже не помнила, как ее зовут; знала только, что у нее есть кот, и она его потеряла. На Сретение настоятельницей назначили сестру Юфимию. – Она искоса глянула на Мириэл и пошла вперед. – Как настоятельница она гораздо лучше, чем наставница послушниц, – нервно добавила Адела.
Мириэл презрительно вскинула брови:
– Представляю, как она упивается властью. Мать Хиллари ни за что не заперла бы меня в сырой келье.
Заметив, что Мириэл не тронулась с места, Адела повернулась к ней с выражением паники на лице.
– Это ради твоего же блага, – объяснила она. – У тебя расстройство духа, а излечить это можно только общением с Богом в уединении.
– Это она тебе сказала?
Не отвечая на ее вопрос, Адела сглотнула.
– Ты ведь не убежишь, нет?
– А что? Боишься, что придется гоняться за мной в темноте по болоту? Или опасаешься прута матери Юфимии?
– Прошу тебя, Мириэл, не надо. Пожалуйста. – Судя по голосу, Адела была близка к истерике.
Мириэл фыркнула в отвращении:
– Не бойся. Далеко ли я убегу в такую погоду? У меня нет даже одеяла. Есть разные степени сумасшествия. Спроси у моего мужа – он знает. – Она нагнала молодую монахиню и зашагала вместе с ней в направлении гостевого дома. На мгновение у нее и впрямь возникло искушение броситься бежать, но это была дорога в никуда. К тому же надо узнать, зачем приехал Роберт.
Он ждал ее в зале и в ожидании грел спину у огня. Юфимия сидела в кресле по одну сторону от очага. Ее лоб покрывала испарина, и с каждым порывом ветра она взволнованно щелкала четками. Мириэл даже стало жалко ее. Почти.
Роберт выглядел плохо. В весе он ничуть не сбавил, но кожа утратила здоровый оттенок и теперь имела цвет теста. Под глазами темнели круги, будто его мучила бессонница, но в самих глазах горел огонь.
– Где сестра Игнатия? – требовательно спросила Юфимия.
Адела почтительно склонила голову: – Повела сестру Хиллари в лазарет. Она опять бродила.
Юфимия раздраженно цокнула языком.
– Спасибо, что скрасили мое ожидание, мать настоятельница, – заговорил Роберт. – Наверно, у вас и у вашей доброй сестры есть другие обязанности. Я позову вас, когда закончу дела с моей женой.
Было видно, что Юфимия рассержена бесцеремонностью гостя, но она не запыхтела от негодования.
Мириэл догадалась, что настоятельница только рада была удалиться, дабы спрятаться где-нибудь от жутких завываний бури.
Наградив Мириэл убийственным взглядом, Юфимия поспешила прочь из комнаты. Адела, дрожа, словно пугливый воробей, последовала за наставницей, и Мириэл осталась наедине с мужем.
Она прошла к креслу, которое освободила настоятельница, и села, сложив руки на коленях. Со стороны казалось, что она полностью владеет собой, но пальцы ее стали липкими от пота, а в животе крутило.
– Насколько я понимаю, ты приехал не с дружественным визитом, чтобы посмотреть, как я тут благоденствую, – промолвила она.
Роберт кашлянул, и Мириэл вдруг сообразила, что он нервничает не меньше, чем она сама.
– Я скучаю по тебе, – сказал он.
Огонь в очаге зашипел, стреляя искрами. Мириэл устремила взор в самую сердцевину пламени. От его блеска заболели глаза.
– Надеюсь, ты не ждешь ответного комплимента. Роберт стиснул кулаки.
– Возможно, я был несколько жесток с тобой, – проворчал он, – но ты сама виновата.
– Разумеется, я виню себя, – съязвила Мириэл, кивнув, и перевела взгляд на мужа. В глазах все еще плясали, искажая видимость, огненные языки. – Так зачем ты приехал? Чтобы проверить, не раскаялась ли я? Сказать, что ты преисполнен великодушия и позволяешь мне вернуться?
Роберт вспыхнул:
– Может, я и скучаю по тебе, но без твоего ядовитого языка вполне мог бы обойтись.
– Тогда зачем было утруждать себя дорогой, – ты лее знал, что ничего другого от меня не услышишь?
Он глубоко вздохнул:
– Я надеялся, что мы сможем заключить мир.
Мириэл едва не расхохоталась. Роберт так и не понял, что он натворил.
– И каковы же условия твоего «мира»? – елейным голосом поинтересовалась она. – Неужели у меня осталось что-то, чего ты еще не отнял или не уничтожил?
– Я пытаюсь быть рассудительным, – проскрежетал Роберт.
– Да, знаю, опять я виновата, – кивнула Мириэл. Она по-прежнему улыбалась, но лишь губами. – Ведь у тебя всегда есть обоснование любому твоему поступку, чего бы это ни касалось, будь то какое-то обычное дело или убийство в темном переулке. – Она махнула рукой, словно отсылая его. – Я устала и предпочла бы сейчас спать в своей холодной тюрьме, чем беседовать с тобой в теплой комнате с пылающим очагом. Так что выкладывай, зачем пришел, и оставь меня в покое.
Роберт прищурился:
– А разве свобода тебе не предпочтительнее? Разве тебе не хочется жить в свое удовольствие, не опасаясь моего вмешательства? Не хочется получить разрешение папы на развод, чтобы потом соединиться с тем, кто тебе люб?
Мириэл никак не ожидала услышать столь невероятное предложение и потому не смогла сохранить выражение ледяного презрения.
– О господи, Роберт! – воскликнула она. – Сначала ты гноишь меня в этом аду, потом приезжаешь среди ночи и предлагаешь свободу. С чего это вдруг? – Она покачала головой – По-моему, это у тебя с головой не все в порядке!
В его глазах засветилась холодная насмешка.
– Вовсе нет, дорогая, уверяю тебя. Голова у меня светлая, как никогда.
– Тогда чего ты требуешь взамен? – Здесь есть какой-то подвох, размышляла Мириэл. Нечто очень важное для нее, на что она никак не может согласиться, а значит, предложение о свободе – не более чем издевка.
Роберт пожал плечами:
– Я хотел бы сказать «ничего», но, как тебе известно, я считаю, что по долгам нужно платить. И требую я… – Он подошел к резному дубовому буфету у стены. На нем стоял небольшой дорожный сундук, который Мириэл поначалу не заметила. Роберт достал ключ из кошелька, отомкнул крышку и вытащил пурпурный шелковый сверток.
Мириэл онемела от изумления.
– Вижу, эта вещь тебе знакома, – сказал Роберт, аккуратно разворачивая шелк. – Хотя не думаю, что ты станешь утверждать, будто это твоя личная собственность.
Мириэл прижала ладонь к груди:
– Эта вещь принадлежала королеве Матильде, прабабушке нашего короля. – Как она ни старалась, ей не удалось скрыть дрожь в голосе.
– А-а, понятно. И ты просто взяла ее на хранение.
– Что ты намерен с ней сделать?
Роберт поджал губы:
– Еще не решил. – Роберт покручивал корону в руках, и Мириэл от этого зрелища затошнило. Казалось, своим прикосновением он губит красоту и загадочное обаяние диадемы.
– Можно ее переплавить, – задумчиво произнес он, – но тогда она сильно обесценится. Можно продать кому-нибудь из тех, кто коллекционирует подобные вещицы, но тогда в случае разоблачения надо мной нависнет угроза ареста и виселицы. – К облегчению Мириэл, он вновь завернул корону и убрал ее в дорожный сундук. – Более вероятно, дорогая, что я верну ее королю Генриху в обмен на власть и влияние. Это меня вполне устроит.
Конечно, устроит, подумала она. Как же не потешить свои амбиции за счет спокойствия других?
– И что же тебе нужно от меня? – Она повела плечами. – Вряд ли мое согласие.
Роберт отвернулся от сундука и впился в нее почти лихорадочным взглядом. Этот нездоровый блеск в его глазах был ей хорошо знаком; некогда она испытывала то же самое.
– Я хочу знать, как к тебе попала корона, где ты ее нашла. Должны быть еще сокровища.
Мириэл криво усмехнулась. Она была права. Он ставил перед ней невыполнимое условие. Она не может дать ему того, чего у нее нет.
– Конечно, должны, – отвечал она, – но если кто-то их и отыщет, это будет чудо. Пески перемещаются, да и море с тех пор тысячу раз заливало то место.
– Но ты можешь показать мне его. Мириэл вздохнула:
– Корону нашла не я. Ее спас Николас в ту пору, когда затонул королевский обоз… а я украла ее у него.
– Лжешь. Ты должна знать. – Роберт оттопырил верхнюю губу, обнажая зубы.
– Я знаю не больше любого, кто тщетно роется в песке, надеясь на удачу.
Роберт наставил на нее палец. Вены на его шее вздулись.
– Когда ты выходила замуж за Герберта, все думали, что ты вдова, но со средствами. Ты имела за душой не только эту безделушку.
– То, что я имела, тоже было украдено у Николаса. Если тебе нужны королевские сокровища, ты приехал зря. – Она развела руками, показывая, что у нее ничего нет, и по его лицу поняла, что он, ослепленный жаждой золота, по-прежнему не верит ей.
– Если бы ты его обокрала, он не стал бы твоим любовником, – сердито заметил Роберт. – Я хоть и торговец шерстью, но меня ты не одурачишь. Завтра мы пойдем на берег, и ты покажешь мне, где искать. Если я найду сокровища, ты получишь свободу.
– Я же сказала: я ничего не знаю! – Мириэл топнула ногой.
– Тогда будешь гнить здесь до самой смерти. Выбор за тобой, дорогая.
Может быть, завтра буря утихнет. Может быть, завтра, оказавшись за стенами монастыря, она сумеет бежать. Мириэл молчала.
– Что, задумалась? – Роберт с улыбкой приблизился к ней и погладил ее по лицу, как гладил золото. Мириэл подавила рвотный спазм. – Разумеется, я всегда могу забрать тебя в Линкольн, – тихо продолжал он. – Никто не узнает о том, что произошло между нами. Соседи думают, что ты в монастыре поправляешь здоровье. Мы стали бы жить, как раньше. Пряное вино у очага, разговоры за полночь.
Мириэл отдернула подбородок от его указательного пальца:
– Слишком поздно. – Она с омерзением содрогнулась. – Я скорее соглашусь поужинать с дьяволом. Только тронь, закричу.
В его лице отразилась обида, мгновенно сменившаяся гневом.
– Ты – моя жена. Думаешь, монахини станут вмешиваться? – презрительно сказал он. – Я могу задрать на тебе юбки и овладеть тобой прямо на полу гостевой комнаты, и никто не придет тебе на помощь.
– Я и сама способна постоять за себя. – Мириэл попятилась к очагу и схватила железную кочергу. – Один шаг, и эта штука вонзится прямо в твое толстое брюхо.
Роберт побагровел. Он смотрел на нее, и по блеску его глаз Мириэл поняла, что он прикидывает, сумеет ли он обезоружить ее так, чтобы самому не пострадать.
– Я не шучу. – Она подняла кочергу, и, хотя внутри у нее все дрожало, рука оставалась абсолютно твердой. Роберт был жесток, но грязную работу за него всегда выполняли другие.
У него задергалась щека.
– Чокнутая стерва. – Его голос полнился столь же сильным отвращением, какое испытывала к нему она. Развернувшись на каблуках, он шагнул к выходу и распахнул дверь. В прихожей ждали Игнатия с Аделой.
– Отведите жену в ее комнату, – холодно обратился он к монахиням. – И держите ее крепче. Боюсь, у нее начался приступ буйства.
Мириэл отшвырнула кочергу, на которую в ошеломлении смотрели женщины, и с гордо поднятой головой прошествовала за дверь.
– Реакция на буйное поведение мужа, – бросила она монахиням.
Игнатия крепко взяла Мириэл за руку. Уже успев помучиться с одной сумасшедшей, она явно не собиралась рисковать со второй. Мириэл и не думала сопротивляться. Она даже была рада, что ей есть на кого опереться, потому что после стычки с мужем у нее подкашивались ноги. Роберт смотрел ей вслед; она чувствовала его сверлящий взгляд на своей спине.
Завтра на болоте, догадалась Мириэл, он убьет ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58