Беседа велась исключительно на языке великого Хемингуэя, то есть я ничего не понимал, хотя догадывался, что ноги в дорогих сабо принадлежат господину Нику Хасли, которому идти от "Балчуга" к "Алексею Толстому" как раз минут пять. Как известно, он, гость нашей столицы, банкир и штатный сотрудник ЦРУ. Спрашивается: куда смотрит ФСБ? В сердце, понимаешь, России происходит такое безобразие, а служба в ус не дует. К счастью, как позже выяснилось, я ошибался, и слава Богу, что ошибался.
Между тем судьба преподнесла ещё один маленький сюрприз мне, пытающемуся определить главных героев всех этих колдовских событий. Пока эксперты разбирались в каракулях академика Сироты А.А., сотрудник ГРУ решил поторопить события. Он набрал номер на мобильном и проговорил:
- Танечка! Передай Станиславу Станиславовичу, у нас порядок. Мои поздравления.
Ох, поторопился агент, поторопился лазутчик, поторопился чужой среди своих, нарушив все законы детективного жанра.
И скоро произошло то, что должно было произойти. Эксперты занервничали и так, что их ноги под столом начали дергаться, как в танце Витта.
Потом наступила тишина, в подобных случаях говорят: мертвая. Я был готов к развитию таких событий и поэтому, лежа ниц, ждал, когда господин Фаст лично возжелает меня застрелить.
Гнев в таких делах неуместен. Увидев над собой перекошенное от злобы лицо актера второго плана, я приложил к своим разбитым губам руку, где прятался дартс, и... махонькая, но эффективная стрела впилась в глазное яблоко врага. Как говорится, аккурат в яблочко.
По-детски всхлипнув, полковник завалился на меня. Я начал было рвать из его рук ТТ, как вдруг весь пароход содрогнулся от ударов и мата:
- Всем лежать, суки! Лежать, вашу мать!.. Лежать, ... ...!..
Мне было хорошо - я уже возлежал, защищенный трупом. Впрочем, мне было хорошо по другой причине - услышал родные голоса бойцов группы "А". Увидев же возбужденное и потное лицо Стахова, менхантера нашего, позволил себе удивиться:
- Ну вы, ребята даете!
- Живой, вижу, - заключил охотник на людей, осматривая меня. - Все под контролем, Дима.
- Под контролем, - недовольно бурчал, медленно поднимаясь на ноги. Валитесь, как снег в июне.
- Такая работа, парень
Я покачал головой: кажется, меня снова использовали в качестве живца. Что же это такое, господа? Я вам кто - бессмертный Ванька-встанька, над которым можно измываться как хочешь, все равно встанет в полный рост.
Увидев за столом трех джентльменов, похожих напуганными физиями на использованные гондоны в Москве-реке, показал им средний палец характерный жест всей радикальной молодежи мира.
- Fuck you! - дополнил межгалактическим словом.
Меня остановил появившейся невозмутимый Старков и ещё несколько человек в гражданском, которые предъявили напудренным и холенным гражданам оf USA стандартное обвинения в шпионаже и угрозе нашей национальной безопасности.
Пока происходила эта канцелярская суета я подошел к сестричке Катеньке и Степе и сказал все, что я о них думаю. Педагог из меня хреновый и младшенькая разрыдалась, точно героиня мыльной телевизионной небылицы. Ее юный друг давил прыщи, изображая из себя мужественного хуанито.
Потом к нам приблизился Старков и скоренько успокоил бойскаутов, рассказав анекдот о мужике, которого укусила собака и который потребовал от хозяина компенсации. А тот в ответ: "Договорились. Я её подержу покрепче, а уж вы кусайте, кусайте!".
По-моему анекдотик был с намеком, да я не понял, равно и то, как здесь оказалась служба СБ?
- Проходили мимо, - отшучивается генерал, однако после сообщает, что, как показали последние события, именно Фаст оказался тем самым главным "кротом", работающим на ЦРУ. Под угрозой находился научно-исследовательский центр и все его проекты, связанные с разработкой новых внеземных технологий; мне отдельное спасибо за то, что сумел выдержать трудные испытания.
На это я употребил народное словцо, рифмующее со словом "живец".
- Что? - не поняли меня.
- Ловили "крота", а поймали "кита", - кивнул на джентльменов, удаляющихся под охраной бойцов группы "А".
- Да, ЦРУ не дремлет, но и мы не спим, - заключает Старков и хочет попрощаться.
Я останавливаю его вопросом: кто такой Станислав Станиславович? И объясняю, откуда знаю это И.О. Генерал мрачнеет лицом, потом выразительно смотрит на Кремль и говорит, что есть такой государственный деятель в администрации Президента, куратор силовых структур, лучший друг Семьи, мечтающий о вечной власти, и он её будет иметь - у параши.
- Да, он тебе знаком, - вспоминает генерал, ? по сынку своему Ильюшке.
? Волошко, что ли?
? Он самый.
? Бит Голушко в самое лукошко, - передаю общую тетрадь. - Формула власти была здесь. Теперь её нет.
- Это расчеты академика по веществу 115? - пролистывает страницы Старков.
- Да, но без последних записей.
- А где они?
- Сожгли в лесу, - отвечаю.
- Жаль, - передергивает плечами генерал. - А счастье было так близко.
- Счастливы только дети или идиоты, - отвечаю. - Дети вырастают, остаются одни идиоты. Вы хотели иметь мир идиотов?
- Ты о чем, Дима? - доброжелательно интересуется Старков. - Хорошо себя чувствуешь?
- Лучше всех, - отмахиваюсь. - По мне: лучше гореть при лучине, чем тлеть при Новой Энергии.
Генерал обнял меня сочувственно, не понимая абсолютно ничего, и посоветовал обратиться к врачу: такие перегрузки дают иногда сбои даже в таком стоическом организме, как мой.
- А лучше на природу, на речку, - советовал, выводя в солнечный шумный день. - Купайся каждый день, Дима. А рыбалка, знаешь, как укрепляет нервную систему...
Я понимаю, что вопрос о НЛО окончательно утвердит генерала о том, что моя голова плоха на разум. Лучше промолчать - что я и делаю. Сами разберемся с этими неопознанными летающими объектами, где наша не пропадала.
На этом я прощаюсь с генералом СБ и его группой - до новых встреч, шутит менхантер Стахов, хотя, как известно, в каждой шутке...
Что же потом?
Через два часа я привожу на битом "жигуленке" Катеньку в Луговую, а точнее на пасеку деда Матвея. Там она знакомится с Анечкой. Общий язык они находят быстро, как две родные сестрички, и убегают на реку купаться. А я остаюсь с Матвеичем, который начинает меня лечить народным средством: водкой, медом и баней. Метод прост: родную в себя, мед на себя, а после банька с березовым веничком.
К вечеру чувствовал себя даже лучше, чем прежде. Вот такой вот секрет нашей жизни: тяпнуть бутылку водки, занюхать её запахами родимого края и вперед на штурм новых высот.
Когда горизонт запылал прощальным пурпурным закатом, Аня сказала с грустью:
- Они сегодня улетают.
- Кто они? - хотя догадался, о ком речь.
- Они.
- Откуда знаешь?
- Знаю.
Мы смотрим друг на друга, и этого взгляда достаточно, чтобы вспомнить наше прошлое, понять наше настоящее и верить в наше будущее.
На битом соседском "жигуленке" мы отправляемся в аномальную зону. Зачем? Излишний вопрос для тех, кто любит небо и кого любят небеса.
К полуночи подъезжаем к ночному полю. Оставив машину на проселочной дороге, не спеша идем к центру вселенной. Потом, остановившись, закидываем головы вверх. И стоим так долго, глядя на звездные миры, пока не приходит понимание, что находимся в самом средоточии колоссального живого организма. Понять человеческим умишком это нельзя, почувствовать - да.
Затем воздух над нами будто материализуется, превращаясь в некий объект искусственного происхождения, подсвеченный навигационными огнями. Он парит над землей на расстоянии чуть ли не вытянутой руки. Размеры его потрясающие - измерять их можно километрами. Такое впечатление, что часть некой живой природы отделяется от основы Праматери, готовясь отправиться в бесконечный путь поиска Божественной истины.
Потом грандиозная громада начинает подъем... все выше и выше... и наконец невидимый для нашего глаза переход в Пространстве-Времени, и мы видим у звезд только небольшой серебрящийся диск.
А мы продолжали стоять в поле. Оно было вечным, как звезды над ним. И мы были такими, как звезды.
- Они вернутся, - сказала Анечка.
- Наверное, - ответил я.
- И мы их встретим?
- Или наши дети.
- Ага, - сказала Аня. - Мы ведь будем жить долго и нас будет много.
- Ага, - я поцеловал её губы, пропахшие полынью, лунным светом и вечными звуками летней среднерусской ночи.
И мы пошли к далекой машине. Поле было рыхлым и сухим. Мы шли по нему неверным, но целеустремленным шагом, нечаянно загребая пыль. И возникало такое впечатление, что мы танцуем на облаках.
Декабря 1999 года

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47