Любую пещеру теперь я постигал сразу.
И... Да, это не ошибка. Из одного тоннеля слабо тянуло запахом
тухлого мяса - отвратительным запахом. Я едва успел подавить вой вышедшего
на добычу волка. И затрусил к туннелю.

27
Проход был длинным, извилистым, пересеченным множеством других
тоннелей. Не веди меня мое обоняние, я бы скоро заблудился. Путь освещали
испускавшие огонь руки - над каждой, выбитой в скале кельей. Но кельи
встречались редко. Общеизвестно, что кандидат на первую ступень посвящения
должен в одиночестве провести здесь сутки, и лишь в отдельных случаях
после этого на него снисходило благочестие и святость. Утверждали, что так
душа вознаграждается за творимые без помех молитвы и размышления. Но мне
как-то не верилось, что благие влияния проникают также и в подсознание.
Некие запахи, едва уловимые даже моим волчьим обонянием - от них шерсть на
загривке становилась дыбом.
Через некоторое время эти запахи были заглушены запахом, след
которого вел меня. Когда, наконец, я добрался до источника запаха,
пришлось на время задержать дыхание. Так, не дыша, я и заглянул в келью.
Тусклое голубое свечение, льющееся с пальцев над входом, давало света
вряд ли больше, чем ночник в больничной палате. На соломенном тюфяке спал
Мармидон. Чтобы было теплее, он укрылся рясой, столь же грязной, как и его
кожа. Помимо рясы у него были сухарь, жестяная банка с водой, чашка,
иоаннитская библия и свеча, чтобы можно было читать эту библию. Должно
быть, он покидал келью только когда нужно было посетить расположенную
дальше по тоннелю каморку с люком. Но если бы он вообще не выходил из
кельи, особенного различия не было бы. Ф-фу!
Отступив немного, я превратил себя в человека. В этом облике
зловонные испарения действовали на меня не так сильно. Да и вновь
обретенный разум человека взял верх над инстинктами зверя. Кстати,
Мармидон, несомненно, даже не замечал зловония.
Я вошел в его жилище. Опустившись на корточки, потряс его за плечо, а
свободной рукой вытащил нож.
- Вставай, ты!
Он забарахтался, проснулся и, увидев меня, застыл с разинутым ртом.
Должно быть, я представлял собой весьма зловещее зрелище. На голое тело
местами надето что-то черное и облегающее, а на лице нет и тени
милосердия. А он - его лицо с ввалившимися глазами выглядело тоже неважно
в этом мертвенном свете. Он не успел закричать, я зажал ему рот ладонью.
Щетина на небритой физиономии скрипела и покалывала мне руку. Тело
посвященного колыхалось, как тесто.
- Тихо, - сказал я выразительно, - или я выпущу тебе кишки.
Он показал знаками, что согласен, и я отпустил его.
- М-м-мистер Матучек, - шептал он. И, съежившись, все старался
отползти от меня, пока не наткнулся на стену.
Я кивнул.
- Пришел потолковать с тобой.
- Я... Как... О чем, во имя господа?
- Верни нам мою дочь в целости и сохранности.
Мармидон чертил в воздухе кресты и другие знаки.
- Вы сошли с ума? - он нашел в себе силы внимательно посмотреть на
меня и сам ответил на свой вопрос.
- Нет. Я могу сказать это твердо...
- Я не одержим демоном! - прорычал я. - И я не сумасшедший. Говори!
- Н-н-но мне нечего сказать. Ваша дочь? Я и не знал, что у вас есть
дочь!
Мир закружился. Я попятился назад. Он не лгал. Он не мог лгать в
таком состоянии.
- А? - только и мог сказать я.
Он немного успокоился, пошарил вокруг в поисках очков. Нащупав,
нацепил их и, опустившись на тюфяк, вновь взглянул на меня.
- Это святая правда, - сказал он настойчиво. - Почему у меня должны
оказаться сведения о вашей семье? Почему кто-то из вашей семьи должен
оказаться здесь?
- Потому, что вы сделались моими врагами, - во мне опять
разбушевалась ярость.
Он покачал головой.
- Мы никогда не враждуем с человеком. Как мы можем сделаться его
врагами? Мы используем евангелие любви.
Я фыркнул. Он отвел глаза.
- Что ж, - голос его дрогнул. - Все мы - сыны Адама. Мы тоже, как и
любой другой человек, можем впасть в грех. Признаю, что тогда меня охватил
гнев... Когда вы... Выкинули этот фокус... Когда хитростью заставили
нас... Заставили те невинные души...
Я замахнулся ножом. Лезвие сверкнуло.
- Прекрати болтать чепуху, Мармидон! Единственная невинная душа во
всем этом подлом деле - трехлетняя девочка. Ее похитили. Она в аду!
Его рот широко раскрылся, глаза выпучились, как у лягушки.
- Говори, - приказал я.
Какое-то время он не мог выдавить из себя ни слова. А потом в
совершеннейшем ужасе простонал:
- Нет! Невозможно! Я бы никогда, никогда!!!
- А как насчет твоих дружков священников? Который из них?
- Никто! Клянусь. Этого не может быть.
Я кольнул его острием ножа в глотку. Он содрогнулся.
- Пожалуйста, разрешите мне узнать, что случилось. Разрешите мне
попробовать помочь вам.
Я убрал нож. Пошатываясь, прошел пару шагов, сел, хмурясь, потер лоб.
Все это расходилось с тем, о чем я думал сперва.
- Послушайте, - начал я обвиняющим голосом. - Вы сделали все, от вас
зависящее, чтобы лишить меня средств к существованию. А когда вся моя
жизнь пошла под откос, что я должен подумать? Если вы невиновны, вам лучше
предоставить мне убедительные доказательства.
Посвященный сглотнул слюну.
- Я... Да, конечно. У меня не было намерения причинять вам какой-либо
вред. То, что вы сделали... Делаете... Это грех. Не обрекайте себя на
вечное проклятие. И не толкайте других на такой же путь греха. Церковь не
может оставить это без внимания. Ее служители... Большинство из них...
Помогут вам во всем, что только от них зависит.
- Кончайте проповедь! - приказал я. Помимо всего прочего я не хотел,
чтобы возгоравшийся в нем пыл пересилил его страх передо мной. -
Придерживайтесь фактов. Вы были посланы натравливать на нас ту банду. Вы
их подстрекали!
- Нет... Хорошо, я вхожу в состав добровольцев. Когда происходили те
события, мне разрешили принять в них участие. Но не для того, чтобы... Не
чтобы сделать то, о чем вы говорите... Нет, чтобы оказать помощь, помочь
советом, осуществлять духовное руководство... Ну, и обеспечить защиту
против возможного с вашей стороны колдовства... Ничего более! Вы же сами
напали на нас.
- Конечно, конечно. Это мы начали пикетирование, а когда оно не
сработало, силой вторглись на чужую территорию, установили блокаду,
учинили факты вандализма, терроризма... Ха-ха! И действовали вы
исключительно в качестве частного лица. Правда, когда вы потерпели
неудачу, то нашли поддержку и утешение у своего руководства. И уже
вернулись к исполнению своих обычных обязанностей.
- На меня наложена епитимья за то, что я согрешил гневом, - заявил
он.
Легкая дрожь пробежала у меня по позвоночнику. Ну вот, теперь мы
добрались до главного.
- Вас поместили сюда не просто потому, что вы рассердились на нас.
Что вы сделали на самом деле?
Его снова охватил ужас. Он воздел бессильные руки.
- Пожалуйста... Я не могу... Нет!
Я поднес нож к его лицу. Мармидон нахмурился и быстро сказал:
- Разгневавшись на вашу жестокость, упрямство... Я наложил на вас
всех проклятье. Проклятье Мабона. Посвященные отцы. Не знаю, как они
узнали о том, что я сделал, но адепты наделены даром... Когда я вернулся
сюда, с меня взыскали за это грех. Мне сказали, что последствия могут
оказаться гибельными. Ничего больше я не знаю. Пока я находился здесь, мне
никто ничего не говорил... Никто не приходил сюда... Что, действительно
были какие-то последствия?
- Как сказать?.. Что за проклятье?
- Это не заклинание. Вы понимаете между ними разницу, не так ли?
заклинания, используя законы волшебства, вызывают в действие
сверхъестественные силы. Или призываются нечеловеческие существа. Это,
мистер Матучек, то же самое, что нажать спусковой крючок или свистнуть
собаку. Это как использование любого инструмента. Молитва - другое дело.
Это мольба, обращенная к всевышнему. Проклятье - не что иное, как формула,
в которой содержится просьба... Ну... Наказать кого-то. Всевышний, либо
его ангелы выполняют просьбу, если увидят, что человек должен быть
наказан... Лишь им дано судить...
- Повторите его.
- Абсит омен! Это опасно!
- Вы только что утверждали, что само по себе оно безвредно.
- Разве вы не знаете? Молитвы иоаннитов не то же самое, что молитвы
петристов. Нас осеняет особая божья милость. Его особый промысел. Мы
обладаем особым знанием, мы - возлюбленные его дети. Наши молитвы
могущественны сами по себе. Я не могу предсказать, что случится, если я
произнесу эти слова... Пусть даже у меня нет никаких намерений, но в
подобных условиях... Когда нельзя проконтролировать...
Очень может быть, подумал я. Сущность гностицизма в древние времена
состояла в поиске сил и власти с помощью древних знаний. В овладении
мощью, превышающей мощь самого бога. Несомненно, Мармидон будет искренне
отрицать, что его церковь возродила эту идею. Но он еще не получил статуса
адепта. Самые конечные тайны от него скрыты. Без особого желания я
подумал, что непохоже, чтобы он был способен совершить преступление. Этот
коротышка в душе был неплохим человеком.
Вдруг меня осенило. Еще полсекунды я обдумывал эту мысль. А если
логически продолжить ее... Предположим, что основоположники современного
гностицизма сделали какое-то открытие, вооружившее их неизвестной до сих
пор мощью. Результаты убедили их, что они оказывают воздействие
непосредственно на самого бога. Предположим далее, что они ошиблись...
Были введены в заблуждение... Потому что, пропади оно пропадом, идея, что
смертные могут хоть как-то влиять на всемогущего, не имеет никакого
смысла. Какой вывод следует из этих предположений? Следующий: вне
зависимости, знают ли они об этом, или нет, благословения и проклятия
иоаннитов являются в действительности не молитвами, а особо искусным,
имеющим чрезвычайную силу колдовством.
- Я могу ознакомить вас с текстом, - Мармидон весь дрожал. - Вы
можете прочесть его сами. Он не относится к числу запретных.
- Ладно, - согласился я.
Он зажег свечу и раскрыл книгу. Мне приходилось издали видеть
иоаннитскую библию, но никогда не выпадало случая полистать ее. Иоанниты
заменяли ветхий завет чем-то таким, что даже неверующие, вроде меня, сочли
бы это богохульством. Обычно приводимый текст нового завета сопровождался
множеством апокрифов, были добавлены другие произведения, источник которых
не мог определить ни один ученый. Трясущийся палец Мармидона коснулся
отрывка в последнем разделе. Я сощурился, пытаясь разобрать мелкий текст.
Текст на греческом шел параллельно с переводом на английский. Отдельной
строчкой шли пояснения слов вроде тех, что были в распеваемом наверху
гимне.
"Свят, свят, свят. Во имя семи громов. О, Мабон, праведный, безмерно
великий ангел духа святого, надзирающий над изливающими гнев и хранящими
тайну бездонной бездны, приди ко мне на помощь, излей горе на тех, кто
причинил зло мне, чтобы могли и они познать раскаяние и дабы не страдали
больше слуги скрытой от очей человеческой истины и царства, которое
грядет. Словами этими призываю тебя, Гелифомар, Мабон Сарут Эннунас
Сацинос. Amen, amen, amen.
Я закрыл книгу.
- Не думаю, чтобы такого рода заклинания чего-нибудь стоили, -
медленно сказал я.
- О, можете повторить это вслух, - выпалил Мармидон. - Вы можете. И
обычный церковный причастник может тоже. Но я - звонарь. Или, как вы
называете - заклинатель. Не слишком высокого ранга. Не слишком искусный.
Но и мне дарована определенная милость.
- Ах, так! - и я с болью и ужасом начал понимать истину. - Ваша
повседневная работа состоит в том, чтобы вызывать демонов и руководить
ими...
- Не демонов. Нет, нет! По большей части обычных существ
сверхъестественного мира. Иногда - ангела низшего разряда.
- Вы имеете в виду существо, сказавшее вам, что оно ангел?
- Но оно и есть ангел!
- Неважно! Так вот что случилось! Вы говорите, что разгневались до
безумия, прокляли нас. Прочли эту молитву темным силам. Я утверждаю, что
вы, сознательно или нет, но занимались колдовством. Поскольку детекторами
ничего не зафиксировано, значит, этот род колдовства еще не известен
науке. Это был призыв кому-то, живущему за пределами нашей вселенной. Что
же. Вы, иоанниты, кажется, ухитрились наладить связь с иным миром. Вы
верите - большинство из вас верит - что этот мир - небеса. Я утверждаю,
что вас обманывают. На самом деле этот мир - ад!
- Нет! - застонал он.
- Помните, у меня есть основания для этого утверждения. Вот куда
попало мое дитя - в ад!
- А может быть, нет? - Демон отозвался на ваш зов. Случилось так, что
из всех служащих "Источника норн" лишь мой дом оказался незащищенным от
нападения демона. Так что месть обрушилась на нас.
Мармидон расправил хилые плечи.
- Сэр, я не отрицаю, что вашего ребенка похитили. Но если девочку
украли... В результате моих опрометчивых действий... Вам не следует
бояться...
- Когда она находится в аду? Предположим, мне вернут ее сию же
минуту. Какой страшный след оставит на ней пребывание там?
- Нет, честное слово, не бойтесь, - Мармидон похлопал меня по руке.
Угадал как раз по побелевшим суставам, обхватившим рукоятку ножа. - Если
она сейчас находится в нижнем континууме, действия по ее возвращению
сопряжены со временем. Вы понимаете, что я имею в виду? Сам я не очень
хорошо разбираюсь в таких вещах. Но адепты глубоко проникли в их суть. И
некоторую часть своих знаний они передают посвященным, начиная с пятой
степени и выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39