Думаю, секрет наполовину объяснялся движениями девушки.
- Сибелита, я полагаю... - удалось мне выдавить.
- А ты суть Стивен, - узкая изящная рука упала на мою руку и осталась
там. - Ах, добро пожаловать!
Я облизал губы.
- Э... ваш брат дома?
Она подвинулась ко мне.
- Какое это имеет значение?
- Я... Э... - идиотская мысль, невежливо объяснять женщине, какое у
тебя дело к ее брату, если хочешь убить его. В конце концов, ну, как-то...
- Послушайте, - выпалил я, - вы и он... Вы должны оставить нас в покое...
Сибелита мягко улыбнулась.
- Ах, твоя печаль - это моя печаль, Стивен. И, кроме того, неужели в
твоей душе не отыщется жалости к нам? Известно ли тебе, в чем на самом
деле заключаются вечные муки? Быть созданием, в котором существуют, не
смешиваясь, первичные стихии - огонь вожделения, воздух порыва, вода
изменчивости и темное могущество земли... И, имея такое естество, быть
обреченной красться подобно крысе в этих руинах, и обречено выть в пустое
небо... И голод, голод в течение трех сотен лет. Если ты погибаешь от
истощения, а двое прохожих рядом разостлали те малые крохи, которые они
без труда могут тебе уделить?
Я пробормотал что-то насчет ложности аналогий.
- В этом нет зла, - молила она и пододвинулась еще ближе. Ее руки
легли мне на плечи, грудь легко коснулась моей груди. - И нет в этом злого
умысла. Это - необходимость, Стивен, вы, смертные, тоже не безупречны. Ни
один демон не осмелится приблизиться к вам, будь вы святыми, у которых не
бывает нечистых мыслей. Нас влечет к тем, кто схож с нами самими.
- А... Это... Да... - мне нечем было дышать. - Тут две стороны
вопроса... Я хотел сказать, одна сторона, да...
Она рассмеялась снова.
- Не надо, прекрасный юноша! Вот я стою в лунном свете, обнимая
обнаженного, самого прекрасного в мире мужчину...
О, господи! Я вспомнил, что все мое обмундирование - лишь нижнее
белье. Поскольку она не отпрянула, восклицание, должно быть, не было
воспринято, как молитва.
- ...способного рассуждать на материалистические темы! Нет, вы
переполнены любовью и щедры! - Сибелита порхнула в сторону. - У меня не
должно быть перед тобой преимущества. В подлинной дружбе не должно быть
преимущества. Пусть мы будем в одинаковом состоянии, - она щелкнула
пальцами и платье исчезло. Не то, чтобы это что-то сильно изменило, разве
что морально. Но мораль как-то тогда казалась не относящейся к делу.
- А теперь иди ко мне, дорогой мой. Мой волк, мой первый в жизни
"луп-гароу"... Не надо бы тратить так много времени на женщину... Но я
предчувствую так много нового, такое счастье... Иди ко мне! - она снова
бросилась ко мне на грудь. Не могу сказать точно, что заставило меня
ответить на ее поцелуй. Это было так, будто вокруг закружил окрашенный
розовым вихрь.
Каким-то образом мне удалось собрать остатки своей воли.
- Нет! У меня есть жена!
В смехе Сибелиты послышались неприятные нотки:
- Ха! Ха! Как полагаешь, чем изволит быть занятым Амарис с того
момент, как ты оставил свою девку одну?
Я издал какой-то короткий, полузаглушенный звук.
- Это уже произошло, - мурлыкала Сибелита, - и что сделано, то
сделано. Не порицай свою жену. Она всего лишь смертная. Можешь ли ты
возвыситься над своим состоянием смертного?
Передо мной на минутку мелькнула видение ада. Затем, едва сознавая,
что происходит, я резко привлек Сибелиту к себе. Целуя, я легонько укусил
ее губу и почувствовал вкус демонской крови.
- Пойдем, - напевала она. - Мой любимый, отнеси меня в башню.
Я поднял ее и пошел через двор.
- Стив! - крик Джинни воткнулся в меня, словно нож.
Я выронил свою ношу. Сибелита шлепнулась на землю своим прекрасным
задом и выпалила несколько весьма неприличных слов. Я изумлено уставился
на Джинни. Она лежала, свесившись, на парившем над разрушенными воротами
персидском ковре. Рыжие волосы спадали в беспорядке на голые колени. И
хотя я знал, что она для меня потеряна (ибо ее отнял Амарис и прежнего
между нами уже никогда не будет), мне стало ясно, что кроме Джинни мне
никого не нужно.
Сибелита поднялась. Она была совсем белая в лунном свете. Я более не
желал ее. Пошла она к черту!
Она презрительно усмехнулась Джинни, повернулась к ней спиной и
раскрыла мне свои объятия. Сказав: "Защищайся", я превратился в волка.
Сибелита уклонилась от моего выпада. Я снова услышал доносившийся,
будто из другого мира, голос Джинни. Все мое внимание было привлечено к
инкубу. Тело Сибелиты задрожало, посерело, и она внезапно тоже
превратилась в волка, точнее - в волчицу. Она бесстыдно улыбнулась мне,
аромат самки ударил меня, словно дубиной.
Я не дал ей времени на попытку. Вцепился ей в глотку. Мы покатились,
сплелись в драке. Она была сильна, подвижна, упорна, но не тренирована в
тонкостях рукопашного боя оборотней. Я, превращаясь в зверя, все равно
владел приемами дзюдо. Я поднырнул под ее челюсти и сомкнул зубы там, где
намеревался.
Кровь дьявола была сладка и отвратительна на вкус. Теперь она уже не
могла возбудить мои желания. Слишком сильны были овладевшая мною любовь к
жене и ненависть к существу, с которым я сражался. И, если вы
предпочитаете современную терминологию, в моих железах накопилось
достаточно тестерона и адреналина, чтобы подавить все остальные,
содержащиеся в них гормоны.
Я убил ее.
В последний миг я услышал, но не с помощью слуха, пронзительный вопль
демона.
Грязный дух! Я почувствовал, но не нервами, как взвихрилось
пространство, когда демон пытался сопротивляться изменению шредингеровской
математической формы функции, вылетая в породивший его нижний континуум и
оставляя в этом мире лишь массу обмена. Быстро и безжалостно действовали
мои клыки. Тело погибло и, не обладающий душой демон исчез.
Я лег возле трупа волчицы. Я задыхался. Тело ее страшно корчилось.
Менялась последовательно: волчица, женщина, мужчина, рогатый и хвостатый
сатаноид.
Когда исчезли последние связующие силы, она задымилась и превратилась
в клуб пара.
Медленно, шаг за шагом, возвращался мой, изодранный в клочья, разум.
Я лежал на коленях мой дорогой Джинни. Наверху дружелюбно мерцали
звезды... И лился на нас прохладный лунный свет, и замок был ничем иным,
как грудой камней.
Я снова превратился в человека и обнял ее.
- Все хорошо, любимая, - выдохнул я. - Все хорошо. Я прикончил ее.
Теперь я убью Амариса.
- Что?! - ее мокрое лицо оторвалось от моей груди. Коснулось моих
губ. - Разве т-т-ты не знаешь?! Ты же убил!
- А?
- Ну да. Мои познания частично вернулись ко мне... После твоего
ухода, - она прерывисто вздохнула. - Инкубы и сукубы - это одно и то же.
Они меняют свой пол, когда это требуется... Амарис и эта шлюха - одно и то
же!
- Ты хочешь сказать, она не... Он не... - я испустил вопль, который
наверняка зарегистрировал сейсмограф в Байя-Калифорния. Этот вопль - самая
благодарственная молитва, которую я когда-либо возносил богу.
Не то, что бы я не был готов простить мою любимую. Я ведь на себе
испытал мощь демона. Но когда я узнал, что прощать-то ее не за что, у меня
словно гора с плеч свалилась.
- Стив! - воскликнула Джинни. - Я тоже люблю тебя, но у меня не
железные ребра.
Я вскочил на ноги.
- Мы прошли через это, - сам себе не веря, шептал я. - Мы
действительно прошли через это. Мы действительно выиграли.
- О чем ты? - спросила она. Спросила по-прежнему робко, но глаза ее
уже сияли солнечным светом.
- Что ж, - сказал я. - Думаю, что мы получили хороший урок смирения.
Теперь мы знаем собственное подсознание куда лучше, чем знает его обычный
человек.
Мгновенный озноб пронзил меня. Я подумал, что никогда обычный человек
не оказался бы так близко к гибели, как мы. На вторую ночь после свадьбы!
Но и сами по себе, мы не могли бы оказаться на краю гибели. Нам
противостояло нечто большее, чем притязания мелкого демона. Не случайно мы
оказались в его логовище. Кто-то хотел нас уничтожить.
Теперь я полагаю, что сила, желающая погубить нас, тогда еще лишь
наблюдала. Она не могла сама нанести удар. Никого, кто бы смог попытаться
снова совратить нас, поблизости не было. И, во всяком случае, мы были
здорово настроены против таких целей. Враг не мог вновь использовать
кроющиеся глубоко в нас ревность и подозрение. И не мог натравить нас друг
на друга. И от подозрений, и от ревности мы были свободны, как никто
никогда из смертных. Мы очистились от них.
Но враг был терпелив и хитер, он выволок наружу все еще остающееся в
нас зло... И освободимся ли мы от тоски и боли?.. Или он оставит нас в
покое?
Не знаю. Но знаю, что внезапно мне открылось великолепие ночи, и что
меня захлестнула не оставившая места ни для чего другого волна любви к
Джинни. А когда много дней спустя мне вспомнилось то, что произошло на
высившемся над морем утесе, то это воспоминание было таким же смутным, как
и все предыдущие, и я отделался от него, решив небрежно и в полушутку:
- Забавно, что получив по башке, я всегда вижу одну и ту же
галлюцинацию. В итоге, любимая, я узнал, как велика твоя тревога за меня.
Ты последовала сюда за мной, не зная, что может произойти... Когда я
сказал, чтобы ты спасалась.
Она потерлась взъерошенной головой о мое плечо.
- И я узнала то же самое, Стив. Я рада.
Мы ступили на ковер.
- Домой, Джеймс, - сказал я. И когда Джеймс взмыл в воздух, помолчав,
добавил:
- Подозреваю, что ты смертельно устала.
- Ну, не особенно. Я еще слишком взвинчена... Нет, черт возьми,
слишком счастлива, - она сжала мне руку. - Но ты, любимый мой, бедный
мой...
- Я чувствую себя прекрасно, - ухмыльнулся я. - Завтра мы можем
встать поздно. Выспимся.
- Мистер Матучек, о чем вы думаете?
- О том же, о чем и вы, миссис Матучек.
Догадываюсь (в лучах луны было плохо видно), что она залилась
румянцем.
- Понимаю. Очень хорошо, сэр.
Все вышло так, как мы и предвидели.

18
Мы вернулись домой. На лето устроились на работу. И уволились, когда
осенью вновь начались занятия. Ничего особенно серьезного, но, например,
когда Джинни забеременела, нам пришлось продать ковер. С другой стороны,
за эти два года семейной жизни с нами не происходило ничего
захватывающего, когда мы оставались наедине.
А потом сиделка подвела меня к кровати, на которой лежала моя
любимая. Ее всегда великолепного цвета лицо было сейчас белым от
вынесенных страданий. Но огнем пламенем разбросанные по подушке волосы, и
хотя на глаза не опускались веки, никогда они еще не сияли таким ярким
зеленым светом.
Я наклонился, так нежно, как мог, и поцеловал ее.
- Эй, ты, - прошептала она.
- Как ты себя чувствуешь? - единственное, что пришло мне в голову,
так этот дурацкий вопрос.
- Прекрасно, - она рассмеялась, а потом принялась меня рассматривать.
- Но ты выглядишь так, будто вся эта чушь имеет под собой основания.
Действительно, многие акушеры, когда рождается ребенок, укладывают
отца в постель. Но наш врач следовал наиболее распространенному убеждению,
что максимум симпатической помощи жене я оказываю, когда потею в приемной.
За последние месяцы я с таким остервенением учил все, относящееся к этому
вопросу, что стал чуть ли не специалистом. Первые роды для такой высокой и
тонкой женщины, как Джинни, должны быть трудными. Она восприняла это со
своим обычным хладнокровием. В предсказании обратила внимание не только на
то место, где руны указывали пол ребенка. Ибо только зная его, мы не
опростоволосимся с выбором имени.
- Как тебе понравилась наша дочь? - спросила она.
- Великолепна, - сказал я.
- Лжец, - она тихо рассмеялась. - Еще не было мужчины на свете, не
ужаснувшегося, когда ему сказали, что теперь он должен именоваться отцом
сморщенного комка красной плоти, - ее рука потянулась к моей. - Но она еще
станет красивой, Стив. Она такая беспомощная. Для нас она самая прекрасная
на свете.
Я сказал себе, что не стоит орать прямо здесь, где в палате полно
матерей. Спасла меня своим скрипом нянька:
- Я думаю, вам лучше пока оставить вашу жену в покой, мистер Матучек.
И доктор Акман предпочел бы, чтобы свидание закончилось. Ему пора идти
домой.
Он ждал меня в помещении записи имени новорожденных. Я вошел,
звуконепроницаемая дверь захлопнулась, и нянька запечатала ее, оттиснув на
воске звезду Давида. Это была современная больница, здесь принимались все
меры предосторожности. Томас Акман был седой, угловатый человек шести
футов росту. Он напоминал скалу. У него были свободные манеры. Было видно,
что он несколько устал. Я заметил, что под украшенным знаками зодиака
халата медика на нем были одеты белые парусиновые брюки и рубашка без
галстука. Это не считая амулета, Конечно.
Мы пожали руки.
- Все идет хорошо, - заверил он. - Получены результаты лабораторных
анализов. Как вы понимаете, поскольку в роду матери не было
человеко-зверей, ваши дети не станут прирожденными волками-оборотнями. Но
так как девочка унаследовала от вас комплекс рецессивных генов, она будет
легко поддаваться заклинаниям трансформации. Это - определенное
преимущество, особенно, если, она подобно матери, изберет профессию
волшебницы. Но это же означает, что должны быть приняты некоторые
предосторожности. По сравнению с другими она будет более подвержена
сверхъестественным влияниям.
Я кивнул. Мы с Джинни наверняка неподобающе часто принимали участие
во всех нежелательных для нас приключениях.
- Выдайте ее замуж за подходящего человека, - пошутил Акман, - и у
вас будут внуки, волки-оборотни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39