Горит! Истинно - Христов воин! Не согнешь и не сломишь, ни смерти, ни боли, ни
волхвов, ни чертей не страшится! Уважаю! Смеюсь, порой, злюсь, бывает, но ува
жаю!
Или возьмем Сучка... ты не смейся, не смейся... Хе-хе-хе... На них с Аленой посмо
треть, оно, конечно... Но! - Корней назидательно вздел указательный палец. - В
едь, как овдовела пять лет назад... или шесть? Не важно - давно овдовела. С тех
пор не меньше десятка ухажеров отшила. Кто просто так без толку подъезжа
л, а кого и до тела допускала, а конец у всех один - от ворот поворот. И хорошо,
если пинком под зад отделывались или синяком на роже. Бывало, что и калитк
у лбом вышибали, и через забор летали и... недавно одного так без штанов по у
лице поленом и гнала. А Сучок ее обротал! Смешно сказать: ниже подбородка е
й ростом, лысый, шебутной, скандальный, чужак-закуп, но обротал! Потому, как
страсть в нем есть! И не смотри, что она его щелчком убить может, он ее страс
тностью своей, пламенностью сердечной, завсегда перебороть способен. Ка
к поженятся... а я уверен - поженятся, скандалов, да ругани будет, не приведи
Господь, но жить будут счастливо и любить друг друга будут крепко, вот уви
дишь!
Корней внимательно глянул на недоверчиво ухмыльнувшегося Алексея и н
еожиданно выпалил:
- А тебе, Леха, на Анюте жениться пока нельзя, прав ты. Не справишься ты с ба
бой, тем более, с такой, как она. Страсти в тебе нет, да и она... Ты не подумай, чт
о я со зла или еще чего-нибудь такое, но не любит она тебя - жалеет.
Ухмылку с лица старшего наставника Младшей стражи словно ветром сдуло
, а Корней продолжал, словно не замечая реакции собеседника:
- Для бабы, конечно, пожалеть, почти то же самое, что полюбить, но то - для баб
ы, а для тебя? Ты, вон, о том, что о тебе посторонние люди думать станут, беспо
коишься, а что будут думать ближние? А кем ты будешь в глазах САМОГО БЛИЗКО
ГО человека - жены? - Корней немного помолчал, а потом заговорил уже другим,
задушевным, тоном: - Знаешь, Леха, жил когда-то в заморских странах один чел
овек... мудрец и воин. Так вот он сказал однажды такую истину: "Мы в ответе за
тех, кого приручили". Если ты сейчас на Анюте женишься, то не ты за нее в отве
те будешь, а она за тебя. Понял, о чем говорю? Согласен на такое?
Ответа на свой вопрос воевода не дождался - Алексей подавленно молчал, н
абычившись и так сжав в кулаке бронзовую чарку, что, казалось, вот-вот захр
устят суставы на пальцах. Старый конь борозды не испортил! Вроде бы, ничег
о особенного Корней и не сделал - ну, поговорили, ну, высказал один свое мне
ние, другой ответил, даже и усмехнуться повод нашелся, а потом - удар! В само
е болезненное место - по остаткам гордости, но удар строго выверенный, не с
мертельный, не калечащий, а такой, как приводящая в чувство и возвращающа
я ясность мысли, звонкая оплеуха. Алексей словно окаменел, уставившись н
еподвижным взглядом в стол, но Корней был уверен: его слышат, поэтому прод
олжил, не повышая голоса:
- И опять ты прав: надо тебе подниматься. Только не так, как ты собирался - н
е дом богатый заводить, не холопов набирать, не собственной дружиной обз
аводиться. Духом тебе подняться надо, страсть в себе снова разжечь! Такую
страсть, которая Анюту как вихрь закружит! Такую, чтобы в огонь за тобой по
шла, но не спасать тебя, а только потому, что ЗА ТОБОЙ - без страха, без сомне
ний! Вот это и будет твоим возрождением.... А остальное приложится, не сомне
вайся, сынок, приложится. Голову, конечно, на этом пути можно сложить запро
сто, но нам с тобой не впервой по краю ходить. Ведь так?
Алексей снова не ответил, только сделал непонятное движение - то ли кивн
ул, то ли просто опустил голову так, что не стало видно лица.
- Да не кручинься ты так, Леха, не изводи себя! Все понимаю: дал ты волю чувс
твам, поддался страсти жгучей, окунулся в кровь и смерть выше головы, а пот
ом ужаснулся содеянному... Бывает... благо, жив остался и разум сохранил, обы
чно-то в таких делах исход известный... Кхе! Но потом-то ты в другую крайност
ь кинулся - задавил чувства, бояться их стал, а разум-то, он - умный, умный, а ду
рак, без совета с сердцем такого наворотить может... или, наоборот, упустит
что-то важное. Ты, вот, к примеру, вовремя опасности не почуял...
Корней еще что-то говорил, задушевно и убедительно, по сути, правильно, н
о Алексей перестал вслушиваться в его речи. Лицо он спрятал потому, что ощ
утил острое желание ответить на, в общем-то справедливые, слова Корнея ка
кой-нибудь гадостью, например, раскрыть сотнику глаза на истинное лицо Л
иствяны. Удержался с трудом и только потому, что было бы это как-то уж совс
ем по-бабьи - огласить стыдную тайну собеседника, не к месту, не к теме разг
овора, а лишь для того, чтобы оставить за собой последнее слово. Мол, взялс
я поучать, старый хрыч, а на себя-то глянь...
Сдержался с трудом, чуть не смяв в сведенных судорогой пальцах бронзов
ую чарку, а потом вдруг ощутил что-то вроде просветления - понял, что прямо
сейчас, вот за этим столом, нашлось то, что он так мучительно и безуспешно
пытался осмыслить с момента своего приезда в Ратное - свои место и роль в с
емье Лисовинов. А через это и в жизни Ратного. Сразу же предстал в ином све
те и сам Корней - сильный, властный, умный, и, в то же время, ранимый и беззащи
тный - переживающий последнюю в жизни любовь, начисто лишившую его обычн
ой проницательности и мудрости, и страшащийся умереть, не вырастив себе
смены - внука, способного встать во главе рода.
Не только Корнею, всему Ратному не хватало Фрола - преемника и наследник
а сотника и воеводы. Слишком молод и несерьезен был Мишка в глазах одной ч
асти ратнинцев, слишком непонятен и необычен был воеводский внук для дру
гой части односельчан, слишком раздражающ и даже ненавистен сделался Бе
шеный Лис в глазах третьей части. Силен был род Лисовинов и, в будущем, мог
стать еще сильнее, но, в случае раннего ухода патриарха, этот могучий клан
рисковал ослабеть и рассыпаться, оставшись без твердой властной руки. И
не было, не было, не было среди глав других ратнинских родов достойной зам
ены Корнею-Кириллу-Корзню, на посту сотника.
Главное, все-таки, род. Сохрани и приумножь он свои силу и единство, через
два-три поколения Лисовины могут стать настолько влиятельны в Туровско
м княжестве, что князья будут искать их дружбы или... смерти, однако истреб
ить такой род будет ой как не просто, иной князь, погорячившись, может на э
том деле не только Туровского стола, но и головы лишиться... в жизни всякое
бывает. Нужно лишь пережить нынешнюю смену поколений, не дать слабости и
равнодушию Лавра разрушить то, что создавалось Агеем и Корнеем, дождатьс
я, пока бразды правления родом возьмет в свои руки Михайла... или, случись ч
то, Демьян.
Вот место и стезя его - Алексея - зрелого мужа, умудренного жизнью и ратно
й наукой, допущенного к семейным тайнам, но не стремящегося занять место
главы рода - хранить и оберегать род Лисовинов, пестовать и защищать стар
ших внуков, которые в свое время поведут род к новым высотам силы и влияни
я - заменить собой погибшего побратима Фрола, заботиться о его семье так, к
ак заботился бы он сам.
Прямо сейчас, в тот миг, когда Алексей удержал в себе злые и обидные слов
а, способные поразить Корнея не слабее острого железа, бывший Рудный Вое
вода ступил на этот путь и тут же понял, что перестал быть бездомным бродя
гой, принятым в чужой семье из милости.
Не-ет, не кончилась жизнь, и не угасла страсть, есть к чему приложить разу
м и сердце, потому что не из жалости и милосердия примет его род Лисовинов
, а потому, что он НУЖЕН! И с Анютой теперь все по иному сложится - когда муж т
вердо знает свое место и стезю, да уверен, что хватит ума и сил, чтобы справ
иться, он и с женщиной себя иначе ведет, да и она иначе к нему относится...
- Да что ж ты понурился-то так, сынок? - продолжал, между тем, "журчать" Корней
. - Ну-ка, подвинь чарку, плесну тебе.
Алексей, вместо того, чтобы подставить чарку, поднялся из-за стола, полос
нул по Корнею вдруг обретшим кинжальную остроту взглядом и склонился в г
лубоком поклоне.
- Благодарствую, батюшка, Корней Агеич! Мудр ты и добр - разрешил сомнения
мои, указал место и стезю на всю, сколько Господь отпустит, оставшуюся жиз
нь. Место и стезю, кои честному мужу принять на себя не только не зазорно, н
о за честь и в гордость почитать надлежит.
Алексей прервался и зашарил рукой по груди, а Корней, уже все поняв, все ж
е приподнял в деланном удивлении брови и поинтересовался:
- И что ж за стезю ты себе измыслил?
- Служить! - не замедлив ни секунды, отозвался Алексей. - Хранить и оберегат
ь род Лисовинов, всячески споспешествовать росту его силы и могущества,
пресекать внутренние раздоры и противостоять внешним угрозам. Связать
жизнь свою, до конца дней, с жизнью рода, ни в чем и никогда не разделять их,
ставить пользу рода Лисовинов превыше любой другой пользы и выгоды... - Але
ксей выпростал из-под рубахи нательный крестик. - И на том целую крест! Да п
оможет мне в сем Господь Бог, укрепит и направит меня на сем пути!
- Аминь! - подхватил Корней, осеняя себя, одновременно с Алексеем крестны
м знамением.
Вот теперь и отеческие объятия стали совершенно уместными, и бражка по
шла гладко, и разговор полился свободно, без напряжения. Корней объяснял,
как пришел к идее создания Воинской школы, оценив великую пользу просвет
ительских усилий отца Михаила, а Алексей, подтверждая корнеевские мысли
, рассказывал, как сначала учился сам, а потом учил других хитростям поруб
ежной службы.
Корней слушал, отвечал, рассказывал, а сам, втихомолку, радовался тому, ч
то в очередной раз сработал один из его хитрых приемов - вбросить ненавяз
чиво мысль, а потом гонять разговор вокруг да около, постепенно и незамет
но подталкивая собеседника к самостоятельному принятию нужного решени
я. Для этого, правда требовалось сделать такое непростое дело, как понять
суть, основную черту, характера собеседника, но Алексей Корнею стал поня
тен почти сразу по приезду в Ратное - побратим покойного Фрола был служак
ой. Не таким который точно и без рассуждений выполняет приказ "от и до", а та
ким, который, поняв основную идею, предпочитает действовать далее самост
оятельно, добиваясь нужного наиболее подходящим по его разумению спосо
бом.
Вот, как раз с идеей-то у Алексея и незаладилось. Сначала рухнула простая
, в общем-то, понятная любому человеку, идея карьерного роста и семейного б
лагополучия - сгорела в пламени, пожравшем усадьбу боярина Арсения Вара.
Потом изжила себя идея мести половцам, оставив в душе пустоту и ощущение
бессмысленности существования. Потом, когда пустота в душе только-тольк
о начала вновь заполняться нормальными человеческими чувствами, расто
птанной оказалась вера в справедливость и взаимные обязательства васс
ала и сюзерена. Остался только инстинкт зверя, уносящего от погони изран
енного детеныша. Если бы не Савва, так и не увидели бы Алексея в Ратном, соб
рал бы Рудный Воевода новую ватагу, да не на половцев, а на князя Ярополка
Владимировича Переяславского. До самого князя, конечно, не добрался бы, н
о людишек его проредил бы изрядно, прежде, чем самому сгинуть.
Пришел Алексей с Саввой туда, куда и следовало - и приняли, и поняли, и посо
чувствовали... но что дальше? Разумеется, не выгонят и куском не попрекнут,
но... как и кем войдет Алексей в семью Лисовинов? И вот, решилось! Алексей, с о
дной стороны, ощутил себя нужным и важным, с другой стороны нашел опору - р
од, который не бросит и не предаст, будет защищать Алексея так же, как Алек
сей будет защищать его. И не через женитьбу, войдет он в семью, а через прин
ятие на себя обязанностей и обязательств убитого побратима.
Этого-то Корней и добивался - подчинения без принуждения, самостоятель
ного осмысления Алексеем собственной нужности, даже необходимости, нач
исто снимающей все сомнения и беспокойства "приемыша". Собственно, целов
ание креста, в глазах Корнея, уже было простой формальностью - гораздо бол
ее показательным для него стало то, как Алексей заинтересованно, отнюдь
не с позиции стороннего наблюдателя, обсуждал характер и поступки Лавра
и его взаимоотношения с отцом - о чужих так не говорят, о нестроениях в чуж
ой семье так не рассуждают.



Глава 2

Последние числа июля 1125 года. Земли боярина Журавля.
На рассвете, как то
лько стало достаточно светло, чтобы двигаться по лесу, три десятка Младш
ей стражи, вместе с наставниками тронулись в путь - туда, где должны были с
обраться христиане-"подпольщики". Остатку десятка Первака поручили прис
матривать за ранеными, а заодно и за хуторянами, а десяток Демьяна под рук
оводством Ильи начал готовить переправу через болото для раненых и добы
чи.
Мишка, в очередной раз, клюнув носом, вздрогнул и огляделся по сторонам.
Отроки тоже выглядели не выспавшимися - рано подняли, да и спали, после все
х приключений, наверняка неважно, все-таки, первый бой. Старшине же их толк
ом не удалось поспать вообще - сначала разбирался с содержимым шкатулки,
потом писал грамоту деду (гусиным пером, кстати, писать оказалось горазд
о неудобнее, чем школьной "вставочкой" пятидесятых годов), потом пришлось
спорить с Алексеем, считавшим, что к "христианам-подпольщикам" достаточн
о отправить гонца с предупреждением. Мишка же доказывал, что братьям по В
ере обязательно надо показать, что за болотом есть реальная сила, котора
я, если ей помочь изнутри, может освободить их из-под власти язычников.
Наконец-то, улеглись, но покоя не было и во сне - стоило только закрыть гла
за, как "бойцы" боярина Журавля начинали рубить ребят из второго десятка, а
Мишка все никак не мог поднять самострел, словно руки отнялись. Так и пром
аялся до самого подъема.
1 2 3 4 5 6 7