Максуэлл поглядывал на часы. Пора! Снизу позвонили:
– Мистер Джэксон, машина ждет у подъезда.
Через несколько минут шофер Норисона открыл им дверцу роскошного «линкольна»:
– Прошу.
Машина сразу рванула вперед. Развивая скорость, шофер умело лавировал в потоке машин. Но на углу сорок пятой стрит он не рассчитал. Едва успел развернуться, как в «линкольн» врезался спортивный гоночный автомобиль. Все произошло мгновенно.
Оглушительный треск, скрежет… Подброшенный невероятной силой, Джэксон ударился о спинку переднего сиденья…
Он тут же пришел в себя:
– Максуэлл!
Лицо тренера залито кровью. В глазах боль и страх. Он выдавливает из себя:
– Сид… ты цел?
– Кажется…
Шофер безжизненными руками обнимал руль.
К месту аварии уже спешили полицейские. Толпа любопытных окружила машины, на улице образовалась пробка.
Максуэлл вытер ладонью лицо.
– Сид, скорее… а то опоздаешь!..
– Сначала отвезу тебя в больницу. Ты весь в крови.
– Глупости!.. Скорее на матч!
4
Мистер Норисон прибыл в Мэдиссонклаб за полчаса до состязания. К своему удивлению, он узнал, что Сидней все еще не приехал. Норисон позвонил в отель, но к телефону никто не подошел. «Странно, – подумал антрепренер. – Сидней всегда был аккуратен. Видимо, это опять Максуэлл выкинул какой-нибудь трюк. Он вечно лезет со своими советами, не выполняя то, что положено». В последнее время Норисон все чаще и чаще был недоволен работой тренера.
Норисон поднялся наверх и хотел было пройти в ложу, как к нему подошел служащий клуба.
– Прошу прощения, мистер Норисон, на ваше имя поступила телеграмма.
– Давай!
– Она в кабинете управляющего, сэр, – ответил служащий с поклоном. – Извольте пожаловать туда.
В кабинете никого не было. Подойдя к столу, антрепренер распечатал телеграмму. В ней было всего три слова: «Твой козырь бит». Ничего не понимая, но уже предчувствуя что-то неприятное, Норисон проверил адрес. Телеграмма адресована именно ему. Скомкав почтовый бланк, он двинулся к выходу. Дверь оказалась запертой. Он подергал ручку.
– Откройте!
Из-за двери никто не отозвался.
– Что за шутки! – Норисон выругался.
Ответом было молчание. Антрепренер вернулся к столу и нажал кнопку звонка, вызывая секретаря. В ожидании его прихода он уселся на кресло. Закурил. Прошло минуты две, никто не появился. Он еще несколько раз нажимал на кнопку звонка, но безрезультатно. Тогда антрепренер решил позвонить по телефону. Подняв трубку, он убедился, что телефон отключен. У него тревожно екнуло сердце. Заманили! Вытерев белоснежным платком крупные капли холодного пота, выступившие на лбу и подбородке, Норисон задумался. Потом стал отчаянно барабанить в дверь.
Как все хорошо складывалось! В последних числах апреля у губернатора штата Нью-Йорк состоялось заседание руководителей различных спортивных и молодежных организаций. Обсуждали один вопрос: организация массовых мероприятий в день национального праздника.
Губернатор сказал:
– Неплохо бы еще что-нибудь. Сенсационное и не парадное.
Вот тогда-то и взял слово подготовленный Норисоном верховный глава Христианского союза молодежи. Он предложил устроить матч на звание чемпиона Америки.
– Кстати, тут присутствуют два крупнейших менеджера, мистер Норисон и почтенный Сэмюэль Эсбери.
Норисон и Эсбери, польщенные вниманием, встали и поклонились.
– Прекрасно! – Губернатор радостно хлопнул в ладоши. – Прекрасно! Полагаю, что у джентльменов достаточно высок дух патриотизма, и они понимают значение национального американского праздника.
Норисон, словно подброшенный пружиной, вскочил с места и сделал театральный жест в сторону Эсбери:
– От имени моего боксера Сиднея Джэксона, стопроцентного американца, я вызываю на поединок нынешнего чемпиона Америки негра Харвея Таунсенда.
Сэмюэль почувствовал, что попал в волчий капкан. Ему ничего другого не оставалось сделать, как принять вызов и скрепя сердце под общие аплодисменты пожать руку Норисону.
В перерыве Эсбери увлек Норисона в буфет. Ему не терпелось поставить свои условия. Он стал покровительственно диктовать пункты будущего контракта.
– Вы понимаете, что уступать вам титул чемпиона я не собираюсь. Мы проведем два матча! И мой Харвей позволит один раз победить себя. Для вашего мальчика это будет большая честь.
Норисон выражал смирение и покорность. Он соглашался на все. Однако когда через неделю они встретились вновь для подписания контракта, Эсбери побледнел. В контракте говорилось только об одном поединке. На его недоуменный вопрос Норисон ответил:
– Неужели вы не понимаете? Все ясно, как день. Если победит ваш чернокожий, то второй матч не нужен, на него никто не пойдет. Ну, а если победителем станет стопроцентный американец, у вас есть возможность потребовать реванш.
Сэмюэль вспыхнул. Он изрыгал ругательства. Еще бы, в течение семи лет он держал в своих руках чемпиона и извлекал из него колоссальные барыши! Сколько охотников из числа белых стремились сбить корону чемпиона с чернокожего боксера! Спекулируя на этом ажиотаже и разжигая его, Сэмюэль выбирал своему подопечному слабых противников или заранее обусловливал итоги матча.
– Как, вы уверены, что этот сопляк победит моего тигра? – ревел он.
– Ринг покажет, – ответил Норисон.
Эсбери отказался подписать документ. Он упирался несколько дней, но все же, в конце концов, вынужден был поставить свою подпись. Ведь он дал слово самому губернатору!
Что касается печати, то, конечно не без содействия Норисона, все газеты начали трубить о предстоящем поединке. Подписывая контракт, Сэмюэль злорадно усмехнулся. Норисон не придал тогда этому особого значения. Только теперь он понял, что ошибся. Эсбери и не думал сдаваться. В то время, как Норисон отчаянно метался по кабинету, Сэмюэль Эсбери спокойно выслушивал сообщение подкупленных гангстеров:
– «Линкольн» вдребезги!.. Нас тоже помяло. Мы еле унесли ноги от полиции.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Норисон был отрезан от внешнего мира. Он не знал, что происходит за стеной, в огромном зале, заполненном любителями спорта. О чем он думал? Только об одном. Об убытках. Норисон затратил массу денег на то, чтобы устроить матч с чемпионом. Джэксон должен был стать чемпионом Америки и победить нескольких сильнейших боксеров других стран Американского континента и Западной Европы. Еще вчера Норисон подсчитывал огромные доходы от будущих сенсационных матчей, а сегодня – все рухнуло…
Вереницу этих горьких размышлений прервал голос, вдруг раздавшийся из репродуктора, стоявшего рядом с телефоном:
– Внимание, внимание! Леди и джентльмены! Наш микрофон установлен в Мэдиссонклабе, куда собрались тысячи любителей бокса и стянуты значительные силы полиции. Мы начинаем транслировать боксерский поединок между знаменитым стопроцентным американцем Сиднеем Джэксоном и нынешним чемпионом Соединенных Штатов Америки негром Харвеем Таунсендом… Передача организована крупнейшими студиями Манхаттена и Бронкса и транслируется многими радиостанциями Америки.
Уважаемые слушательницы и слушатели! В наш век стремительного роста техники вы уже имеете комфортабельную возможность, сидя дома, знать все величайшие новости. Радио вполне может заменить нудное чтение газет и более подробно рассказать о всех событиях. Не отставайте от своей эпохи, приобретайте радиоприемники «Радио корпорейшен оф Америка».
Итак, мы начинаем! Слушайте наш репортаж крупнейшего спортивного поединка этого года. Репортаж ведет известный спортивный деятель, в недавнем прошлом чемпион по боксу, а ныне почетный член сорока восьми спортивных ассоциаций различных штатов и постоянный председатель Всеамериканской коллегии спортивных судей, мистер Альберт Шуртанг. Пожалуйста, мистер Шуртанг.
– Дорогие сограждане, – раздался глухой голос. – Мне выпала великая честь быть свидетелем этого грандиозного состязания и рассказывать вам о нем. Вы, конечно, знаете, кто такой Харвей Таунсенд. Его противником выступает Сидней Джэксон. Это восходящая звезда и надежда Америки.
До начала матча остались считанные минуты. Вспыхнули прожекторы и осветили ринг. Пол ринга устлан дюймовым слоем резины и покрыт брезентом.
Диктор: – Резина подготовлена фирмой «Гудвир тайр энд риббер компани». Это чудесная резина. Калоши и дождевые плащи, выпускаемые фирмой «Гудвир тайр энд риббер компани», не имеют себе равных.
Шуртанг: – Белоснежные канаты ринга туго натянуты и образуют точный квадрат.
Диктор: – Канаты сделаны фирмой «Стенли энд Рикс». Это чудесные канаты! Они могут выдержать любые грузы. Приобретайте для вашего хозяйства канаты и веревки фирмы «Стэнли энд Рикс».
Шуртанг: – На помост поднимается судья на ринге. Заняли свои места судьи и главный арбитр поединка.
Рефери вызывает претендентов на титул чемпиона. Вы слышите шум в зале? Это приветствуют Харвея Таунсенда. Он проходит по диагонали через ринг и останавливается в своем углу. На нем белый мохнатый халат, белые трусы и белые боксерские ботинки.
Рядом с ним находится его тренер Боб Чинсей, в прошлом знаменитый боксер, и секунданты. Боб что-то говорит Харвею, видимо, напутствие, и тот кивает головой.
Рефери вызывает Сиднея Джэксона. Вы слышите, какая наступила тишина? Сейчас она взорвется аплодисментами. Одну минутку терпения. Вот прошли секунданты Джэксона. Среди них Оргард Джефрис. Вы, конечно, помните это имя. Да, да, это он, знаменитый Кувалда! Если Сидней Джэксон усвоил его боксерские приемы, мы от души будем это приветствовать. Джэксон что-то задерживается. Рефери вторично вызывает его. Молодой спортсмен уже, можно сказать, перехватил все навыки ветеранов. Когда-то и Оргард Джефрис заставлял ждать своего выхода. Потом стремительно появлялся на ринге и так же стремительно разделывался со своими соперниками. Так что задержка Джэксона вполне понятна. Рефери в третий раз вызывает Сиднея Джэксона. Вы слышите музыкальный звук? Это удар гонга. Нет, матч еще не начался. Это рефери велел засечь время. По правилам соревнования, судья на ринге дает указание засечь время. У Джэксона в запасе есть еще три минуты, т. е. один раунд. Если он за это время не появится на ринге, победителем объявят Харвея Таунсенда. Этому негру здорово везет! Как мне сейчас сообщили, Сиднея еще нет в клубе. Причина столь таинственной задержки нам неизвестна. Закон есть закон. Хотя Таунсенда уже давно можно поздравить с победой, этого мы не делаем. Давайте подождем еще полторы минуты. Всего девяносто секунд отделяют его от триумфа. Это будет его двести шестьдесят восьмая победа. Самый короткий бой в трудной и напряженной жизни чемпиона. Самая, я бы сказал, спокойная победа. Ведь после нее не ждите реванша! Я включил секундомер. Мы обещали вам вести репортаж всех пятнадцати раундов, рассказать о необычайном поединке двух сильнейших людей страны. Однако наши надежды не оправдались. Осталось пятьдесят секунд. Харвей улыбается репортерам и позирует фотографам. Да, теперь уже можно считать его победителем. У этого замечательного боксера много поклонников. Вот один из них, растолкав полицейских, устремляется к рингу. О! Это уже не положено. Вы слышите смех в зале. Это поклонник перепрыгнул через канаты ринга. Конечно, за такую дерзость ему придется расплачиваться. Блюститель порядка, под хохот зрителей, неуклюже перелез через канаты и, размахивая дубинкой, не спеша направляется к нарушителю. Что это? Извините меня, однако это против правил этики! Подумайте только, этот фанатик бокса сбросил пиджак, швырнул в полицейского свой цилиндр. Уж не думает ли он заменить Сиднея Джэксона? К нему бросился сам Оргард Джефрис. Сейчас он его проучит! Нет, совсем нет! Джефрис оттолкнул полицейского…
Дальнейшие слова радиокомментатора Норисон не разобрал. Его голос потонул в страшном грохоте, который разразился в зале. Словно там взорвалась бомба. Или налетел штормовой ураган. Его гул доносился не только из приемника, а и через стену.
Антрепренер еще больше втянул голову в плечи. Все! Он взглянул на часы и вспыхнул. Как? Еще целых десять секунд до конца раунда?! Это не по правилам! Они не имеют права присуждать победу!
Чем тише становился гул тысячной толпы, тем сильнее негодовал Норисон. Но что он мог предпринять! Даже заявить законный протест, оспорить победу он не имел возможности.
Когда шум стих, снова раздался глухой голос Шуртанга:
– Нет, дорогие слушательницы и слушатели, это не конец. Это начало! Да, да! Вы слышали взрыв аплодисментов, взрыв радости и ликования! Это зрители приветствовали Сиднея Джэксона. Да, да, это именно он. Репортаж только начинается. Сидней Джэксон вышел на ринг. Молодой спортсмен оказался весьма волевым и выдержанным человеком, с чисто американским юмором. Подумайте только, как он красиво разыграл эту комедию! У него, бесспорно, есть талант, и многие кинокомпании сегодня обратили на это внимание.
Норисон размахивал руками, приседал и подпрыгивал, задирал ноги и делал такие «па», что ему мог бы позавидовать любой балетмейстер. Антрепренер прыгал и повторял:
– Молодчина, Сидди! Гип-гип-ура!
– Начинается второй раунд, – раздался голос Шуртинга. – Вы слышали удар гонга? Прошел первый минутный перерыв. Минута – срок слишком малый для того, чтобы подготовиться к поединку. Но Джэксон все же успел раздеться и принять нужный вид.
Итак, второй раунд. Второй для Харвея и первый для Джэксона. Харвей Таунсенд уже имеет один раунд в своем активе. И все очки этого раунда. Не потому ли Сидней Джэксон так энергично пошел в атаку?
Однако Харвей Таунсенд не принял предложенный темп. Он, отстреливаясь одиночными прямыми ударами, отходит, стремительно отходит назад. Он уходит настолько, чтобы кулаки Сиднея не доставали до цели. Какое чувство дистанции! Не зря он считается мастером ринга. Таунсенду не раз приходилось встречать шквал юного задора и ураган молодого темперамента. И, конечно, усмирять их холодом разума и силой заключительных ударов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38