https://wodolei.ru/catalog/mebel/classichaskaya/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Тогда они открылись ей, поведали свои секреты, охотно отвечали на ее вопросы о духовных связях между матерями и дочерьми, о песенных линиях, связывающих поколения. Женщины откровенно рассказывали ей о своих ритуалах, касавшихся толкования расположения звезд, предсказания будущего, целительства и рождения детей.
Но стоило Джоанне спросить:
– Вы знаете род Джугала? Вам известно что-нибудь о Карра-Карра? – они тут же умолкали, закрывались, как створки раковины. Она видела перед собой непроницаемые лица.
– Они выглядят веселее, чем обычно, – сказала Джоанна Бет, наблюдая, как Кунаварра развлекает своим шутовством других женщин. – Не думаю, что нам стоит чего-то бояться.
Но взгляд Бет оказался острее. Пристально следя за женщинами, она заметила, что они не только были веселыми, но и нервничали. «С чего бы это вдруг?» – гадала она.
Молодая Виннинг-Арра продолжала веселить женщин. Она бросала свою палку, словно это было копье, и прыгала на одной ноге, подражая мужчинам рода. Глядя на полные корзины и плетеные мешки за спинами, Джоанна не переставала удивляться, как им удавалось находить так много всего съедобного на, казалось бы, совершенно бесплодной земле. Ей вспомнился скелет человека в пустыне, чьи очки она подобрала. Тот несчастный умер голодной смертью, уверенный, что в пустыне нечего есть. Но Кунаварра, Виннинг-Арра и другие женщины с легкостью находили корни и семена, дикие орехи и ягоды, муравьев-медосборщиков, личинок и ящериц, – все, что могло стать вкусным угощением для членов рода. Они находились в центре огромной, пышущей жаром пустыни, где деревья не вырастали выше пояса. И тем не менее волосяной пояс Кунаварры был увешан сотнями извивающихся белых личинок. Джоанна находила, что, запеченные, они по вкусу очень напоминали лесной орех. А Виннинг-Арра поймала пару упитанных ящериц, которые назывались вараны, другие женщины также могли гордиться своей добычей: крысами, змеями и пойманными в силки птицами. Вечером ожидалось настоящее пиршество, отчего воздух наполнится букетом аппетитных ароматов.
Джоанна с глубочайшим интересом наблюдала за своей новой «семьей». За исключением старой Налиандры. в обязанности которой входило смотреть, чтобы не гас огонь в кострах, все остальные женщины рода – от самой старой прабабки до малых детей – занимались собирательством. Там были нескладные подростки, гибкие, грациозные молоденькие девушки, молодые матери и женщины преклонных лет, высохшие от жизни под палящим солнцем пустыни. Их тела со шрамами – знаками племени украшали ожерелья и пояса, сплетенные из человеческого волоса, перья и зубы динго. Иногда женщины раскрашивали свое тело, если собираемая пища имела для них особое религиозное значение.
Между этими разными родственницами и разными поколениями была крепкая связь. С завистью наблюдала она ступени родословной – картину, которую она представляла себе очень давно. Перед ней была последовательность поколений от прабабок до правнучек. Самый маленький ребенок, глядя на седую женщину, опирающуюся на палку, мог видеть предшествовавшие поколения. И Джоанне подумалось, что в этом и состояла причина, почему аборигенам не нужны были слова, обозначающие прошлое, настоящее и будущее. Они все были здесь и сейчас.
Она пожалела, что Бет не знала ни бабушки леди Эмили, ни прабабушки Нейоми. Бет унаследовала черты жен-шин рода Мейкпис: густые каштановые волосы, высокий лоб и пушистые ресницы. Росла она быстро и обещала быть высокой. Два месяца назад Бет исполнилось тринадцать лет, она превращалась в очаровательную девушку. Как и Джоанна, Бет продолжала носить европейскую одежду, хотя ее блузка и юбка успели изрядно износиться. Ходила он с распущенными волосами на манер аборигенов, а лицо ее сильно загорело, как и у Джоанны. Теперь Бет была полна сил, но выздоравливала она очень медленно. В первые дни Джоанне казалось, что дочь не выживет после стольких дней блужданий по пустыне без еды и воды, до того, как на нее не наткнулись аборигены. Джоанна интересовалась лечебными свойствами корней и ягод, которые старая аборигенка давала Бет. Мудрая женщина отвечала, что существует Змея-Радуга, создательница всех рек и колодцев, а на небе есть Мать Всего, и это их силы лечили ее дочь, а не свойства корней и ягод. Сначала сил Бет хватало только на то, чтобы есть, пить и говорить, но спустя неделю она уже могла садиться. Но прошло много времени, прежде чем ей хватило сил встать и сделать первые шаги, и Джоанна с Налиандрой помогли ей дойти до реки.
Заметив, с каким вниманием Бет наблюдает за Кунаваррой, Джоанна снова задумалась над необычным поведением женщин. Смех и шутовство всегда составляли часть их ежедневных походов за пищей, но в этот день они смеялись какими-то неестественно высокими голосами и больше танцевали, что выделяло этот день из ста пятидесяти других дней, прожитых Джоанной среди них. Они были возбуждены больше обычного, смех их резал ухо своей резкостью, и все это несколько настораживало Джоанну.
Наконец сбор пищи закончился, и женщины вернулись в лагерь. Джоанна с Бет шли в толпе женщин ниже их ростом, темнокожих, тела которых не прикрывало ничего, кроме слоя жира эму и пепла. Джоанна и Бет несли свои корзины за спиной, как аборигенки, чтобы руки оставались свободными. Женщины пели, благодаря за щедрость Прародителя Белых Личинок, а также Прародителя Варана и Прародителя Розового Какаду, потому что брать, не выражая благодарности, запрещалось. Подходя к стоянке, находившейся среди вулканических глыб у колодца с пресной водой, женщины услышали песню мужчин, благодаривших Прародителя Валлаби за удачную охоту. Кунаварра шла, пританцовывая, и твердила, что собирается наесться в этот вечер до отвала, так, чтобы никогда больше не хотеть есть!
Джоанна с Бет жили в отдельном шалаше, и у них был собственный тлеющий костер, а рядом стоял шест, чтобы вешать имущество. У аборигенов личных вещей почти не было, и потому на шестах у других палаток мало что висело, кроме плетеной сумки, копья и священных камешков и перьев для отпугивания Яиу – Ночного Зверя. Но на шесте возле жилища Джоанны, на который она повесила корзинку с извивающимися личинками, висел китель капитана Филдинга, кожаная сумка Джона Мейкписа, два одеяла из шкур валлаби, которые они ежедневно вывешивали проветриваться, а также связка гребней, изготовленных из кости и дерева Джоанной вместе с Бет.
– Бет, принести воды умыться, – попросила Джоанна. – А я пока поговорю с Налиандрой. Может быть, она расскажет мне, что происходит.
Как и всегда, Налиандра горбилась у своего костра, помешивая угли и бормоча магические формулы.
– Налиандра, – Джоанна присела рядом со старухой. – Есть причина нам с дочерью сегодня беспокоиться? Нам есть чего бояться?
Их взгляды встретились. Почти невидимые под нависшими бровями, на Джоанну смотрели меленькие, проницательные глазки, светившиеся умом.
– В тебе есть страх, – сказала мудрейшая. – В тебе всегда жил страх.
Уже давно Джоанна объяснила Налиандре причину своего путешествия в пустыню. Она рассказала старой женщине о своей матери, о песне-отраве, которая, как та верила, была пропета, и о чувстве, что ее что-то ждет в Карра-Карра. Налиандра слушала с каменным лицом, прикрыв глаза, словно пряча их под веками. Когда Джоанна закончила свои рассказы, мудрейшая не сказала ей ничего. Теперь же она поразила Джоанну словами:
– Ты подходишь к концу своей песенной линии, Джана. Осталось совсем немного.
– Что вы имеете в виду? – потрясенно спросила Джоанна.
– Ты все узнаешь сегодня, во время корробори.
Корробори состоялось, когда высоко поднялась луна. Угощение включало жареного валлаби, варанов и птиц, а также соты диких пчел и ягоды. Распределялось все, как и каждый вечер, в соответствии с очень сложной системой приоритетов и табу. Никто ничего не хватал, не было никаких ссор из-за еды, порции раздавались, как требовали строгие правила. Охотник, убивший валлаби, сначала давал куски своим родителям и родителям жены, своим братьям и тем, кто с ним охотился. Они, в свою очередь, делились со своими семьями или теми, кому были должны, иногда ничего не оставляя себе. Затем женщины раздавали собранные за день фрукты в соответствии с семейной родословной, брачными узами и другими критериями, в которых Джоанна до конца не разобралась. Молодые люди не нарушали строгих запретов: юноше, добывшему варана, не полагалось есть его самому, а следовало отдать его своим родителям. Женщина могла принять пищу только от мужчины, прошедшего посвящение. Девочке, которая начала менструировать, запрещалось есть определенную пищу.
Джоанна смотрела на это, как на веселое и шумное зрелище. Несмотря на все правила и табу, род ел досыта. Но ее не оставляло беспокойство, что этот вечер чем-то отличается от других. Сильнее обычного был шум, и в смехе чувствовалась какая-то суетливость. После окончания трапезы Джоанна удивилась, что часть еды осталась. Это противоречило обычаю аборигенов. Джоанна знала, что им случалось голодать, а когда еда была в изобилии, они предпочитали наедаться до отвала, пока не распирало животы. Но в этот вечер аппетит намеренно был ограничен, и еду собрали и отложили про запас – такое она видела впервые.
Пока мужчины готовились к исполнению танца, Джоанна пошла в свой шалаш за одеялами из шкур валлаби для себя и Бет. Становилось прохладно, а танец, как ей было известно, мог продолжаться до рассвета. Она посмотрела на луну, блестевшую на небе начищенной серебряной монетой. Джоанна попыталась представить, что в этот момент Хью тоже мог смотреть на луну. Может быть, он где-то неподалеку и скоро приедет?
Перед тем как вернуться к общему костру, Джоанна проверила компас, как делала каждый вечер. Теперь стрелка кружилась не переставая.
Она заняла место рядом с Бет в большом круге сидевших вокруг костра аборигенов. Женщины вокруг оживленно переговаривались, но слишком быстро, и Джоанне ничего не удавалось разобрать. Она смотрела, не отрываясь, на пустое пространство внутри круга, где мужчины скоро должны были исполнить свой танец – корробори. Представление наблюдали всем родом почти каждый вечер, однако некоторые танцы, имевшие религиозное или ритуальное значение для мужчин, не разрешалось наблюдать женщинам, и такого же значения танцы женщин были закрыты для глаз мужчин. Бывали корробори для развлечения: в танце передавалась какая-нибудь история, либо исполнялись шутливые танцы, или представлялись сцены особенно удачной охоты. Но в этот вечер Джоанна не сомневалась, что корробори будет необычным.
Мужчины и юноши готовились к представлению: раскрашивали себя, втыкали в волосы перья, надевали ожерелья из раковин и зубов животных, а женщины в это время жевали листья ядовитого кустарника питури. В малых количествах яд не убивал, а служил сильным возбуждающим средством. Действие его Джоанна наблюдала по суженным зрачкам и быстрой речи женщин.
Наконец танцоры завершили свои приготовления.
При первом знакомстве с корробори Джоанне с Бет показалось, что они наблюдали дикую пляску без порядка и смысла. Но в дальнейшем они поняли, что каждое движение, каждый жест и прыжок имели свое значение и место в общем рисунке танца. И вот теперь среди необъятных просторов пустыни под бледным светом звезд и луны в круг вышли исполнители танца.
Налиандра сидела с Джоанной и Бет, и они вместе наблюдали за началом представления. Самым лучшим танцором в этих краях считался Тумимбери. Когда все племя собиралось на общее корробори, роды приходили отовсюду ради того, чтобы посмотреть на искусство Тумимбери. Танец начался, и он стал прыгать с ноги на ногу, сгибался, раскачивался и кружился в центре круга. Затем к нему присоединился другой танцор, раскрашенный голубой и красной красками с веточками и листьями в волосах. Он с Тумимбери исполняли какую-то неистовую пляску: они сходились, затем отскакивали друг от друга, как будто изображали борьбу. Сидящие по кругу женщины взяли копья с бумерангами и начали выстукивать ими четкий ритм.
– Что это за история? – обратилась к Налиандре Джоанна.
– Очень важная легенда, – ответила премудрая. – Смотри дальше.
Мужчины танцевали вокруг огня под оглушительный бой барабанов и стук бумерангов. Женщины запели высокими голосами. Слова из песни Джоанна не понимала.
– Пожалуйста, Налиандра, – попросила она. – Расскажите мне эту историю.
Старуха объяснила, что это легенда о Дьяволе Макпидже, о том, как он однажды сражался с Змеей-Радугой. Джоанна наблюдала, как двое мужчин взметали пыль вокруг костра; их движения походили одновременно и на военный танец и на вальс. Голос Налиандры, напоминавший сухой бумажный шелест, рассказывал историю о Макпидже и его беременной жене, которых считали духами, посланными мертвыми, потом что кожа их была белая.
К танцу присоединился новый исполнитель, который поразил Джоанну своим видом и приковал к себе ее внимание. Его тело с ног до головы покрывала белая краска, а на голове был длинный травяной парик.
– Но Макпидж был очень плохой, – продолжала свои объяснения Налиандра. – Он рассердил Змею-Радугу, и она проглотила Макпиджа.
В круге появилось больше танцоров. Раскрашенные в цвета радуги, они слаженно двигались змейкой. Приблизившись к танцору, выкрашенному белой краской, они окружили его, и он исчез.
– Но из-за того, что Макпидж был очень плохой, – говорила Налиандра, – Змея-Радуга срыгнула, и из нее вышла девочка, белая, как Макпидж.
Появился покрытый белой краской танцор маленького роста и принялся кружить, пошатываясь, вокруг костра под нарастающее клацанье бумерангов.
– Теперь Змея-Радуга должна уничтожить белого ребенка, – объясняла Налиандра, – но молодая женщина племени обратилась к своему тотему – Прародителю Черному Лебедю. Она с белым ребенком взобралась ему на спину, и они улетели на запад, к заходящему солнцу.
Джоанна смотрела во все глаза, как двадцать или более исполнителей пританцовывали и топали по пыльной площадке, а их тела блестели от пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72


А-П

П-Я