Известие о том, что крупная финансовая группировка, близкая к Президенту, готова оплатить ликвидацию Белоглазова, дошло до Крестного буквально на следующий день.
А через два часа после того, как он впервые об этом услышал, Крестный уже разговаривал об условиях с представителем заказчика – директором одной из многочисленных охранных контор.
Он хорошо знал этого старого грузина, работавшего еще с Шеварднадзе, когда тот был главным силовиком в Союзе. Повода подозревать его в афере у Крестного не было. А вот мотив убрать Белоглазова был.
Грузин напрямую был связан со службой охраны Президента, поскольку поставлял ей кадры, а у Президента, или у начальника его неофициального «штаба», Белоглазов с его заявлениями о готовности занять президентское кресло и его популярностью среди электората, вполне мог вызывать резкое раздражение.
Которое могло вылиться в конкретно оформившееся решение.
На его, Крестного, личный взгляд, Белоглазов давно этого заслуживал, поскольку очень уж жаден был до денег. Крестному приходилось организовывать пару-другую дел, заказывали которые люди Белоглазова, и с оплатой каждый раз была целая морока. Выдав аванс и получив через некоторое время результат, они больше ни о чем не заботились, считая свои обязательства выполненными.
У Крестного, естественно, было на этот счет свое мнение.
Приходилось напоминать.
Противно было, словно выпрашиваешь то, что заработал, что принадлежит тебе по праву.
Однажды Крестный не выдержал и вместо напоминания увез в «отстойник» шестнадцатилетнюю дочь одного такого заказчика. Так и то – тот пробовал торговаться. Но заплатил все же быстро.
Крестный потом от дочери его не мог отделаться – такая блядища оказалась, охранники ее по двое ебли, одновременно, так она просила еще и третьего найти.
В общем, народ был мерзкий, и хозяин их был мерзкий, и мнение у Крестного было однозначное. Правда, это не имело абсолютно никакого значения. Потому что мнения его никто не спрашивал.
Короче, Крестный решил взяться за это дело.
У него тоже был свой, личный мотив. Уж больно хотелось насолить Никитину, который, насколько он знал, один из людей, лично отвечающих за безопасность Белоглазова.
Цену, правда, Крестный заломил неслабую. У грузина аж зубы заломило, как он сумму услышал. Но приказ был – не торговаться и он согласился.
В конце концов о деньгах пусть думает тот, кто заказывает музыку.
А Крестный тоже был не против хорошо подработать.
С этого гонорара он рассчитывал приобрести небольшой особнячок на берегу озера Онтарио, на канадской стороне, на побережье между Оттавой и Торонто, в местах, полюбившихся с детства, по книгам, и не разочаровавших его, когда он попал туда, выполняя секретное задание службы госбезопасности.
Он давно мечтал приобрести там «запасной аэродром» лично для себя. Мало ли какие ситуации могут возникнуть в жизни при его нервной работе.
Нужно заранее соломки себе подстелить. Канадской.
Конечно, и Ивана он не обидит.
Это святое. Его равнодушия к деньгам Крестный не понимал, но никогда не пользовался этим. Не то, чтобы считал недостойным для себя – недостойным для дела.
А что Иван будет исполнителем этой акции – не было никаких сомнений.
Здесь нужна гарантия. Иван сам был такой гарантией. Даже, если брался за дело один. Тут, правда, нужно будет помочь ему, подстраховать.
Иваном рисковать нельзя.
Даже за такие деньги.
Аванс привезли ему на следующий день.
Ивана он пока беспокоить не стал. Тому задание нужно давать в последний момент, когда уже сам ситуацией владеешь на сто процентов.
Крестный принялся за сбор информации.
Довольно скоро он выяснил в общих чертах, как складывается рабочий день бывшего премьер-министра. Ночи он проводил чаще всего на подмосковной даче, охраняемой так плотно, что нечего было и думать пробраться туда как-нибудь незаметно. Разве что – прорыть подземный ход длинной что-нибудь с километр.
Но это – так, шутка. О даче можно было сразу забыть.
В семь утра он выезжал в Москву в сопровождении усиленной охраны, ежедневно меняя маршрут следования. Что само по себе было излишней предосторожностью, так как использовать дистанционные радиоуправляемые заряды не представлялось возможным – две машины, напичканные электроникой, подавляющей сигналы на производство, взрыва постоянно сопровождали машину Белоглазова.
Впрочем, можно было расстрелять его машину из ближней артиллерии, использовать танки, ракетные установки, атомные бомбы.
Это тоже – шутка.
Первые дни Крестному ничего больше не оставалось, как только шутить. Белоглазов был прикрыт со всех сторон. Дни он проводил в своей штаб-квартире, укрепленной, как противоатомное убежище, либо совещался с директорами предприятий, формально являющихся членами многоотраслевой корпорации «Заря России», а на деле принадлежащих самому Белоглазову. Экспертами состояние его оценивалось в сорок три миллиарда долларов и чтобы управлять такой махиной, мало было свалить ее на плечи тысяч управляющих и менеджеров, нужно было взвалить ее и на свои плечи. Когда этот человек отдыхал и отдыхал ли вообще, Крестный так и не смог установить.
Он слегка приуныл, поняв, что орешек не так прост, как показалось ему вначале. Особнячок на Онтарио как-то подернулся туманной дымкой и утратил уже такую четкую, казалось бы, реальность.
Однако вскоре его осенило, что ровно через неделю ситуация должна измениться. Начнется избирательная кампания, Белоглазов вынужден будет выходить на народ, участвовать во встречах с избирателями. Если, конечно, рассчитывает победить на выборах.
Ну что ж, классическое политическое убийство – почти все они, Крестный имел ввиду наиболее известные, были совершены на многолюдных встречах с избирателями или по дороге на них.
Еще через день Крестному удалось достать график встреч Белоглазова с избирателями на ближайшие две недели. График попал к нему как-то слишком уж легко, у Крестного возникло даже легкое беспокойство по этому поводу, но он увлекся разработкой вариантов по каждой из встреч и постепенно беспокойство забылось, стерлось из памяти, выветрилось из его головы.
Лучшего случая, чем уличная встреча Белоглазова с московскими избирателями трудно было придумать. Здесь можно было вступить с объектом в непосредственный контакт, что всегда облегчает задачу, расширяя возможности исполнителя.
В тот же день Иван получил новое задание – ликвидировать бывшего премьер-министра России, а ныне – претендента на пост Президента России, Белоглазова. И даже бровью не повел, даже не хмыкнул, не усмехнулся. Ему было абсолютно все равно, кого убивать.
Он прочитал список предстоящих Белоглазову встреч и подчеркнул ногтем одну строку.
– Здесь, —сказал он Крестному.
Тот кивнул головой.
Иван выбрал шествие Белоглазова по длинной и кривой улочке 25-го Октября, тянущейся от Лубянской до Красной площади. В каком именно месте оно начнется, его особенно не интересовало, лишь бы начиналось или заканчивалось у здания Петровского пассажа. Именно на него показал он Крестному, когда они сосредоточенно рассматривали карту-план улиц Москвы.
– Ваня, дальше руководишь ты, – сказал Крестный. – Я сделаю все, что ты скажешь.
– Поставишь завтра же вот здесь, – Иван показал на плане, – на крыше здания на углу Исторического проезда пулемет-автомат. Еще два поставишь на крыше вот этого дома, – Иван опять показал на карте. – Вот здесь, ближе к проезду Сапунова.
Крестный молча кивал, обязательно, мол.
– За два дня, – продолжал Иван, – до акции...
– Ты понял меня? За два дня, – повторил он, выделив усиленно слово «два». – Так вот: за два дня до акции ты сажаешь туда своих людей, которых я перед этим тщательно проинструктирую.
– Сделаю, Ваня, как ты хочешь.
– Обязательно за два дня. Не позже. И чтобы не мозолили глаза никому, если хотят живыми оттуда выбраться. И чтобы хотя бы один из них умный был, умел принимать решения самостоятельно.
– Обижаешь, Ваня, – попытался изобразить обиду Крестный, но сам понял, что – неудачно. Потому что прав Иван – тех, кто думает самостоятельно, у Крестного раз-два и обчелся.
Иван улыбнулся, похлопал Крестного по плечу – ладно, мол, не бурчи, – и отправился готовиться к акции. Когда ему предстояло сложное задание, связанное с какими-то необычными условиями его проведения или применением технических средств, Иван всегда заранее, за несколько дней подготавливал все полностью абсолютно и то, что необходимо будет нести на себе, например, начинал носить с собой постоянно, не снимая, за несколько дней до акции. Привыкал, чтобы движениям ничего не мешало, не сковывало свободу.
Первым делом он отправился в Петровский пассаж и долго рассматривал его внутренние помещения, ничего не покупая и думая Бог знает о чем.
Затем прошелся по улице, на которой должна была состояться акция, рассмотрел здание пассажа снаружи, внимательно оглядел окрестные крыши.
Своим осмотром он остался удовлетворен.
«Человек, чувствующий себя всемогущим в этой жизни, —думал Иван, – ну, или почти всемогущим, сегодня уверен в своем будущем. Он готовится стать Президентом огромной, хотя и раздерганной в клочья страны. В мыслях он уже руководит ею, вершит ее судьбу, он уже живет завтрашним днем.
Это главная ошибка людей, кем бы они ни были. Жить можно только сегодняшним днем. И даже не днем, а только сегодняшним мгновением, пока ты уверен, что еще жив.
Потому что в следующее мгновение может случиться все, что угодно. И кому угодно. Например, мне.
Этот вонючий миллиардер думает, наверное, что деньги могут спасти от смерти. Что они сильнее судьбы.
Деньги – это только деньги. Кусочки металла и клочки бумажек. В них нет ничего сверхъестественного, что давало бы человеку право возвышаться над другими людьми.
Деньги никак не связаны с будущим. На них купить что-то или кого-то можно только сейчас, пока ты существуешь. Как только ты перестанешь существовать, ты и купить уже ничего не сможешь.
Банальность? Конечно.
Но почему-то те, у кого много денег, а особенно те, у кого денег очень много, забывают о ней. И это становится опасным для них.
Банальности хранят жизнь человека.
А забвение их – несет смерть.»
Никитин очень нервничал. Трясущийся от страха и напряжения Романовский, действительно, ходил за ним по пятам, держа, как говориться, палец на курке пистолета.
Это раздражало.
Никитин знал, что попытка убийства Белоглазова будет предпринята. Знал, что за ее организацию и осуществление взялся некий Крестный, крупный, хотя очень и очень малозаметный на поверхности московской криминальной жизни, человек.
Заметными были его дела, хотя сам он всегда оставался в тени. Это Никитина не особенно удивляло. Он сам жил по такой же схеме. Редко выныривал на поверхность, предпочитая существовать в глубоких слоях и оттуда влиять на события внешней жизни.
Он сам передал деньги, предназначенные на оплату акции – через проверенного человека, связанного с президентской охраной и не имеющего к Белоглазову никакого отношения. Никитин сам распорядился, чтобы из графика предстоящих встреч Белоглазова с избирателями не делали особого секрета. Его профессиональное чутье подсказывало, что именно во время одной из них будет произведена попытка терракта. Слишком уж усиленной было охрана бывшего премьера во все остальное время.
Он тщательно отбирал людей в охрану, тщательно изучал личные дела телохранителей, лично обошел все будущие маршруты движения Белоглазова во время предстоящих встреч.
Никитин пытался рассуждать с профессиональной точки зрения – какой из этих маршрутов наиболее привлекателен с точки зрения возможности проведения терракта. После некоторых размышлений он остановился на единственном – от станции метро площадь Революции по улице 25-го Октября мимо Пассажа на Красную площадь.
Тесная улочка, необходимость загнать на нее массу народа – хоть и статистов, но все равно, ведь, не протолкнешься. Причем статистов нельзя было набирать из одних только сотрудников ФСБ и милиции. Встречу с избирателями будут снимать по крайней мере пять телекомпаний, что само по себе – целый геморрой – но главное, чтобы московские избиратели выглядели как можно более правдоподобно и ничем не напоминали фээсбэшников.
А профессионалу удобнее всего работать в толчее и суматохе, это Никитин знал по собственному опыту. Чем сложнее организовать событие, тем больше найдется слабых мест в системе обеспечения его безопасности.
И Никитин еще и еще раз ходил из конца в конец по этому, самому опасному маршруту, пытаясь нащупать его слабое место. И если находил его тут же принимал необходимые меры. В результате, слабых мест просто не осталось.
Он проверил и «герметизировал» все места на маршруте, где мог бы спрятаться снайпер ближнего боя. А говоря проще – наметил посты своих людей во всех подворотнях, щелях, окнах, дверях и даже распорядился закатать на время асфальтом канализационные люки. Спрятаться было просто негде.
Он осмотрел все крыши, с которых можно было «достать» Белоглазова, а такие все же были, хотя маршрут был выверен буквально по метрам, и проложен по «мертвой» зоне под прикрытием стен зданий. И никакой самодеятельности. Впереди Белоглазова будет идти «лоцман», маршрут которого тот должен неукоснительно повторять. Как говорится, след в след.
И все-таки, он, конечно же не чувствовал спокойствия. Никитин был практически уверен, что исполнителем акции будет «Отмороженный», Иван Марьев. Он был опасный противник. И действовать с ним нужно было наверняка.
Нужно было дать Марьеву шанс, «подставиться», сделать вид, что в одном месте система дала сбой, что не все до конца продумано. С тем, чтобы Иван додумал за Никитина и встал именно там, где Никитин оставит ему место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24