Что ж, место вице-президента в одной из лондонских фирм всегда было за ним, высшие офицеры разведки без работы не оставались. Отставной полковник Макс Стюарт собирался оставить свой пост из-за болезни глаз. Бедняга, тридцать лет под аравийским солнцем доконают кого хочешь!
Но острая ярость порою охватывала Роджерса: нет, он не отступит перед этими черномазыми, вообразившими себя революционерами! Пусть они вызубрят хоть всю марксистскую литературу в мире, он все равно заставит их помнить, что они всего лишь выдрессированные африканцы!
Полковник в ярости был готов на все. Он отправил жену и сына в Англию с первым же британским самолетом, покинувшим Луис после подавления мятежа. И непривычное одиночество в большом и пустом доме раздражающе действовало ему и на без того напряженные нервы.
Зато работалось теперь удивительно легко, никогда еще у него не было столько энергии. Детали нового плана рождались и слагались в четкую, безотказную схему действий.
Он взглянул на сэра Хью: хозяин виллы выглядел неважно.
Посол только что прилетел из Лондона, а слова, которые сэру Хью пришлось там выслушать, отнюдь не способствовали улучшению здоровья и настроения. Лондон требовал действий, и сэр Хью, несмотря на свою неприязнь к Роджерсу, понимал, что действовать он мог лишь с помощью полковника.
Сэр Хью не спешил начать деловой разговор. Он воодушевленно рассказывал о своем новом приобретении — бронзовой скульптуре пятнадцатого века…
— Я абсолютно уверен, — благодушно говорил посол, покачиваясь в кресле-качалке, — эту скульптуру вы еще увидите в каталоге мировых ценностей!
Полковник Роджерс, делая вид, что внимательно слушает его болтовню, думал о своем. Он разглядывал свои руки и морщился: они становились похожими на руки Прайса: шершавые, обтянутые дряблой кожей. И вдруг он ясно понял, что его держит в Луисе самолюбие. Его авторитет подорван, унижен сопливыми мальчишками-офицерами, которые сумели переиграть его в игре, затеянной им самим. Но он твердо знал, что правительство не допустит, чтобы приносящие миллионные прибыли миллиарды фунтов, вложенные за столетие в Гвианию, попали бы в руки этих черномазых.
Роджерс в последние недели много ездил по всей стране. Дольше всего он задержался на Севере. Полковник присутствовал на парадах войск эмиров, небрежно роняя одну-две фразы, вроде того, что жаль, что всему этому скоро придет конец. Владетельный эмир, сидящий рядом на стуле в тени огромного зонта, который держал в руках евнух, не унижал себя до расспросов. Но полковник знал: имеющий уши да слышит!
Путешествуя по Северу, полковник убедился, что агентурная сеть, созданная им здесь еще до переворота, сохранилась в целости. Но обо всем этом он пока помалкивал. Он никогда не спешил выбрасывать козыри на стол.
Наконец сэр Хью решил, что уже достаточно потомил гостей. Он маленькими глотками допил виски и поставил стакан на столик около своего кресла.
— Итак, джентльмены, мне не надо пересказывать вам события, произошедшие у нас с вами на глазах некоторое время назад.
Полковник вежливо кивнул, а Прайс откинулся в кресле, с грустью рассматривая пустой стакан.
— К сожалению, в результате ряда обстоятельств наши друзья оказались не у власти.
Тут сэр Хью укоризненно посмотрел на полковника.
— …и во главе правительства стал генерал Дунгас. Я не хочу сказать, что это не друг Великобритании. Отнюдь нет. Но он не тот человек, в котором нуждается страна.
Сэр Хью многозначительно помолчал.
— Поймите, джентльмены, мы заботимся о Гвиании, ответственность за которую возложила на нас история. — Он понизил голос. — У меня есть достоверные сведения, что генерал склоняется к поддержке административных реформ…
Полковник Роджерс кивнул.
— …означающих угрозу нашим друзьям на Севере. Реформы же в Африке никогда не приводили к стабильности. Стоит только начать — и пойдет цепная реакция. Словом, интересы Гвиании требуют… — Он неожиданно остановил взгляд на Роджерсе. — Кстати, полковник, как ваша поездка на Север?
Их взгляды скрестились. Роджерс помедлил.
— Что вас интересует на Севере, ваше превосходительство? — вежливо спросил он, чтобы выиграть время для ответа.
— Настроения! — твердо сказал чей-то голос позади. Роджерс и Прайс мгновенно обернулись.
В полумраке веранды, почти скрытой тенью большого куста, усыпанного крупными цветами, не издававшими никакого запаха, стоял маленький, щуплый человечек. Если бы не твердый, властный голос, его можно было бы принять за подростка.
Он шагнул к столику, за которым сидел сэр Хью, и легко опустился в плетеное кресло.
Сэр Хью встрепенулся.
— Джентльмены! Позвольте вам представить моего гостя. Мистер…
Он помедлил.
— Мистер Блейк, — поспешил ему на помощь незнакомец. — Гарри Блейк.
Он скользнул цепким взглядом по лицам Роджерса и Прайса и довольно усмехнулся, заметив, что им от этого стало не по себе.
— Итак, каковы же настроения на Севере? — требовательно повторил он вопрос.
Роджерс провел рукой по волосам, пожал плечами.
— Смотря у кого…
Блейк раздраженно фыркнул.
— Не валяйте дурака, дорогой полковник. Сейчас речь идет о чем-то более важном, чем ваша амбиция. Надеюсь, вы понимаете, что я прилетел сюда не для того, чтобы слушать лекции нашего милейшего сэра Хью об искусстве Гвиании!
Блейк оскалил мелкие зубы, что должно было, видимо, означать улыбку в адрес посла. Затем он несколько раз демонстративно шмыгнул маленьким носиком:
— Чувствуете? Пахнет нефтью!
— Рядом порт, — насмешливо заметил Прайс. И Роджерс на миг почувствовал симпатию к старому полицейскому: о чем ведет речь гость из Лондона, было ясно всем, но чтобы как мальчишки выслушивать нотации…
Сэр Хью мысленно выругался. Черт бы побрал этого лондонца! Разве он не предупреждал его, что к этим упрямым болванам нужен подход!
— Джентльмены, — осторожно заговорил сэр Хью, — мистер Блейк представляет несколько организаций — как правительственных так и частных. Он имеет и особые полномочия от компаний «Шелл» и «Бритиш петролеум». Кроме того, он ваш коллега, дорогой полковник.
Блейк оценил помощь, оказанную ему сэром Хью, глаза его весело блеснули.
— Я знал, джентльмены, что мы будем работать вместе. Но, прежде чем перейти к разговору о будущем, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов о прошлом. И прежде всего вам, мистер Роджерс!
Он откинулся на спинку кресла и вытянул коротенькие, тоненькие ножки в изящных туфлях. Сейчас он был похож на лисенка: остренькая, хитрая мордочка с мелкими зубками.
Роджерс подобрался. Разговор предстоял не из приятных — ведь недаром Лондон не известил его о намерении направить в Гвианию этого коротышку.
Прайс демонстративно громко откашлялся и привстал. Блейк взглянул на него.
— Ничего, дорогой комиссар, вы нам не помешаете. — Он усмехнулся: — Мы не вызвали вас, полковник Роджерс, для доклада в Лондон лишь потому, что ваш отъезд из Гвиании в такой момент мог быть понят гвианийцами превратно. И мне хотелось бы задать вам целый ряд вопросов прежде, чем приступить к делу, ради которого я прибыл.
Полковник в ответ склонил голову, кашлянул.
— Итак, полковник, судя по сообщениям, которые вы нам посылали, вы не только знали о заговоре «Золотого льва», но и в какой-то степени его направляли.
Сэр Хью вздохнул и уставил взор в потолок. Полковник Роджерс поморщился: в конце концов, на эту тему можно было бы поговорить и наедине. Он взглянул на Прайса. Тот сосредоточенно разглядывал остатки виски на дне своего стакана.
— Да, я знал о заговоре и контролировал его, — твердо сказал Роджерс. — Мы дали заговору созреть. Все было готово к его подавлению. Составлены списки заговорщиков, назначены даты арестов. Но нас опередили. Это была чистая случайность.
— Майор Нначи стал действовать ранее, чем вы предполагали? Но ведь он, как самый радикальный, самый динамичный, должен был быть убран еще несколько месяцев назад. Почему вы не довели до конца акцию по ликвидации Нначи?
Роджерс презрительно усмехнулся: однако этот парень из Лондона не отличается тонкостью!
— Это сыграло бы против нас. В последние недели капитан Нагахан был практически отстранен от руководства заговором.
Блейк недовольно фыркнул.
— А Джеймс Аджайи? Ведь через Нагахана он установил с заговорщиками контакты! Я все больше подозреваю, что именно этот оборотень нас и предал, — мрачно сказал Роджерс. — Откуда Нначи и Даджума узнали о плане «Понедельник»? При его обсуждении присутствовали лишь члены правительства!
— Что бы мы ни говорили, — вставил сэр Хью, — в Гвиании Джеймс Аджайи сейчас самый опытный политик. И в случае возвращения гражданской власти… Прайс мрачно подмигнул.
— Не говорил ли я, что эти черненькие у нас уже кое-чему научились?
Блейк с интересом посмотрел на Прайса.
— В Лондоне известно о том, что вы большой оригинал, господин комиссар. Но мне кажется, что африканский климат для человека вашего возраста… я бы сказал… вреден.
— Наши мысли совпадают, — немедленно последовал ответ. — Я предпочитаю запах виски запаху нефти. И мне уже поздновато из блюстителя закона переквалифицироваться в…
Сэр Хью поспешно вмешался:
— Джентльмены, вернемся к теме нашей беседы.
Он тяжело вздохнул. Этот Прайс мог брякнуть что угодно.
— В общем-то мистер Роджерс прав. Все было готово. И первым мы собирались арестовать Нначи.
Блейк неожиданно добродушно улыбнулся.
— Что ж, он в конце концов арестован. Кстати, что он показал на допросах?
— Допросах! — не сдержался Роджерс. — Вы посмотрели бы, что это за допросы. Наших людей от них отстранили. Теперь это дружеские беседы двух черных, из которых один ничего не хочет сообщать, а другой, военный следователь, ничего не хочет узнавать. Я не сторонник пыток — упаси боже! — но тюрьма все-таки не должна быть санаторием для государственных преступников!
— Генерал Дунгас все еще не знает, на что решиться, хотя все сто семнадцать заговорщиков — точно по списку — у него в руках, — заметил посол.
— Сто семнадцать? — удивился Блейк. — Всего?
— Сто семнадцать — это лишь офицеры, имевшие золотые значки. И все эти брошки заперты теперь в личном кабинете генерала Дунгаса, — поспешил пояснить Роджерс.
— Кроме одного, — уточнил педант Прайс. — Насколько мне известно, этой улики у майора Нначи найдено не было.
Он потянулся. Сэра Хью покоробила его бесцеремонность, но он сдержался и только тяжело вздохнул.
— Не вздыхайте, ваше превосходительство, — насмешливо заметил Блейк. — Время для вздохов еще впереди.
Он посмотрел на Роджерса.
— Будем считать, что первый раунд не в нашу пользу. Но второй должен быть за нами! Итак, сдается мне, что полковник Роджерс с удовольствием свел бы кое-какие счеты с известным всем вам мистером Николаевым?
Роджерс отрицательно покачал головой.
— Мой друг, комиссар Прайс убедил меня в пагубности неразумной мести.
Все рассмеялись. Блейк неожиданно оборвал смех:
— Аджайи часто встречался с Николаевым?
— Они познакомились в Москве, — поспешно напомнил Прайс. — Министр любил вспоминать об этом кстати и некстати.
— А если о плане «Понедельник» Аджайи сообщил не только заговорщикам? Или заговорщикам — через Николаева? Николаев ведь виделся с Нначи в его луисской квартире.
Взгляды Блейка и Роджерса встретились.
— Николаев может слишком много знать, — задумчиво произнес Роджерс.
— Вот именно, — жестко поставил точку Блейк.
— Но, джентльмены, — поспешил вмешаться сэр Хью. — Никаких операций «Хамелеон»! Поскользнуться второй раз на том же месте — значит сломать себе шею! Я категорически против!
Глазки Блейка сверкнули:
— Надеюсь, вы поняли сэра Хью, господин полковник. Роджерс прикусил губу, чтобы не выдать охвативших его чувств. Первым было что-то чуть ли не вроде восторга! Наконец-то теперь руки у него развязаны, и то, на что он не мог решиться сам, нужно сделать по приказу из Лондона. Да, Николаев действительно слишком много знает. Но убрать его надо тихо, культурно. Даже лучше, если он окажется лишь одним из нескольких, чтобы не возникло ни малейшего подозрения, что погибнуть должен был именно он. Но все надо хорошо продумать. Не здесь, не сейчас, позже, вечером, в тишине дома, ставшего таким пустым без сына и жены.
— Но вы, дорогой сэр Хью, что-то говорили о склонности генерала Дунгаса к реформам?
Голос Блейка донесся словно издалека. Роджерс кивнул:
— Север уже волнуется.
— Так. Значит, вы не зря туда съездили. А если волнением дело не ограничится? Если произойдет… взрыв? Так пусть же Север взорвется — тогда генерала Дунгаса сменят более устраивающие нас люди.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПОСЛЕДНЯЯ МИССИЯ
ГЛАВА I

1
Человеку, не знакомому с политической жизнью Гвиании, могло показаться, что жизнь в стране, пережившей столь бурные потрясения, вошла в привычную колею. Во всяком случае, на первый взгляд Луис жил все той же размеренной и неторопливой жизнью, которую его обитатели вели уже многие десятилетия.
Однако тишина была обманчивой. Лишь четыре месяца прошло с того дня, когда молодые офицеры попытались, но так и не сумели захватить власть. В городском пресс-клубе, где собирались местные и иностранные журналисты, открыто говорили о том, что в стране зреет недовольство, что глава Военного правительства пытается усидеть между двух стульев. И оказавшиеся не у дел политиканы, служившие свергнутому режиму или бывшему к нему в оппозиции, и те, кто приветствовал переворот, ожидая, что в стране все пойдет по-другому, предсказывали новые потрясения.
Петр редко бывал в пресс-клубе, маленьком одноэтажном домике на окраине Луиса, насквозь прокуренном и пропахшем кислым пивом. Было много работы — материалы Информага вдруг стали привлекать редакторов, пытавшихся найти в событиях (особенно исторических), происходивших в далекой Стране Советов, какие-то аналогии с тем, над чем задумывалось теперь все большее число гвианийцев.
Но даже в самые напряженые часы работы Петр не выключал в своем кабинете радиоприемник, настроенный на волну «Голоса Гвиании»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30