Взволнованным голосом он по-немецки сказал:
— Быстро уходите, Людвиг. Со стороны улицы Минку к парку только что подъехали две полицейские машины.
— Две машины? — спокойно переспросил Кельберг. — Ну и что? Это еще ничего не означает.
Мареску, прекрасно понимающий немецкий, вставил дрожащим голосом:
— Вы думаете, это полицейские машины?
— Не знаю точно, — ответил парень в габардине. — Мне кажется, нужно быстро уходить. Какие-то люди снуют по улице Жиану, и мой друг Отто тоже считает, что все это довольно странно.
Кельберг принял решение:
— Скорее всего — это ложная тревога, но не стоит играть с огнем. Расстанемся здесь, Мареску. Идите по аллее, выходящей к Институту геологии, а я пойду в сторону клиники святой Елизаветы... Встретимся через две недели. Не поддавайтесь депрессии. В конце концов все уладится, поверьте мне. Я попытаюсь что-нибудь сделать для вашего молодого адвоката.
Пожав руку Мареску, он добавил:
— Не забудьте о моей просьбе. Это очень важ...
Неожиданный выстрел нарушил ночную тишину, прервав Кельберга. И сразу послышались отдаленный топот бегущих ног, треск ломающихся веток, а еще через несколько секунд — приглушенные выстрелы, сопровождаемые вспышками.
Охваченный паникой, Янош Мареску бросился бежать в противоположную от выстрелов сторону. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди, в горле пересохло. Он не сообразил срезать угол по направлению к улице Монетарие, чтобы выйти к Институту геологии, как ему советовал Кельберг. Совершенно растерявшись, он бежал по извилистым тропинкам парка, ничего не соображая.
Снова раздались выстрелы, отдавшиеся эхом среди кустарников. Продолжая бежать, Мареску думал о том, что его мрачные предчувствия были не порождением бессонных галлюцинаций, а страшной реальностью. «Они догонят меня, арестуют и бросят в тюрьму», — подумал он. Уже запыхавшись и чувствуя боль в груди, он попытался ускорить бег.
Внезапно на повороте аллеи появились тени, и властный голос пролаял:
— Стойте! Полиция!
Мареску развернулся и побежал в другую сторону. Он совсем не понимал, что делает. В отчаянии бросился в ту часть парка, которая казалась ему самой темной, мечтая только об одном: исчезнуть, раствориться в ночи, уйти от этих людей, которые охотятся за ним, чтобы схватить и пытать.
Он согнул свое тщедушное тело, чтобы стать менее заметным и менее уязвимым. Его грудь горела, а помутневшие глаза уже ничего не видели. Мареску бросился в беседку из акаций и растянулся в мокрой траве.
Услышав приближающиеся шаги и голоса, он автоматически сунул руку во внутренний карман старого пальто и достал из него небольшой «вальтер». Дрожащей рукой он потряс оружием, которое ни разу не использовал.
В тот момент, когда ему удалось снять предохранитель с курка, его лицо ослепил пучок света огромного фонаря. Раздался выстрел.
Людвиг Кельберг понял, что тревога не была ложной. Не теряя хладнокровия, он приказал своему телохранителю:
— Ты должен залечь в кустах, Хайнц. Отвлеки полицейских, чтобы я мог уйти. Встретимся в Гривита.
— Слушаюсь, — лаконично ответил Хайнц. Но прежде чем раствориться в ночи, добавил: — Если они укокошили Отто, я не смогу воспользоваться «фольксом». Ключи от тачки у него.
— В таком случае беги к моему «опелю». Я припарковался на улице Турда. Я подожду тебя.
— Нет, обо мне не беспокойтесь. Я предпочитаю выбираться сам.
В полном самообладании Кельберг устремился к лужайке, чтобы приглушить шаги о траву. Инстинктивно он направился в сторону Шоссе.
Здесь было гораздо больше шансов уйти из сетей, расставленных полицией. Чтобы перекрыть все входы и выходы из парка, сигуранце потребовалось бы мобилизовать несколько сотен человек. Однако Хайнц и Отто говорили только о двух машинах.
По правде говоря, именно предвидя подобную переделку, Кельберг и выбрал это место для встреч с Мареску.
Продвигаясь последовательными рывками, Кельберг понял, что, кажется, выбрался из зарослей парка. Он не различал еще уличных фонарей, но их отдаленный свет уже рассеивал окружающую темень.
Выстрел, раздавшийся со стороны улицы Монетарие, обеспокоил его.
«Только бы они не накрыли Мареску, — подумал он с раздражением. — Лучшего осведомителя мне не найти!»
С северной стороны парка опять раздались выстрелы. Они сопровождались характерным пришепетыванием: автоматы были с глушителями.
Стиснув зубы, Кельберг, не щадя своего дорогого твидового пальто, упал плашмя в мокрую траву и пополз, опираясь на локти. Наконец он заметил впереди Шоссе. В поле видимости — ни одного полицейского, ни одного прохожего. Осмелясь, он выпрямился, перебежал к другой группе кустарников и укрылся среди ветвей.
Долго и внимательно он всматривался в Шоссе.
Не веря глазам, он должен был в конце концов признать, что полицейские даже не удосужились осмотреть эту часть парка. Однако он быстро нашел этому объяснение: Хайнц и Отто, отвлекая полицейских, вынудили их сгруппироваться, чтобы обезвредить двух вооруженных людей.
Кельберг увидел почти пустой автобус, едущий в сторону площади Виктории, и его осенило.
«А почему бы и нет?» — подумал он, не теряя веры в свою звезду. Это была нелепая, дерзкая затея, которая тем не менее могла удаться. «Самые идиотские идеи часто приводят к великолепным результатам», — убеждал он себя.
Однако он колебался, понимая, что каждая минута на счету.
В этот момент подошел автобус, едущий в сторону ипподрома.
«Удача со мной!» — отметил он с горькой усмешкой.
Пробежав несколько метров, Кельберг с самым естественным видом вынырнул из темноты и спокойно поднялся в автобус, который тотчас же тронулся.
Он выиграл.
Проехав несколько остановок, он вышел из автобуса на улице Орельян и спокойно пошел туда, где некоторое время назад оставил свой «опель», отправляясь на встречу с Мареску.
Комиссар Салеску не любил выезжать на спецзадания в машинах сигуранцы, чтобы не вызывать подозрений у хорошо осведомленных противников.
Это была личная тактика Салеску. Очень часто при выполнении спецзаданий он пользовался машинами своих друзей, которые не были профессионально связаны с полицейскими кругами.
Вот и сейчас он одолжил у одного из друзей черную «шкоду». Разумеется, техники сигуранцы установили в машине рацию и телефон. Постоянная связь была налажена уже в самом начале операции. Салеску поддерживал связь с другими полицейскими машинами и бойцами группы захвата.
За рулем черной «шкоды», радом с румынским комиссаром, сидел полковник Миренко, уполномоченный седьмого отдела ГПУ.
Салеску был крепким сорокапятилетним мужчиной, широкоплечим, с грубым, словно вырубленным топором лицом, черной, жесткой шевелюрой, квадратной челюстью и черными глазами.
Его советский коллега полковник Миренко был постарше, тоже очень крупный и довольно устрашающего вида.
Не из скромности и не из тактичности советский офицер спецслужб занимал место шофера. Поскольку операция была организована им, он хотел быть непосредственным участником в развитии событий.
Как только раздался первый предупредительный выстрел — стрелял Отто Нурбах, один из телохранителей Людвига Кельберга, — русский полковник повернулся к комиссару Салеску и с мрачной ухмылкой спросил его:
— Ну что, комиссар? Вы по-прежнему скептичны в отношении моих прогнозов?
Румынский полицейский, занятый приемом радиосигнала, сделал вид, что не расслышал насмешливого замечания русского.
Повернув эбонитовую ручку, расположенную на щитке приборов «шкоды», Салеску включил небольшой громкоговоритель, установленный между двумя передними сиденьями машины. Послышался металлический голос:
— Р-14, с вами говорит Р-14. Один из двух людей, бежавших по поперечной аллее, выстрелил в воздух. Какие будут распоряжения?
Салеску, не задумываясь, ответил:
— Продолжайте общее наблюдение, как предусмотрено. Если эти типы начнут стрелять в вас, цельтесь им в ноги.
Сигналы поступали одновременно из разных точек, и комиссар должен был реагировать молниеносно, чтобы не выпустить из виду общий ход начатой операции.
Внезапно в его портативном передатчике раздался крик одного из членов группы захвата:
— Алло! Шеф? Говорит Р-10... Только что получил ранение в ногу Стефан Ганеску, и я...
Салеску заорал в свой микрофон:
— Оставьте Ганеску! Продолжайте действовать по намеченному плану... Приказ всем! Не занимайтесь ранеными. Я вызываю подкрепление и «скорую помощь».
Советский полковник с озабоченным видом крикнул румынскому комиссару:
— Напомните вашим людям, чтобы они доставили мне всех подозрительных живыми!
Салеску передал приказ русского. Полковник опустил стекло дверцы машины и прислушался. До него донеслось эхо нескольких выстрелов. Он спросил с раздражением:
— Что придумали ваши люди? В конце концов, это же не уличный бой! Вся эта кутерьма из-за четырех жалких типов, которые будут взяты с поличным.
Салеску жестко улыбнулся:
— Вы еще не поняли, что Мареску находился под прикрытием? Не думаете же вы, что это Мареску играет с револьвером? Бедняга, скорее всего, и близко никогда не видел оружия!
— Ваш Мареску — не бедняга, — отрезал русский. — Это — грязный шпион, навозная куча, опасный тип. И если бы у меня не...
Полковника прервал сигнал, поступивший от агента РЕ-114, который возбужденно говорил:
— Алло! Шеф? Говорит РЕ-114. Вы меня слышите?
— Да, я вас слышу.
— Неизвестный мужчина высокого роста только что вышел из парка на Шоссе. Описание совпадает с Людвигом Кельбергом.
— Куда он направляется?
— Он вскочил в автобус и уехал.
— Что? Что вы несете? — взревел Салеску, потерявший самообладание.
— Мужчина вышел из парка как раз в тот момент, когда подошел автобус. Он сразу в него вскочил. Все произошло так быстро, что я не успел его сфотографировать, но я почти уверен, что это Кельберг.
— В какой он сел автобус? — спросил Салеску.
— Едущий в сторону ипподрома.
Советский полковник, не дожидаясь окончания диалога, включил мотор «шкоды», и она на полной скорости рванула вперед. Не поворачивая головы, он сказал Салеску:
— Прикажите всем машинам следовать по Шоссе-до ипподрома. Через несколько минут мы передадим более точные инструкции.
Офицер сигуранцы передал приказ русского, продолжающего виртуозно вести машину.
«Шкода» проехала около двадцати метров и через пять минут выехала на автобусную дорожку.
В это время Салеску получил информацию о задержании раненого Мареску.
— Банда кретинов! — вопил комиссар. — Вы не могли его приколоть, не подстрелив?
— Мы не виноваты, шеф, — объяснял агент Р-8. — Мареску был вооружен и сам себя ранил. Мне кажется, он хотел застрелиться, но пуля пробила ему только челюсть...
— Ладно, вызовите «скорую помощь» и отвезите его в клинику депо. Я свяжусь с вами позднее.
В то время как Салеску срочно перегруппировывал свой штат, чтобы успешно завершить маневр, Людвиг Кельберг готовился к выходу из автобуса.
Стоя на тротуаре, прежде чем перейти улицу, он пропустил черную «шкоду».
Салеску пробормотал:
— Точно, он. Полковник Миренко сказал:
— Я был уверен, что он замешан! Все эти немцы — сукины дети. Он у меня на мушке уже полгода.
«Шкода» проехала дальше.
На самом деле Салеску отдал приказ полицейским машинам об установлении слежки по ставшей классической формуле, называемой «преследование спереди», согласно которой объект одновременно ведут два полицейских: один спереди, другой сзади. Последний находится за пределами видимости сопровождаемого лица и получает информацию по рации от своего коллеги.
Людвиг Кельберг сел за руль серого «опеля», захлопнул дверцу, повернул ключ зажигания. Вытянув руки на руле, он тяжело вздохнул.
«Уф, я снова выпутался, — подумал он, — однако был на волоске».
Глава 3
Теперь, считая себя в безопасности, Кельберг хотел обстоятельно обдумать ситуацию.
В любом случае положение было бедственное, если не сказать — катастрофическое.
Что же произошло на самом деле? Вмешательство полиции, судя по всему, было случайным. По-видимому, Янош Мареску попал в поле зрения сигуранцы и за ним была установлена слежка, которую, не имея опыта, Мареску не заметил, и полицейские, переодетые в штатское, довели его до парка Филипеску.
Другими словами, это означало, что Мареску находился под колпаком.
Кельберга тревожило, что моральная уязвимость Мареску делала его легкой добычей для служащих политической полиции. Мелкий румынский чиновник никогда не выдержит издевательств своих палачей. Подверженный хронической депрессии и тревоге, наивный и безоружный перед силой, он расколется еще до получения первых ударов.
То, что Янош Мареску все выложит, было очевидно.
Кельберг в бессильной ярости сжал кулаки.
«Надо работать только с профессионалами. Из-за этого несчастного все может провалиться. Дело, на которое я затратил месяцы подготовки и которое только начало приносить ожидаемые результаты, сорвется», — думал он с отчаянием.
Будучи реалистом, немец подавил свой гнев и решил осмыслить ситуацию.
У него было два выхода, вернее, три: оставить все как есть и спешно уносить ноги; занять выжидательную позицию; забрать архивы и материалы и скрыться.
«Даже если предположить самое худшее, — рассуждал он, — в моем распоряжении есть три или четыре часа. Мареску не станут допрашивать до утра. И только после того как он назовет имя человека, с которым встречался в парке Филипеску, сигуранца отправится с визитом ко мне. Следовательно, я спокойно могу вернуться к себе, забрать вещи и отправиться на „мерседесе“ в путь».
Выход найден: он оставит «опель» в условленном месте и помчится на «мерседесе» в Арад, где верные друзья старого Бюльке переправят его в Югославию.
Несмотря на сложные политические события, агенты Бюльке оставались очень предприимчивыми, и на них при любых обстоятельствах можно было рассчитывать.
«Я доверю им архивы и закодированные документы, спрятанные в сиденьях „мерседеса“, — решил Кельберг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15