Я поневоле пожалел несчастную девчушку, стоявшую передо мной в заляпанном платье, одинокую и раздавленную. Внешность и красоту она восстановит за одну ночь, отоспавшись и переодевшись в свежее платье, а вот мироощущение ее явно перевернулось — пройдет время, пока она оправится от удара, который испытала, впервые осознав, что на самом деле вовсе не является такой мстительной и безжалостной, какой себя мнила. Ко мне закралась даже мысль, не поставить ли на этом точку; но нет, я не имел права поддаваться сентиментальным порывам. Нельзя было выпускать ее на волю, пока она могла еще пригодиться, чтобы надавить на одного из оставшихся.
Я забрал у Тедди сумочку, вынул деньги из кармана халата и запихнул их на прежнее место. Потом вернул сумочку Тедди.
Она замотала головой.
— Но я хочу, чтобы вы их оставили себе.
— Оставлю, — кивнул я. — Когда заработаю. Тедди уставилась на меня, широко раскрыв глаза.
— Но как... — пролепетала она. — Я вовсе не хочу... Не надо...
— Какое мне дело, черт возьми, до того, что ты хочешь! — взорвался я. — Колесо уже раскручено, и остановить его невозможно. Пожалуйста, уезжай в Нью-Йорк; можешь вообще катиться на все четыре стороны. О дне расплаты ты узнаешь. Прочтешь в газетах. Только денежки держи наготове, Окей?
— Нет! — выдохнула она. — Ни за что! Вы... Вы просто маньяк!
— У тебя была возможность пойти на попятный, вчера, — немилосердно продолжал я. — Так что теперь не возникай, куколка. В отличие от тебя, я не меняю своих планов по шестнадцать раз в минуту. Я начал действовать, а Хлыст Петрони, ввязавшись в драку, не пасует — тем более из-за того, что какая-то пигалица, нюни распустила. Поняла? Не с тем связалась, крошка. — Я взял ее за руку и подтолкнул к двери. — Аи теперь вали отсюда.
Я потянулся к ручке, но в этот миг дверь распахнулась. Я отпрянул, увлекая за собой Тедди. В проеме возник юный Оркатт. Он посмотрел на меня, потому перевел взгляд на девчушку, испуганно жавшуюся ко мне, как котенок.
— Я подумал, — спокойно произнес он, глядя на Тедди, — что ты уже собралась уходить.
Чуть поколебавшись, она всхлипнула и с воплем “О! Билли!” метнулась к нему.
Я спросил:
— Ты всегда ходишь за ней по пятам. Билли?
— Нет, сэр, но собираюсь, — ответил он. Потом, увидев свое изображение в зеркале, поправил галстука и обнял Тедди за плечи. Что ж, для толстячка он умел держаться с достоинством.
— Смотри, как бы тебе не надавали по носу.
— При прошлой встрече вы мне это уже объяснили, сэр. К сожалению, я вел себя не должным образом, — здесь он приумолк, потом снова заговорил: — Тем не менее, я повторю вам слова, которые произнес тогда. Оставьте ее в покое, Петрони. Не знаю, что вас связывает, но мне все равно. Только держитесь от нее подальше. В следующий раз...
— Что “в следующий раз”, слюнтяй? — угрожающе прорычал я.
— В следующий раз, — спокойно повторил он, — вам придется убить меня. Пойдем, Тедди. Моя машина внизу. Я отвезу тебя в мотель.
Я проводил их хмурым взглядом. Тедди, конечно, была ни при чем, а вот юный Оркатт, имевший привычку появляться в самый неожиданный миг, начинал меня интересовать уже не на шутку.
За моей спиной тренькнул телефон. Я запер дверь и взглянул на часы. Миссис Ростен была пунктуальна — прошло ровно полчаса. Почему-то меня пробила дрожь.
Глава 16
Чего-чего, а земли у миссис Ростен хватало, убедился я, доехав до ее владений. Луна уже спустилась к линии горизонта, а туман немного сгустился. Фары моего автомобиля длинными белыми пальцами ощупывали поляны и деревья, возникающие по обе стороны извилистой дороги, по которой я, соблюдая уговор, катил к тыльной стороне особняка. В воздухе не ощущалось ни дуновения. Звук открываемой двери прозвучал громко, как ружейный выстрел.
— Сюда, — позвала миссис Ростен. Я выбрался из машины и пошел на голос. — Извините, что принимаю вас с черного хода, но я подумала, что вы и сами не хотите привлекать ненужного внимания.
— Может быть, мадам, вам просто стыдно за такого гостя, — ухмыльнулся я.
Когда миссис Ростен обернулась, ее длинное бледное одеяние зашуршало. Лица я не видел, но в голосе послышались резкие нотки:
— Не пора ли вам перестать обижаться, Петрони? Я ведь сказала по телефону “пожалуйста”, не так ли?
Она зашагала вперед, и мне оставалось только молча следовать за ней через кухню и анфиладу темных комнат, пока мы не оказались в небольшом, заставленном книжными полками кабинете, где царил уютный полумрак, а в углу потрескивал камин. Возле камина я заметил ружейную стойку. Напротив располагался обтянутый кожей диванчик. Удобный и манящий. На серебряном подносе, стоящем на низком столике возле диванчика, красовалась батарея бутылок, два стакана, серебряное ведерко со льдом и — я не поверил собственным глазам — сифон для газирования воды. Целую вечность уже не видел их.
Миссис Ростен закрыла за мной дверь. Я повернулся, и мы посмотрели друг на друга. Я поджал губы и легонько присвистнул.
— Недурно. Самое быстрое перевоплощение в истории!
Она уже успела соорудить красивую прическу, зачесав назад волосы и уложив их позади в пучок. Волосы матово поблескивали — должно быть, женщина всерьез над ними потрудилась. Я не знаю, в чем разница между неглиже и пеньюаром, но то, что на ней было, явно вело происхождение издавна — от королевских опочивален или дворцовых будуаров, — нечто белоснежное, с длинными рукавами, ниспадающее волнами до самого пола, затканное спереди изящными кружевами.
В наше время изобилия пижам и ночных рубашек душа радуется, когда видишь привлекательную женщину в таком соблазнительном и вместе с тем изящном и благородном одеянии. Это возносит сексуальные отношения на новую высоту. Я решил, что, одевшись подобным образом, она и старалась казаться соблазнительной — или, по меньшей мере, хотела заронить такие мысли в примитивную голову Хлыста Петрони. В определенной степени я даже почувствовал облегчение. Ведь, насколько я знал, меня мог встретить выстрел из ружья или наряд полиции.
— У вас чувство такта, как у носорога, — сказала она. — Разве можно напоминать женщине о том, как она плохо выглядела — тем более, что это случилось по вашей вине. Кстати говоря, вы и сами смотритесь поприятнее.
Нет уж, дудки. Перед тем, как выйти из своего гостиничного номера в новом костюме Петрони, я посмотрелся в зеркало. На меня глянула физиономия совершенно отпетого громилы. Я не оставил бы такого в одном доме даже с прабабушкой Мафусаила.
— Чертовски мокрый у вас залив, — буркнул я.
— Давайте за это выпьем, — предложила она, улыбаясь. — Тем более, что я полностью с вами согласна. Что вам налить?
Я проводил ее взглядом, когда она подошла к столику и склонилась над серебряным подносом. Ничего не просвечивает, ниоткуда не выглядывает оголенное тело, как это часто случается с разными неглиже. Нет, настоящая леди, принимающая в своем доме гостя, хотя я — точнее “Хлыст” Петрони — никак не мог избавиться от беспокойного подозрения, что под роскошным одеянием ничего нет.
Я прокашлялся и сказал:
— Мне, мадам, бурбон с водой. Нет, с шипучкой, черт возьми. В последний раз я видел такой сифончик, когда под стол пешком ходил.
— Неужели?
Она пыталась изобразить интерес, но улыбка получилась натянутая. На лице промелькнула маска вежливости. Ей было глубоко наплевать, что видел или чего не видел в своем детстве Петрони, а сама мысль о том, что нужно проявить интерес к кошмарному детству омерзительного создания — меня, — должна была привести ее в неистовство. Но она спохватилась, подала мне напиток и снова улыбнулась, уже поприятнее.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласила она и тихо рассмеялась. — Видите? Я опять сказала “пожалуйста”. — Она приблизилась ко мне. — Откуда вы родом, Петрони... Джим? Так ведь вас зовут, да? Джим?
— Угу, — буркнул я. — Джим.
— А вы можете называть меня Робин.
— Хорошо, Робин.
Она уселась на диванчик и похлопала по обтянутому кожей сиденью.
— Пожалуйста, садитесь сюда. Я нервничаю, когда вы так надо мной возвышаетесь. Вы самый высокий мужчина из всех, с кем я знакома. Вы не играли в детстве в баскетбол?
Пора было уже поставить ее на место. Нельзя, чтобы Петрони казался в ее глазах полным болваном. Я вперил в нее тяжелый взгляд и гнусно ухмыльнулся.
— Хватит комедию ломать. Достаточно, если вы просто будете вежливой. А соблазнять меня не надо — если до этого дойдет, я сам этим займусь.
Она стрельнула в меня глазами. В них промелькнула ненависть, но только на мгновение. В следующий миг она засмеялась.
— Хорошо, — кивнула она. — Хорошо, Джим. Я это заслужила. Я недооценила вас. Я просто проверяла свои чары, если вам понятно, о чем я говорю.
— Понятно, — отмахнулся я и присел рядом. — И давайте оставим в покое мое детство. Тем более, что вам на него глубоко наплевать. У вас есть что-нибудь под этой штуковиной? — я прикоснулся к тонким кружевам пышной юбки.
Вопрос застал ее врасплох.
— Э-ээ, да... ночная рубашка.
— Должно быть, прехорошенькая, — мечтательно произнес я. — Ладно, позже мы к этому вернемся. Сейчас, думаю, у нас найдется еще одна тема для разговора, помимо моего детства и вашего нижнего белья, но вы не отчаивайтесь.
Тут уж она не выдержала. Сорвалась с места, в два прыжка подскочила к камину и развернулась ко мне, держа тяжелый дробовик. Оба ствола смотрели мне в грудь. Внушительное оружие, по-своему красивое, странно смотрелось в хрупких женских руках.
— Мерзкое отродье! — воскликнула она. — Гнусное животное! Как вы смеете...
Я нагло зевнул и ухмыльнулся наиподлейшей из ухмылок Петрони.
— Ну вот, — изрек я, — теперь мы знаем. Мокрая или сухая, вы все та же заносчивая стерва, а я все то же мерзкое отродье. Следовательно, всякое сходство с двумя славными людьми, ведущими милую беседу за рюмкой виски, чисто случайно, как принято говорить в кинематографе. — Я забросил ноги на диван и улегся поудобнее, испустив блаженный вздох. — Вот, совсем другое дело. А то денек что-то слишком утомительный выдался. Уберите бластер, душечка. Я предвидел, что вы держите под рукой заряженную пушку. Либо пушка, либо фараоны — должны же вы как-то защититься от такого гнусного животного.
— Уберите свои грязные лапы с моего дивана! Я снова зевнул.
— Хватит орать, киска. Вы уже доказали, что вас на понт не возьмешь. Как и меня. Давайте исходить из этого.
С этими словами я пригубил свой напиток, старательно не глядя ни на нее, ни на дробовик, что было непросто. С такого расстояния заряд снес бы мне голову начисто. Словом, я испытал немалое облегчение, когда она усмехнулась и поставила дробовик на место. Зашуршал нейлон, я повернул голову и увидел, что миссис Ростен подошла к окну и смотрит наружу. Я отставил в сторону стакан, встал с дивана и подошел к ней.
Огромное окно кабинета выходило на бухту с длинным Т-образным причалом. Причал освещался фонарями. Чуть поодаль виднелись парусные яхты, стоявшие на якоре или плававшие в тумане. “Оспрей”, моторная яхта с широкой, почти квадратной кормой и двумя трубами была пришвартована вдоль причала, в дальнем конце которого виднелась большая белая шхуна. Должно быть, “Фрейю” решили вернуть к родимой пристани после статьи в газете. Судя по освещенному иллюминатору, на борту шхуны кто-то находился. Вдали, за гаванью, залив пересекала длинная цепочка огней.
— Терпеть не могу этот новый мост, — сказала внезапно Робин Ростен, словно прочитав мои мысли. — Раньше здесь ходил паром. Одно удовольствие было переправляться. Они разрушили мою молочную ферму, изгадили лучшие земли на всем побережье, чтобы построить эту уродину. Вы, должно быть, не знаете, что я была фермершей, Джим?
— Нет, — отозвался я. — Не знаю.
— Была, представьте себе. Бедняга Луис никак не мог этого понять; он считает, что, сколотив состояние, остается только сидеть и наслаждаться богатством. Он не мог уразуметь, что побуждает меня расхаживать в сапогах, от которых пахнет навозом. Эх, какие угодья были у меня к северу отсюда! Но эти негодяи проложили скоростную автостраду через самую середину. Четыре полосы и бетонное ограждение. А нам даже не разрешали пересекать ее. Чтобы попасть на северные пастбища, мне приходилось доезжать едва ли не до самого города, а там разворачиваться — чертовски нелепо. Вы не знаете, почему я вам все это рассказываю?
— Нет, — сказал я, опуская обе руки на ее плечи. — Но вы рассказывайте. Я слушаю.
— Спокойно, — пробормотала она. — Полегче, Джим. Я не выношу насилия.
— Со мной вам нечего опасаться, — ухмыльнулся я. Она расхохоталась.
— У вас короткая память.
— Это совсем другое дело, — отмахнулся я.
— Вы ужасный человек.
— Да, — скромно согласился я.
— У меня до сих пор песок в волосах. А как вы догадались, что я не вызову полицию?
— В нашей профессии нужно уметь рисковать. Я решил, что вам выгоднее пойти на сделку. Рискнул, словом.
— А что бы вы сделали, если бы я вызвала полицию?
— Я заранее заготовил правдивый рассказ.
— Я так и поняла. Я заметила, как вы положили мои туфли и сумочку.
— Одна взбалмошная светская дамочка упилась в стельку и решила утопиться. А малыш Петрони подоспел вовремя и спас ее.
— Что за чепуха!
— Возможно. Но на большинство вопросов ответы я заготовил. Пусть не идеальные, но вполне приемлемые.
Потом у меня есть люди, которые наймут для меня лучших адвокатов — во всяком случае, не хуже ваших. Так что полиции пришлось бы выбирать, кому верить — мне или вам. Потом я бы опять позвонил вам. И тогда, если бы вам снова вздумалось подослать ко мне служанку, богатенькая миссис Ростен уже не снесла бы головы.
— Вы — страшная личность, — сказала она. — Пожалуйста, оставьте в покос мою застежку. Я не выношу насилия. — Она отвела мою руку от своей спины и опустила со на свою грудь. Потом взяла мою вторую руку и поместила рядом с первой. — Вот, побалуйтесь пока, ужасное создание.
Лишь тоненькие кружева отделяли мои ладони от жаркого тела Робин Ростен. Ощущение довольно тревожащее, даже для человека, посвятившего жизнь защите национальных интересов — угрюмого и несокрушимого тайного агента Мэттью Хелма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21