Нужно торопиться.— Сам знаю.Наконец путники дошли до поляны, где обустроились Утеллена с мальчиком. ИксонноскИ присутствие незнакомца, по всей видимости, не обеспокоило; юный маг умел интуитивно отличать друга от врага.— Приветствую, Солдат и Голгат, — сказал мальчик. — Мать даст вам пищи.ИксонноскИ уже было известно о том, что отец отобрал принадлежащий ему по праву трон.— К горам Священной Семерки ведут отпечатки его ног. Я это вижу и с моими малыми способностями.— Тебе еще долго готовиться? — спросил Солдат.— По меньшей мере год.— Год?! У меня создалось впечатление, что ты вот-вот займешь место своего дяди и станешь Королем магов.Мальчик улыбнулся:— Сейчас мне нужно каким-то образом оставаться в живых до тех пор, пока я не стану достаточно ловок, чтобы одолеть отца. Тогда мне понадобишься и ты, Солдат. Я хочу, чтобы ты возглавил мою армию.Теперь Солдат осознал, что это будет не простой поединок между двумя чародеями, а настоящая война. Война, которая разделит мир пополам.— Неужели необходимо вовлекать в свою борьбу людей?— По случайному совпадению Священная Семерка расположена рядом с Гутрумом, — объяснил ИксонноскИ. — Король магов правит повсюду, на всех ближних, дальних и срединных землях. Ты думаешь, что пришел из другого мира? Может, и так, но переходить можно только из миров, находящихся в непосредственной близости друг от друга. Все, что происходит здесь, обязательно отзовется на твоей земле, Солдат. Если этим миром следующие несколько столетий будет править зло, ход истории в твоем родном мире исказится. Не исключено, что ты — связующее звено между двумя мирами, человек, посланный из одного места в другое для того, чтобы спасти оба.Солдату от такой мысли стало не по себе. На него неожиданно взвалили такую серьезную ответственность, такую непосильную задачу. Спаситель мира? Может, двух или более миров? Нет уж. Он самый обычный человек с ограниченными способностями, человек, у которого столько же недостатков, проблем и желаний, как и у любого другого. Ну почему он должен нести такую тяжкую ношу? Ведь на свете наверняка есть более способные и достойные.Голгат смотрел на него с суеверным ужасом и трепетом.— Я не хочу браться за это дело. Вы не того выбрали, — сказал Солдат.ИксонноскИ отмел все возражения:— Здесь не может быть того или не того. Это просто ты.— Но… но если меня послали сюда с какой-то целью неведомые силы, они наверняка позаботились бы о том, чтобы все прошло гладко. А на самом деле меня сразу же едва не казнили, причем Утеллена и пальцем не пошевелила ради моего спасения. Ты сам ничего не предпринял. Я уверен, что, если бы все было предопределено, я бы женился на Утеллене и смог бы постоянно держать тебя под присмотром, пока ты рос, охранять тебя, быть для тебя наставником. Вместо этого я женился на умалишенной принцессе — женщине, у которой демоны отобрали рассудок. Я не спаситель, порой меня переполняет необузданная ярость.ИксонноскИ кивнул:— Конечно, у тебя есть недостатки, как и у всех. А в особенности один, который заложен в человеческой природе и потому неистребим: способность любить. Думаю, ты влюбился бы в принцессу Лайану, будь она хоть простой пастушкой. Уж к такому типу людей ты принадлежишь. Слушаешь веления своего сердца. Если бы такой человек, как ты, повиновался голове, он захотел бы стать повелителем мира.Когда Солдат остался один и молча сидел на берегу ржавого лесного озерца, его навестил Ворон.— Эгей, старина! Что невесел? Да, знаю, мир распадается на части, все вокруг загнивает, на куски разваливается. И что с того? Разве стоит грустить? Взбодрись! Знаешь, когда полетаешь по странам, такого насмотришься!.. И хуже бывает.— Только не для меня, не для меня, — пробормотал Солдат.— Да, заварил ты кашу. Выпустил великого творителя всех зол на свет божий. Навел чуму и мор на земли. Стал виной тысяч, а то и миллионов смертей. У нас и впрямь проблемы! — воскликнул Ворон.— Очень прошу, оставь меня в покое, — сказал Солдат.— Вот она, твоя благодарность. Я прилетаю, пытаюсь его взбодрить, а он попросту отсылает меня обратно! Замечательно! Да, кстати, твоя жена умерла.— Что? — Солдат вскочил на ноги. — Дорогая моя жена? Мертва?— Ну, вообще-то не совсем, — заклокотал Ворон. — Смотри, вот ты уже и не так расстроен. Думал, принцесса умерла? Могу тебя заверить, что она жива, хотя и нельзя сказать, что в добром здравии. Неужели ты не вздохнешь теперь с облегчением? Все познается в сравнении, верно?Солдат стоял в тихом сумеречном лесу и, прищурив глаза, смотрел на Ворона.— Ну, ты у меня дождешься. Клянусь, дождешься!— Ладно, некогда мне здесь с тобой болтать. Нужно еще с птицами встретиться, делишки кое-какие провернуть. В следующий раз, когда прилечу, будь поприветливей, нам надо серьезные вещи обсудить. А теперь пока. Многие хотят с тебя шкуру содрать. ОммуллуммО нашлет на тебя демонов, нечисть всякую. Будь наготове. Или беги отсюда. Это, пожалуй, самое верное. Ну а я полетел.Ворон расправил крылья и скрылся в тени деревьев, а Солдат вновь остался в одиночестве.Он, конечно, злился на птицу, но не мог не признать, что пернатый чертенок во многом прав. Выбор невелик: либо оставаться, либо бежать. Второе кажется самым разумным. Одно дело — сражаться в честном бою, где враг стоит к тебе лицом и ожидать подвоха неоткуда. А другое дело — вести скрытую войну, притом долгую. ОммуллуммО решил покончить с ИксонноскИ, а это проще всего сделать руками подосланного убийцы. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Солдат привел своих подопечных в болотистую низину в Непознанных землях. Как преследуемый лисой заяц по наитию выбирает открытые места, так и Солдат чувствовал, что ему лучше держаться открытой местности с хорошим обзором во все стороны. Путники разбили лагерь, соорудили из высокого камыша шалаши — собирали камыш в снопы, перехватывали сверху бечевками и вырезали внутренние стебли; получался пустой конус. По болотам расставляли ловушки и капканы на кроликов, удили рыбу в небольших прудиках. Тем и кормились. Порой кому-то удавалось принести утку, в другой раз — цаплю, а однажды попался лебедь.Тем временем ИксонноскИ практиковался в своем ремесле. С собой он нес зловонный мешок, наполненный различными отвратительными вещами, которые подбирал в разных местах: высушенные поганки, мертвые птицы, слизни, улитки, вонючие жабы, помет животных, представленный в большом разнообразии, слизь из ноздрей животных покрупнее, таких как коровы и лошади. Перья, лягушачья икра, мышиные внутренности — чего только не было в его коллекции. С помощью этих экспонатов ИксонноскИ учился колдовать. Солдат и Голгат беспрестанно жаловались на душок, но ИксонноскИ только с улыбкой качал головой.Пока ИксонноскИ был просто зеленым юнцом и мало что умел. Солдат удивлялся, как этого мальчишку — явно новичка — выбрали Королем магов, самым могущественным чародеем мира. Он поделился своими соображениями с Голгатом.— Да нет, дело не в нем — просто со временем не подгадали, — сказал Голгат. Превосходный дипломат, он умел с королевским достоинством преподнести даже самые неприглядные вещи. — Давай взглянем на вопрос так: к примеру, умирает король, и королевством остается править младенец — его сын. Естественно, мальчик и понятия не имеет о том, как вести государственные дела. Ему потребуются советники, дядюшка-регент, обучение. Все пойдет впрок. Первые годы мальчик будет находиться в смертельной опасности; жаждущая власти знать и иноземные недруги — все хотят занять его место. В конце концов наследник обретет почву под ногами, и чем скорее, тем лучше, иначе не выжить. Тогда только он оценит, какая великая власть оказалась в его руках.Многие короли и королевы в раннем детстве с успехом переняли науку дворцовых уловок и хитростей и стали прекрасными правителями — наука пошла им на пользу. Когда же монархом становится взрослый, который по обычаю пребывал в благости и благодати, под теплым крылышком отца-короля или матери-королевы, вплоть до самой коронации, дело обстоит совсем иначе. Вдруг, к своему немалому испугу, он обнаруживает, что теперь ему необходимо принимать решения, брать на себя ответственность, самому отличать друзей от врагов.Так же и с чародеями. Мы нужны мальчишке; никто другой его не защитит. Он должен парочку лет побыть в изоляции, созреть, вырасти в могущественное создание. А ОммуллуммО тем временем попытается покончить с ним, чтобы помешать чудесной трансформации.Интересно было наблюдать, как мальчик учится обращаться со своим магическим даром. Порой результаты его манипуляций вызывали смех, порой граничили с трагедией.В один полночный час путники явились свидетелями воскрешения мертвеца.Поскольку человеческих трупов на болотистых задворках страны не нашлось, ИксонноскИ пришлось удовольствоваться мертвым животным. Он нашел где-то дикую лошадь. Несчастное существо угодило в трясину и погибло.Лошадь была мертва вот уже десять дней. Труп невыносимо вонял, на нем копошились насекомые, которые выедали глаза, десны и мягкие ткани. Шкура облезла, а из гривы и хвоста волосы выпадали пучками.Солдат и Голгат устроились на некотором расстоянии от ИксонноскИ и наблюдали за его манипуляциями. Мальчик обложил труп камнями, вырезал деревянных идолов, поместил их на заостренные колья, которые стал вонзать в раздувшийся труп. Из отверстий, которые он проделывал в шкуре животного, с шипением вырывался гнилостный воздух. Местами проглядывали голые ребра. Труп осел.Наконец все было готово. Ночь — время, когда вершится магия, а в особенности — воскрешение. Большое значение в волшебстве имеет обстановка. Магия — вещь неосязаемая, она подчиняется своей собственной логике и законам сверхъестественного мира. Философия почти противоположна ей по природе, потому что действует по четко заданным правилам. Магия черпает свои законы из окружающей среды, впитывает их так же, как папье-маше поглощает влагу воздуха.Силуэт мальчика выделялся на фоне кровавой луны: обнаженный, блестящий от пота, тускло мерцающий в неярком свете. Утеллена не пожелала наблюдать за всеми этими фокусами и пораньше ушла спать. Солдат дрожал, но не от холода, — его знобило в ожидании предстоящего действа. Казалось, будто из всех укрытых от дневного света уголков выползла тьма и устремилась сюда, собралась вокруг молодого чародея. Затем зазвучали слова, странные, невоспроизводимые, неповторимые уже спустя мгновение. Слова изобиловали шипящими звуками и протяжными гласными. Они проникали в сознание подобно раскаленному железу и обжигали мозг, делая его совершенно невосприимчивым к их значению.Глазам предстало ужасное зрелище.— Получилось! — кричал ИксонноскИ. — Получилось!Труп лошади поднялся на ноги, помотал головой, будто пытаясь сбросить пелену с пустых невидящих глазниц. Мертвец был слеп и глух. Его глазницы и язык пожрали черви. С боков сыпались куски шкуры. Гниющие внутренности торчали из дыр в теле несчастного создания. С трупа капала жидкость, вываливались волосы.Околдованная зверюга, спотыкаясь, заковыляла вперед, затрусила, перешла на легкий галоп. И наконец понеслась во весь опор. Она бежала по кругу, и с каждым разом круги становились все шире и шире. Пасть разверзлась, из пустой утробы вырывалось глухое ржание, искаженное из-за отсутствия у твари языка.— Боги и демоны, уберегите! — Голгат отшатнулся, когда мимо промчалось обезумевшее животное. — Поглоти земля это исчадие ада!Грязь и болотная трава разлетались в разные стороны. Лошадь взбивала землю, разбрасывая комья глины. Существо обрело живое тело и с грохотом носилось вокруг. Копыта колотили по сухому торфу, точно молоты. Солдат кинулся прочь, чтобы уйти с дороги слепого обезумевшего животного, но не успел, и лошадь ударила его грудью. Солдата отбросило в самую трясину, и он тотчас же погрузился по пояс.— Держись, я иду! — закричал Голгат. Он утопал по лодыжки в грязи и с трудом держался на ногах. — Иду! — Ноги Голгата начало засасывать в бездонную топь, а он тем временем пытался дотянуться до Солдата. Одновременно ему приходилось уворачиваться от лошади, которая носилась во весь опор по болоту. Она ничего не видела и мчалась напролом через карликовые деревья и заросли камыша.Неуправляемая кляча пронеслась мимо Голгата, стегнув его хвостом по лицу. С трудом удерживаясь на ногах, он умудрился дотянуться до утопающего Солдата.— Руку давай! — закричал Солдат, который увяз в болотной жиже по самые плечи. — Есть веревка, хоть что-нибудь?Голгат запаниковал, выхватил меч и протянул его лезвием вперед Солдату, лишь потом сообразив, что делает.Тогда он расстегнул ремень и протянул ножны. Солдат крепко вцепился в ножны, а Голгат изо всех сил уперся пятками в землю. Богатырь тащил Солдата из хлюпающей жижи точно бурлак. Медленно, мало-помалу Солдат освобождался от затягивающих объятий болота. А тем временем мертвая лошадь продолжала носиться вокруг, едва не сшибая Голгата с ног. Затем кобыла устремилась прямиком к шалашу Утеллены.Солдат поднялся на колени и закричал:— Утеллена, проснись! Спасайся!Слишком поздно. Утеллену выбросило из постели в чем мать родила. Женщина полетела кувырком, но, к счастью, серьезно не пострадала. На четвереньках она добралась до своего разгромленного шалаша и, раздобыв одеяло, прикрыла наготу.А мертвая кляча все не унималась; круг ее стал гораздо шире. На самом краю болота стоял огромный старый дуб с толстенным стволом. Кобыла врезалась в него со всего размаху, ударившись лбом прямо о сучковатое тело древнего великана, который, как и полагается уважаемому древнему дубу, стойко выдержал удар. Лошадь буквально сложилась гармошкой по самые нижние ребра, а затем словно взорвалась тысячей мельчайших косточек и шматков. Над насыпью, облюбованной старым дубом, в разные стороны разлетелись куски и лохмотья. На ветвях повисли клоки шкуры. Копыто, бешено вращаясь, отлетело в сторону и с плеском шмякнулось в болотную жижу. Огромная безглазая голова застряла в развилине — хребет, который служил ей шеей, переломился, и голова рассталась с туловищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39