Когда мы с тобой встретимся в конюшне?— Сегодня у меня много дел, — ответила Хранительница Ключа. — Давай перед самым закатом, мне все равно нужно будет потом зайти во дворец.Еще раз кивнув, Изабо поспешила уйти. На сердце у нее было тревожно. Она отправилась обратно в свою комнату за сумкой с травами, торопливо шагая по дворцовым залам, в которых, как обычно, толпился народ. Добравшись до верхнего коридора, она прибавила шагу, услышав громкий плач Бронвин. Она распахнула дверь и потрясенно застыла на пороге. В комнате стоял Ри, гневно нахмурившись и держа малышку над глубоким тазом с водой, причем его пальцы так крепко сжимали ее шейку, что плоть между ними вспухла. С ее голых ручек и ножек на пол капала вода. Золотистые отблески неровного пламени играли на ее чешуйчатом теле, окрашивая его опаловым и жемчужным и подчеркивая ее нежные мягкие плавники. Бронвин повернула голову к двери, узнав шаги Изабо, и молодая ведьма отчетливо увидела, как трепещут у нее под ухом жабры. Ее рот был широко раскрыт в плаче, маленькое личико обиженно сморщилось, глаза были зажмурены.— Что ты делаешь? — закричала Изабо.— Проверяю, не подвела ли меня память, — рявкнул Лахлан. — Вижу, что в Самайн я не ошибся! Моя племянница действительно фэйргийка. И они хотят посадить на трон этого проклятого ули-биста! — его пальцы сжались сильнее, и Бронвин закричала еще громче, а ее сморщенное личико стало свекольно-красным.Изабо бросилась к нему и попыталась выхватить девочку, но Лахлан не отдавал ее.— И они хотят, чтобы эта девчонка правила страной! — закричал он, встряхивая ее. — Ради нее они собираются лишить наследства меня и моего сына?Изабо удалось вырвать у него зашедшуюся в плаче малышку, и она крепко прижала ее к груди. Лахлан схватил со стола свой скипетр, так что Лодестар молочно блеснул, и взмахнул им, точно мечом.— Держи ее подальше от меня! — сквозь сжатые зубы сказал он. — Во имя бороды Кентавра, держи этого ули-биста подальше от меня и моего сына!Как только он ушел, Изабо без сил опустилась в свое кресло, завернув плачущую девочку в теплую шаль и баюкая ее. Страх так сжимал ей горло, что она еле дышала. Негромкий скрип открывающейся двери заставил ее панически вздернуть голову. Но это оказалась всего лишь Сьюки со стопкой белья в руках и встревоженным выражением на хорошеньком круглом лице.— Где ты была? — резко спросила Изабо. — Почему оставила малышку одну?— Это Ри, миледи. Он дал мне поручение и сказал, что присмотрит за девочкой, пока я не вернусь. Я не хотела уходить, ведь эти мужчины вечно все напутают, но он настаивал. — Она заколебалась, потом, запинаясь, сказала. — Прошу прощения, миледи, если я поступила неправильно, но он был такой сердитый, что я не осмелилась спорить, но попыталась справиться с поручением так быстро, как только смогла.— Его Высочество был сердит? — осторожно спросила Изабо.— Мрачнее тучи, да, миледи, — пылко ответила Сьюки. — Хмурился как обычно и так вцепился в свой скипетр, что я испугалась, как бы рукоятка не треснула. А малышка надрывалась, просто сил никаких не было это слышать.Бронвин зашевелилась, потирая закрытые глазки крохотными кулачками и недовольно хныча. Изабо погладила влажные коротенькие волосенки и, попытавшись, чтобы ее голос звучал как можно более спокойно, поблагодарила служанку и отпустила ее. Несмотря на тепло, шедшее от камина, ее била дрожь, и она закуталась в свой плед, поклявшись себе, что никогда больше не оставит Бронвин. Теперь она будет повсюду носить маленькую банприоннсу с собой.
Изабо отправилась в конюшни в тот самый миг, когда солнце коснулось края высокого крепостного вала; малышка была у нее за спиной, завернутая в шаль, которую Изабо связала на плече. Когда она вошла в темную конюшню, до ее слуха донеслось пронзительное ржание Лазаря и стук его копыт по булыжникам.Там уже был Риордан Кривоногий, опиравшийся на бортик стойла и куривший длинную трубку. Услышав ее шаги, он поднял голову и улыбнулся своей беззубой улыбкой.— Как дела, Рыжая? — спросил он. — Что-то ты бледненькая. Что, не выспалась ночью?— Все в порядке, Риордан, а у тебя? — ответила Изабо с вымученной улыбкой.— Ой, лучше некуда, — отозвался он. — А у тебя отличный конь, хотя горячий и пугливый. Он никого к себе не подпускает, даже меня, а ведь ты знаешь, что я выучил лошадиное слово у самого Тигернана.Изабо с отсутствующим видом кивнула, и старый конюх продолжил:— Он сегодня чуть не убил работника, который хотел взглянуть на его копыта, но никак не мог к нему подойти. А когда тот попытался накинуть на него недоуздок, он в тот же миг поддал копытами по задней стене, и бедняга Оуэн получил удар прямо в живот.— С ним все в порядке? — спросила Изабо, успокаивающе фыркая рыжему жеребцу, который встал на дыбы и всем весом налег на деревянную стену стойла.— Да, все отлично. К счастью, он проворный парень и успел вовремя убраться с дороги. Но главный конюх рвет и мечет; он говорит, что этот конь своим ржанием беспокоит других лошадей и что он боится за своих людей.Изабо уложила малышку в сено и вошла в стойло, ободряюще пофыркивая. Лазарь нервно затанцевал, отпрянув от нее.— Ему не нравится, что его поставили в стойло, — ответила она. — И ему не хочется, чтобы его запрягали незнакомые руки.— Лучше бы тебе его успокоить, — сказал Риордан, — поскольку главный конюх не позволит ему волновать других лошадей.Кивнув, Изабо погладила возбужденного жеребца, успокаивая его и говоря, что все в порядке. Он прижался к ней, настойчиво тычась головой ей в грудь. Вдруг звук неуверенных шагов по булыжникам заставил его пугливо отскочить, и Изабо ласково погладила его по носу.— Значит, это он? — сказала Мегэн, войдя в стойло и встав рядом с Риорданом.В тот же миг Лазарь взвился на дыбы, его глаза закатились, демонстрируя белки, а передние копыта опасно замолотили в воздухе. Изабо попятилась и упала на спину, когда жеребец бешено взбрыкнул, ударив копытами в деревянную стену сзади. Он бесновался и метался, и где-то в глубине мозга Изабо раздался его вопль: Это ты! Лживая коварная ведьма! Предательница! Конь всем своим весом обрушился на стену, потом развернулся и ударил в дверь. Дерево затрещало и подалось. Снова и снова он бил своими мощными задними копытами, пока дверь, наконец, не разлетелась в щепки. Потом, бешено взмахнув гривой, он перескочил через Изабо и очутился на воле. Встав на дыбы, он навис над Мегэн, перебирая копытами в опасной близости над ее головой. Она отшатнулась в ошеломлении и ужасе, а Гита на ее плече пронзительно заверещал. С оскаленных зубов жеребца капала пена, он вызывающе заржал, заставив ржать и метаться других лошадей. Изабо вскочила на ноги и попыталась схватить его за голову, но не смогла дотянуться, а он отпрыгнул, взвился на дыбы и яростно бросился на Мегэн, но старая колдунья с криком осела на пол. Он забил копытами над распростертым телом и обрушился бы на нее всем своим весом , если бы Риордан не схватил длинные вилы и не отогнал жеребца. Потрясенная и перепуганная, Изабо звала его по имени, пытаясь подойти поближе и успокоить его, но жеребец отскочил от острых зубцов вил и помчался по конюшне, бешено вращая глазами. Один из конюхов хотел преградить ему путь, но жеребец сбил его с ног и выскочил во двор. До Изабо донеслись крики и бешеное ржание.— Лазарь! — отчаянно закричала она. — Что произошло?
Далеко за горами свернувшаяся калачиком в гнезде из собственных волос Ишбель Крылатая заворочалась во сне.— Хан’гарад? — пробормотала она.Ее глаза медленно раскрылись, и она недоумевающим взглядом обвела комнату в Башне. Ее окружали серые стены, вокруг высоких окон украшенные резьбой в виде изящных однолепестковых роз. Невероятно длинные пряди серебристых волос взметнулись вокруг нее.— Хан’гарад? — повторила она более уверенно.Глубоко в ее мозгу прозвенел сдавленный крик ненависти и страха. Лживая коварная ведьма! Предательница! Ишбель села, выпрямившись.— Хан’гарад! — позвала она. — Где ты, любовь моя?Ответом ей было лишь замирающее эхо ее собственного отчаянного голоса, но ее голубые глаза засверкали воодушевлением.— Подожди, Хан’гарад! — закричала она. — Я иду!
— Мегэн! — закричала Изабо, упав на колени перед лежащим на полу телом колдуньи. Та слабо вздохнула и потянулась рукой к сердцу, потом снова потеряла сознание. Белая как мел, Изабо отчаянно звала на помощь, и на ее крики прибежали конюхи. Мокрая тряпка не помогла привести в чувство старую ведьму, и Изабо со страхом смотрела, как по ее плечу расползается красное пятно. В Самайн Мегэн получила удар в сердце от Майи Колдуньи, и лишь руки Томаса Целителя спасли ее от смерти. Теперь от толчка при падении, должно быть, разошлись края медленно заживающей раны.Встревоженный донбег что-то чирикал над старой колдуньей, пока ее несли в Башню на носилках, сделанных из старой двери. Изабо, вне себя от отчаяния, склонилась над ней, крепко прижимая к себе малышку.Томас пришел и положил руки на грудь старой колдуньи, и кровотечение постепенно остановилось, а края раны медленно сошлись. Но он покачал головой и сказал со своей обычной серьезностью:— Она стара, и сил у нее немного. Не знаю, сколько еще раз я смогу исцелять ее. Она должна лежать спокойно и набираться сил.Изабо бесшумно заплакала, ибо она знала, что Мегэн никогда не подчинится подобному предписанию. Лахлан и Изолт поспешили к своей старой наставнице, как только услышали, что она упала, и стоило лишь маленькому Томасу выйти из комнаты, как Лахлан напустился на Изабо:— Ты приносишь одни беды и неприятности! — закричал он. — Ты не должна была подпускать Мегэн к такому дикому существу, как этот твой конь! Только о себе и думаешь!Изабо была слишком поражена, чтобы защищаться, но Изолт ответила ему тихим укором. Лахлан не стал ее слушать. Шок от последней схватки Мегэн с Гэррод, богиней смерти, был еще слишком свеж в его памяти, он очень устал, а последние новости из страны не принесли ничего, кроме горького разочарования. Покровительство, которое Изабо оказывала маленькой банприоннсе, бессознательно подстегивало его гнев, и Лахлан набросился на нее, давая выход своей досаде.— Надо пристрелить это чудовище! — рявкнул он, с размаху стукнув кулаком по руке. — Он опасен для всех нас! Мегэн могла погибнуть, и в попытках его укротить шесть конюхов были ранены! Я не могу позволить ему творить в конюшне все, что вздумается. Утром его застрелят! — Он развернулся и вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.Мегэн повернула голову, что-то пробормотав во сне, и Изолт поднялась, чтобы идти за мужем.— Прости, Изабо, но так и в самом деле будет лучше для всех, — сказала она. — Он действительно дикое и непредсказуемое животное.— Как так можно? — воскликнула Изабо, но ее сестра уже возвратилась в мыслях к своему спящему сыну, и, устало улыбнувшись, тоже вышла из комнаты.Изабо уронила голову в кольцо рук и зарыдала, настолько обессиленная и расстроенная, что все мысли у нее путались. Ощутив мягкое прикосновение к своей руке, она вздрогнула, подняла голову и увидела, что Мегэн смотрит на нее застывшими черными глазами.— Очень необычный и странный конь, — прошептала колдунья. — Я почти вспомнила… он похож….— Тшш, Мегэн, — прошептала Изабо, вытирая заплаканные глаза. — Тебе нужно отдохнуть.— Кажется, я вспомнила… но такого не может быть…Изабо приподняла голову своей опекунши и дала ей немного успокаивающего сиропа.— Поспи, Мегэн, — сдавленным голосом сказала она. — Ты должна отдыхать и поправляться. Ты нужна нам.Казалось, колдунья хотела добавить что-то еще, но потом ее морщинистые веки медленно сомкнулись, и она вздохнула, снова погружаясь в сон.
Из задней двери борделя выскользнула женская фигура, плотно закутанная в плед, и начала пробираться по переулку, с трудом вытягивая ноги, увязавшие в грязи. Несмотря на все усилия, не выпачкать юбки не удалось. С отвращением раздувая ноздри, она пошла дальше, где возможно наступая на сломанные доски и мешки, валявшиеся на земле. Все дальше углублялась она в зловонный лабиринт переулков, продвигаясь к трущобам, которые, точно гнойник, лепились друг к другу на уступе утеса. От мерзкого запаха помоев, мочи и экскрементов тошнота сдавила горло, но она решительно двигалась вперед, прикрывая лицо концом шали.В конце концов женщина дошла до склада, построенного так близко к водопаду, что она почувствовала на своем лице противную морось. Украдкой оглядевшись вокруг, она толкнула дверь и пробралась внутрь. За дверью оказалась длинная комната, забитая мусором и хламом из закоулков и канализационных труб. В комнате стоял странный дух, похожий на запах давно сдохшей мыши, смешанный с более резким ароматом лаврового листа. Из мрака, шаркая, вышел старик, высоко воздев над головой сцепленные руки. Его мутные глаза, прищурившись, пытались разглядеть ее лицо, скрытое складкой шали.— Чем могу быть полезен, хозяйка? Рулон материи, почти не покрытой плесенью? Горшок для каши? Табуреточку для ваших усталых костей или веретено?— Ты знаешь, чего я хочу, старик, — сказала женщина, и при первых звуках ее хрипловатого голоса он отпрянул.— Да-да, я знаю, знаю, что вы хотите. Заклинания и проклятия, чары и предсказания — все благородные дамы этого хотят. Приворотные зелья и снадобья, заклинания красотки и вызывание духов — все благородные дамы этого хотят.Она пошла на звук его угодливого шепота из пыльной затянутой паутиной лавки, заваленной сломанной мебелью и попорченными товарами, к буфету, задвинутому в дальний угол. Воровато оглянувшись, старик открыл дверцу шкафа и сделал женщине знак войти внутрь, прикрыв за ней дверь.Вытянув вперед руку, она отыскала и подняла тайную щеколду, чувствуя, как забилось ее сердце. Задняя стенка шкафа бесшумно поехала в сторону, и она неуверенно побрела сквозь тьму, поднявшись по узкой лестнице, крутой, точно стремянка. Потайная дверь так же быстро закрылась.Наверху оказалась длинная жаркая комната, завешанная богатыми шелками и обставленная с такой роскошью, которая не уступала дому любого богатого купца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75