Мы полагаем, что честная жизнь в сочувствии и заботе о других — куда лучший способ поклоняться священным силам жизни, чем стоять на коленях в холодном здании, на сквозняке, каждый сам по себе!— Но разве ваши ведьмы и колдуны не поклоняются Сатане и не служат у него на посылках? — с беспокойством спросил пастор.— Мы не верим в Сатану, — сказал Лахлан, начиная слегка раздражаться. — Я никогда не слышал о вашем Нечистом до тех пор, пока ваши солдаты не пришли и не вторглись в мою землю!— Вы не верите в Сатану? — ошарашено переспросил пастор. — Но разве вы не клянетесь в верности ему и его гнусным приспешникам, не произносите Божьи молитвы задом наперед и не вешаете на ваших алтарях кресты вверх ногами, и…— Нет, — коротко сказал Лахлан.— Господи, — сказал пастор. — Я всегда считал, что это так.Внезапно на лицо Лахлана вновь вернулась улыбка.— Да, боюсь, что у вас такое же неверное представление о Шабаше, как было у нас о вашей вере, пока Ник-Хильд не вразумила нас. Возможно, нам стоит вместе попытаться найти зерно истины среди всей этой шелухи лжи.— Но если вы не верите в Нечистого, это ведь означает, что вы не можете верить в Отца Нашего Небесного? — внезапно спросил Дик Диксон. Вся комната мгновенно затихла, и мужчины потрясенно перевели взгляды на Ри.Лахлан глубоко задумался, прежде чем отвечать.— Вовсе нет, — ответил он наконец. — Мы полагаем, что существует некая одушевленная сила, дающая жизнь вселенной, хотя мы и не разделяем ее на черное и белое, добро и зло, мужское и женское начало, ночь и день. Мы зовем эту силу Эйя и верим, что она, ну или он, если вам так больше хочется, заключает в себе все эти противоположности. Мы верим, что Эйя — все боги и богини, все дьяволы и ангелы.Слушатели ошеломленно ахнули, и Лахлан стремительно продолжил:— У Эйя множество имен и множество лиц, и не все из них добрые и красивые. Мы сами выбираем, какому лику этой божественной силы поклоняться. Шабаш просит благословения у Эйи владычицы зеленых лесов. В Блессеме народ считает Эйю фермером, сильным и добрым мужчиной, который сеет и собирает урожай. Некоторые предпочитают видеть темное и грозное лицо Эйя, лицо Гэррод, той, что перерезает нить. Это их право, хотя я не сделал бы такой выбор. Если я правильно понимаю вашу религию, вы черпаете вдохновение в силе солнца и небес. Когда мы свергнем власть Филде, одной из наших важнейших задач будет дать всем возможность верить так и в то, что вы считаете нужным. Если вы предпочтете ходить в церковь шесть раз в день, так и будет. Если захотите танцевать голышом в лесу, так тому и быть.Большинство слушателей было потрясено этими словами, и Финн, замерзшая и окоченевшая под окном, решила, что Лахлан все испортил. Однако, когда фермеры наконец разошлись и отправились восвояси по серебристым от росы полям, у многих был очень задумчивый вид. А на следующий день Киллиан Слушатель выступал в церкви. Золотистый свет, падавший из высоких строгих окон, озарял его покрытую белым пушком голову. Все скамьи были заняты, и многим пришлось стоять сзади, крутя шляпы в руках и слушая старого пророка с восхищенными лицами. Финн сидела в первом ряду, и хотя многого она не поняла, ритм его слов волнами прокатывался через все ее существо.— Близится время Божьей кары, ибо вы сбились с пути истинного, увлеченные лживыми словами и лживыми обещаниями! Вы потеряли свой путь и бродите, испуганные, по пустыне из-за слепоты и невежества ваших тщеславных сердец. Вы погрязли в грехах, вы позволили вовлечь себя в войну и наполнили сердца свои злобой, вы возвели себя на пьедестал, возомнив себя судьями Божьих намерений, когда великие деяния Отца Нашего Небесного невидимы для наших глаз и непостижимы для наших умов. Вы позволили возгордившимся, жадным и коварным правителям распоряжаться нашей землей и нашими мыслями, вы трусливо и малодушно покорились их безбожным велениям, вы забыли слова Господа, который всегда говорил о прощении и понимании, любви и смирении. Неужели вы забыли, что все существа, ползучие и ходячие, летучие и плавучие, были созданы Отцом Нашим Небесным и были в его глазах хороши? О вы, кто называет злое добрым и доброе злым, кто принимает тьму за свет и свет за тьму, кто считает горькое сладким и сладкое горьким, время Божьей кары близится!В толпе многие рыдали и испуганно ежились, другие были белее мела, и руки у них дрожали. Казалось, слова Киллиана Слушателя проникли глубоко в их сердца. Потом его тон смягчился. Он долго говорил о прощении и сострадании, о жертвенности и искуплении. Финн чувствовала, что ее трогает все сказанное пророком, хотя для ее скептического разума очень многие моменты его убеждений казались спорными. Эльфрида всхлипывала в первом ряду, а Айен и Эшлин казались совершенно поглощенными его речью. Даже Лахлан был явно тронут словами старца, а один раз даже неожиданно зааплодировал. В какой-то момент Джей перегнулся через Финн, прошептав Дайду:— В голосе этого пророка скрыта магия, такая же, как у тебя и у Энит. Он мог бы обратить в свою веру даже злыдню, точно мог бы.Циркач согласно кивнул.Толпой овладело новое настроение. Теперь они рыдали от раскаяния и стыда, а их поднятые лица сияли новой решимостью. Когда Киллиан наконец закончил громким призывом к оружию, многие завопили и начали подбрасывать шляпы. Лахлан со своей свитой самым последним вышел из церкви и увидел, что жители Киркленбрайта ждут их снаружи в напряженном молчании. Эльфрида остановилась на ступенях церкви, представ перед толпой с пылающими щеками и сверкающими на ее белокурых волосах солнечными лучами. Жители долины опустились перед ней на колени, мужчины прижали шляпы к сердцу, женщины низко склонили головы, и все как один поклялись в верности Эльфриде Ник-Хильд, истинной банприоннсы Тирсолера, а через нее и Мак-Кьюинну, Ри всего Эйлианана.
Когда Лахлан на следующее утро выезжал из Киркленбрайта, в его отряде появились новые бойцы, мужчины и женщины, вооруженные топорами, косами, колунами, вилами и лопатами. Это первое свидетельство влияния пророка очень воодушевило Лахлана, и он начал надеяться, что им удастся повторить поразительную победу под Дан-Иденом, где осаду разбили без единого удара.В бодром расположении духа отряд маршировал по дороге к холмам, возвышающимся впереди. Они не пели, как обычно делали солдаты на марше, и Финн к своему изумлению услышала, что тирсолерцы весьма неодобрительно относятся к музыке, пению и танцам, считая их бесполезными и легкомысленными. Она удивлялась терпению Дайда, поскольку с тех пор, как она узнала его, ни единого дня не проходило без того, чтобы циркач не развлекал их игрой на гитаре и пением.Но он не выказывал никаких признаков напряжения и, спрятав подальше видавшую виды старую гитару, стал до мозга костей серьезным солдатом. Его внешность и поведение снова претерпели разительное изменение. Покачивающаяся плавная походка сменилась быстрым шагом и военной выправкой. Оставив на «Веронике» грубую моряцкую речь, он разговаривал как солдат, не произнося ни слова больше необходимого, и к тому же абсолютно без каких-либо намеков на юмор. Его золотая серьга куда-то исчезла, а темные волосы были аккуратно спрятаны под синим беретом с кокардой Телохранителей Ри. За спиной он нес меч, а из отполированных до блеска башмаков выглядывал узкий черный кинжал. Одет он был в синий килт и плащ, как и весь офицерский штаб Лахлана, обращаясь к Ри, стоял навытяжку и щеголевато салютовал, получив приказ. Можно было подумать, что он никогда не знал никакой другой жизни, кроме службы в качестве одного из самых доверенных офицеров Ри. Финн была уверена, скажи она кому-нибудь из тирсолерских союзников, что на самом деле Дайд был бродячим менестрелем, жонглером и акробатом, никто бы ей не поверил.Тэм нехотя опять попрощался со своей милой Бесси, поскольку его назначили проводником отряда. Хотя их больше не беспокоил риск наткнуться на эскадрон вражеских солдат, учитывая их увеличившуюся численность и силу, Лахлан решил, что все равно следует держаться в тени до соединения с Серыми Плащами. Поэтому Тэм увел отряд с дороги, отправившись малоизвестными проселками, петляющими через холмы и уходящими в лежащую за ними долину, где по данным разведки Лахлана должна была находиться оставшаяся армия.Холмы простирались повсюду, насколько хватало глаз, покрытые одной лишь высокой травой, которая колыхалась на ветру. То тут, то там из травы зловеще выглядывали огромные серые валуны, образовывавшие замысловатые фигуры. Тэм знал название каждой кучи камней и связанные с ними предания. Большинство из них называлось «Дьявольская Наковальня», «Ступени Сатаны», «Скала Искушения» или «След Нечистого», и Финн только диву давалась, как этому Дьяволу из тирсолерской религии удалось так завладеть их воображением.Дорога вывела их к черной расселине в скале, называемой Раздвоенное Копыто. Она напомнила Финн о Перевале Огров в Кэйрнкроссе, поскольку с обеих сторон возвышались скалы, погружая дорогу в глубокую тьму. Это было жуткое и опасное место. Кругом лежали холмы, лишенные каких-либо признаков жизни. Высокие серые скалы вздымались из волнующейся травы, точно скрюченные пальцы, отбрасывая на дорогу зловещие тени. Не было слышно пения птиц. Ни один кролик не перебежал им дорогу. Ни одна ящерица не грелась на солнышке на этих серых камнях. Лишь ветер уныло вздыхал в изъеденных временем скалах.Лахлан хмуро оглядел Раздвоенное Копыто, сказав:— Что-то не нравится мне его вид, парень. Здесь нет какого-нибудь другого пути?Тэм покачал головой.— Ладно, пожалуй, нужно поспешить пройти через это ущелье, пока не начало темнеть, — сказала Изолт. — Скажи всем, чтобы поторапливались и держали ухо востро. Никогда еще не видела более подходящего места для засады.— Но кто может знать, что мы пошли сюда? — возразил Тэм. — А даже если и знают, кто скажет?Лахлан и Изолт обменялись взглядами.— Шпионы и предатели могут быть повсюду, Тэм, — угрюмо сказал Ри.Молодой моряк сглотнул, и краска отхлынула от его загорелого лица.— Будем надеяться, что никто не выдал нас, — с улыбкой сказал Лахлан. — Может быть, нам и на этот раз повезет. Давай, веди нас, парень!Шеренга солдат вошла в расселину, настороженно оглядываясь по сторонам, а Лахлан поманил к себе Гвилима, который тут же поковылял к нему, тяжело опираясь на палку.— Уродливый, ты не чувствуешь где-нибудь поблизости враждебный разум? Мне как-то очень неспокойно.— И мне тоже, — ответил Гвилим, сведя на переносице кустистые брови. — Это нехорошее место. Здесь уже случалось убийство и пролилось немало крови. А ты знаешь ничуть не хуже меня, что трудно почувствовать засаду, когда здесь и так уйма народу, бурлящая мыслями и эмоциями. Если вы все отойдете, может быть, я мог бы почувствовать лучше.— Слишком поздно, — сказала Изолт. — В таком тесном проходе невозможно развернуться, и потом, нам нельзя мешкать. Солнце уже начало садиться, а мы должны добраться до Серых Плащей до темноты, если получится.К ним подъехал Дункан Железный Кулак и, четко отсалютовав, спросил:— Вы готовы въехать в расселину, Ваше Высочество?Лахлан кивнул, и капитан Синих Стражей развернул своего коня, поскакав впереди Ри с обнаженным мечом. Диллон ехал следом, не снимая ладони с богато украшенной рукоятки Джойуса, а его косматый пес трусил по пятам за его конем. Изолт заняла место позади мужа, а Дайд пришпорил своего скакуна, огромного гнедого Харкена, чтобы охранять ее с тыла. Остальные офицеры следовали за ними с обнаженными мечами или луками на изготовку, окружая Айена и бледную Эльфриду.Финн ехала в конце колонны с Эшлином, Брангин, Джеем, Энит, Киллианом, Нелльвин, Томасом, Джоанной и остальными целителями, разместившимися в трех повозках, запряженных крепкими ломовыми лошадьми, которых пожертвовала им община Киркленбрайта. У них была своя охрана из двадцати пяти солдат, возглавляемая одним из офицеров Лахлана, молодым мужчиной по имени Суини. Хотя Финн и протестовала, когда Лахлан велел ей отдать коня Дайду, втайне она была рада ехать в фургоне вместе с друзьями, вместо того чтобы бороться со строптивым гнедым. Все было как в старые времена — Лига Исцеляющих Рук снова воссоединилась после долгих лет разлуки.Наконец подошла их очередь въезжать в Раздвоенное Копыто. Джей прищелкнул языком и ударил вожжами по бурому крупу лошади, и та потрусила вперед. Маленький фургон покатился через корни по тропинке, уже разбитой множеством башмаков и копыт тех, кто прошел здесь перед ними.Солнечный свет не проникал сюда, и им стало холодно. Брангин закуталась в плед, сказав:— Ой, не нравится мне это место. Скорей бы уже оказаться на другой стороне.Финн согласно кивнула, прижимая Гоблин к щеке. Она оглянулась на узкую светлую щель позади. Сердце у нее болезненно подскочило.— Смотрите! — закричала она. — Пылающие яйца дракона, я только что видела…Джей быстро обернулся.— Что?— Не знаю… какое-то движение.. что-то мелькнуло.Джей посмотрел назад, потом резко бросил вожжи, приложив обе руки ко рту и издав долгий отдающийся эхом крик, похожий на звук охотничьего рога. Звук разнесся по узкому ущелью, заставив лошадей тревожно шарахнуться, а людей испуганно закричать. Все, чьи мечи до сих пор еще оставались в ножнах, обнажили их, а Лахлан подкинул Снежное Крыло вверх, и кречет взмыл к яркой щелке неба.Внезапно он издал предупреждающий крик. В ответ край ущелья тут же ощетинился рядом лучников, обрушивших вниз тучи стрел. К счастью, у людей Лахлана было время поднять щиты или укрыться за фургонами, но воздух все-таки разрывали крики раненых и ржание коней — одна стрела за другой находили свою цель.Потом ущелье стало заполняться вражескими солдатами, напавшими на кавалькаду с тыла. На всех были тяжелые железные латы, длинные белые плащи с алым крестом.— Яркие Солдаты! — закричала Джоанна. Она побывала во многих битвах между Серыми Плащами и Яркими Солдатами и знала, что они очутились в действительно серьезной опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45