Другая каким-то образом умудрилась выпасть из окна высокой башни. Две прелестные царские племянницы, дочери Арона, утонули, в тихий солнечный день отправившись покататься на лодке. Даже детей дальней родни, если это были девочки, находили задушенными в колыбелях. Няньки шептались о злых духах ночи. Чем меньше оставалось потенциальных претенденток на трон, тем с большим беспокойством народ Эро смотрел на юную сводную сестру царя и шептался о младенце, которого та носила под сердцем.
Супруг принцессы, князь Риус, на пятнадцать лет старше своей красавицы жены, владел многими землями и замками, самым великолепным из которых был Атийон, расположенный в нескольких часах езды от столицы. Злые языки говорили, что это был брак по любви между богатством князя и царской сокровищницей, но Айя думала иначе.
Чета по большей части проводила время в Атийоне, но когда Ариани забеременела, князь с женой перебрались в Эро, в принадлежащий принцессе дом рядом со Старым дворцом.
Айя подозревала, что такой выбор сделал скорее царь, чем сама Ариани, и в последнюю их встречу прошлым летом принцесса подтвердила опасения старой волшебницы.
— Да смилуются над нами Иллиор и Дална, — шепнула Ариани Айе, сидя с ней в дворцовом саду и положив руку на живот, — и да даруют нам сына…
В детстве Ариани обожала своего старшего брата, который из-за разницы в возрасте был ей скорее отцом, теперь же она слишком хорошо понимала, что полностью находится в его власти, а в эти неспокойные времена рождение девочки, в которой текла кровь Герилейн, могло оказаться угрозой власти царя и его сына и наследника: приверженцы Иллиора не забыли пророчество оракула Афры и могли взяться за оружие, чтобы возвести на престол царицу.
С каждой новой засухой, с каждым новым опустошительным нашествием чумы шепот становился громче…
В темном закоулке перед воротами Айя сделала себя и Лхел невидимыми, и Аркониэль предстал перед стражниками в одиночестве.
В этот час на улицах было еще много народа, однако начальник стражи заметил серебряный амулет Аркониэля и остановил его.
— Какое дело привело тебя в город так поздно, волшебник?
— Меня ждут. Я явился по приглашению моего патрона, князя Риуса.
— Твое имя?
— Аркониэль Ремайрский.
Писец записал имя молодого волшебника на восковой табличке, и Аркониэль вступил в лабиринт домов и садов Дворцового Кольца. Справа высилась громада Нового дворца, строительство которого было начато Агналейн, а заканчивалось ее сыном, слева раскинулся Старый дворец.
Магия Айи была столь могущественна, что даже Аркониэль не мог бы сказать, следуют ли они с Лхел за ним, но ни оглянуться, ни прошептать их имена он не осмеливался.
Роскошный дом Ариани был окружен собственными стенами, садами и несколькими просторными дворами. Войдя в ворота, Аркониэль поспешно запер их за собой, как только ощутил прикосновение Айи к своему плечу. Молодой волшебник нервно огляделся, чуть ли не ожидая, что за голыми деревьями и статуями прячутся царские гвардейцы или хотя бы знакомые ему воины князя. Однако поблизости не было ни души — ни привратника, ни конюха. Окружающий дом сад был безмолвен, в воздухе висел аромат последних осенних цветов.
Рядом с Аркониэлем возникли Айя и ведьма, и все вместе они двинулись через сад к арке входа. Не сделали они и трех шагов, как с дерева слетела рогатая сова и схватила крысу всего в десяти футах от людей. Хлопая крыльями, чтобы сохранить равновесие, птица разделалась с грызуном и взглянула на Айю и ее спутников глазами золотыми, как только что отчеканенные монеты. Совы нередко встречались в Эро, но Аркониэль ощутил трепет благоговения: эти птицы были вестницами Иллиора.
— Благоприятное знамение, — шепнула Айя, когда сова улетела, бросив мертвую крысу.
Дворецкий князя, Минир, открыл дверь, услышав стук. Худой, серьезный, сутулый старик всегда напоминал Аркониэлю кузнечика. Он был одним из тех немногих, с кем его господин готов был разделить тяжелую ношу, которую предстояло нести в будущем.
— Слава Создателю! — прошептал старик, хватая Айю за руку. — Князь едва рассудка не лишился от беспокойства… — Он оборвал себя, увидев Лхел.
Аркониэль мог себе представить, о чем подумал Минир: ведьма, существо нечистое, повелительница мертвых, некромантка, которой послушны демоны и призраки.
Айя коснулась его плеча.
— Все в порядке, Минир. Твой господин знает. Где он?
— Наверху, мистрис. Я позову его. Айя на минуту задержала дворецкого.
— А капитан Фарин?
Фарин, рыцарь, командовавший княжеской гвардией, редко покидал Риуса. Иллиор не назвал его имени среди тех, кому можно было доверить тайну, но Айя и Риус не говорили о том, как скрыть от него события этой ночи.
— Князь послал его вместе с воинами в Атийон для сбора податей. — Минир провел путников в темный зал для аудиенций. — Женщин принцессы отправили ночевать во дворец, чтобы они не беспокоили роженицу. Этой ночью тут остались только мы с твоей Нари, мистрис. Я позову князя. — Минир поспешно стал подниматься по парадной лестнице.
В огромном камине на другом конце зала горел огонь, но ни одна лампа зажжена не была. Аркониэль медленно повернулся, стараясь разглядеть знакомую мебель и гобелены на стенах. Этот дом всегда был полон музыки и веселья, сегодня в нем было тихо, как в гробнице.
— Это ты, Айя? — раздался низкий голос. По лестнице, чтобы приветствовать прибывших, спустился князь. Риусу было около сорока, он был красив и статен, покрытые буграми мышц руки говорили о том, что князь — могучий воин, привыкший к мечу и поводьям боевого коня. Этим вечером, однако, даже загар и густая черная борода не могли скрыть его бледности, а на короткой тунике проступили пятна пота, словно князь только что долго бежал или сражался. Каким бы закаленным в сражениях храбрецом он ни был, сейчас от него разило страхом.
Риус бросил пристальный взгляд на Лхел, и плечи его поникли.
— Вы все-таки нашли ее.
Айя отдала свой плащ дворецкому.
— Конечно, мой господин.
Сверху донесся сдавленный стон. Риус прижал стиснутую в кулак руку к груди.
— В травах, которые ускорили бы роды, нет надобности. У Ариани воды отошли еще в полдень. Схватки длятся уже несколько часов. Она просит позвать ее собственных прислужниц…
Лхел что-то пробормотала, и Айя перевела ее вопрос князю.
— Она спрашивает, не было ли у госпожи кровотечения.
— Нет. Женщина, которую ты прислала, говорит, что все идет как надо, но…
В комнате второго этажа снова прозвучал крик, и Аркониэль почувствовал дурноту. Бедняжка понятия не имеет, кто явился в ее дом этой ночью. Айя поклялась супругам, что будет оберегать девочку царской крови, если у них родится дочь, она не открыла будущей матери средств, которыми Светоносный повелел ей воспользоваться для этой цели. О них знал только Риус. Честолюбие обеспечило Айе его согласие.
— Пойдемте, пора. — Айя стала подниматься по лестнице, но князь схватил ее за руку.
— Ты уверена, что это единственный способ? Разве нельзя просто отослать второго?
Айя бросила на Риуса холодный взгляд. Она стояла на две ступени выше, чем он, и в тусклом свете на мгновение показалась высеченной из камня статуей.
— Светоносный желает рождения царицы. Ты хочешь, чтобы твоя дочь взошла на трон. Такова назначенная за это цена. На нашей стороне милость Иллиора.
Князь выпустил ее руку и тяжело вздохнул.
— Что ж, пошли, и давайте покончим с этим. — Он двинулся следом за женщинами, и Аркониэль, шедший следом, услыхал, как Риус пробормотал: — Будут и другие дети.
В спальне принцессы Ариани было жарко и душно. Айя и Лхел подошли к постели, а Аркониэль остановился у порога, от тяжелого запаха у него закружилась голова.
Он никогда раньше не бывал в этой части дома. При других обстоятельствах он счел бы комнату милой и уютной. Стены и резную кровать украшали яркие полотнища с вышитыми на них фантастическими морскими обитателями, на мраморной каминной полке резвились дельфины. Рядом с закрытым ставнями окном на полу лежала знакомая рабочая корзинка, и из-под крышки выглядывали тряпичные голова и рука — незаконченная кукла. Ариани славилась своим искусством, и большинство знатных дам Эро, да и некоторые из мужчин стремились получить от принцессы такой подарок.
Сегодня вид куклы заставил сердце Аркониэля сжаться.
В просвет полузадернутых занавесей вокруг постели он разглядел огромный живот роженицы и судорожно стиснутую руку в драгоценных кольцах.
Толстенькая благообразная служанка склонилась над Ариани, что-то успокаивающе бормоча и вытирая пот со лба роженицы. Это была Нари, овдовевшая родственница Айи, выбранная в кормилицы младенцу. Айя рассчитывала, что собственный ребенок Нари будет расти вместе с малышом Ариани, но боги рассудили иначе — несколько недель назад сын Нари умер от пневмонии. Как ни горевала несчастная мать, она послушно сцеживала молоко, чтобы быть в со стоянии кормить новорожденного. Перед ее свободного платья был весь закапан молоком.
Лхел сразу же взялась за дело и спокойно стала отдавать распоряжения, раскладывая в ногах постели то, что принесла с собой: пучки трав, тонкий серебряный нож, костяные иглы, моток тонких, как паутинка, шелковых ниток.
Ариани дернулась, издав новый вопль, и Аркониэль мельком увидел ее лицо с остекленевшими глазами за завесой блестящих черных волос.
Принцесса была ненамного старше его самого, и Аркониэль, хотя и не позволял себе думать о таком, втайне обожал ее с тех пор, как после замужества она поселилась в доме мужа, где Айя и молодой волшебник часто бывали. Ариани была самой красивой из известных ему женщин, она всегда была с ним мила и любезна… Горячий стыд захлестнул Аркониэля: так вот как они отплатят ей за доброту!
Слишком скоро, на взгляд Аркониэля, Айя поманила его к постели.
— Иди сюда, Аркониэль, теперь ты нам нужен. Они с Нари стали держать Ариани за ноги, а Лхел запустила руку между ее бедер. Роженица застонала и слабо попыталась отодвинуться. Отчаянно покраснев, Аркониэль отвел глаза, а когда Лхел закончила обследование, поспешно отошел.
Лхел вымыла руки в тазу, потом потрепала Ариани по щеке.
— Есть хорошо, кееса.
— Их ведь… их ведь двое, повитуха? — слабым голосом прошептала Ариани.
Аркониэль бросил на Айю тревожный взгляд, но та только пожала плечами.
— Ни одной женщине не нужна повитуха, чтобы сказать ей, сколько младенцев у нее во чреве.
Нари заварила травы, принесенные ведьмой, и напоила Ариани отваром. Через несколько минут женщина стала дышать ровнее и успокоилась. Забравшись на кровать, Лхел принялась растирать живот роженицы, что-то монотонно напевая.
— Первого новорожденного нужно повернуть так, чтобы он вошел в мир, освободив дорогу другому, — перевела ее слова Айя замершему у изголовья Риусу.
Лхел переместилась так, что стояла теперь на коленях между ног Ариани, продолжая поглаживать ее живот. Через несколько минут она издала тихий победный крик. Глянув на нее краем глаза, Аркониэль увидел, что она одной рукой поддерживает крохотную мокрую головку, другой она зажимала младенцу ноздри до тех пор, пока он целиком не появился на свет.
— Девочка, кееса, — объявила Лхел, отнимая руку от лица новорожденной.
Аркониэль с облегчением перевел дух: девочка сделала первый вдох. Именно им — шаймари, «дыханием души» — ведьма была так озабочена.
Лхел перерезала пуповину своим серебряным ножом и подняла новорожденную, чтобы все ее увидели. Насколько позволяла видеть слизь, малышка выглядела вполне здоровой, ее головку покрывала густая шапка черных волос.
— Слава Светоносному! — воскликнул Риус, наклоняясь к спящей жене, чтобы поцеловать ее в лоб. — Первенец — девочка, как и обещал оракул!
— Посмотрите, — сказала Нари, показывая на маленькую винно-красную родинку на левой ручке. — Это счастливый знак, совсем как розовый бутончик.
Айя с победной улыбкой взглянула на Аркониэля.
— Это наша будущая царица, мой мальчик.
Слезы радости обожгли глаза Аркониэля, но прекрасный момент был омрачен сознанием того, что их работа еще не закончена.
Пока Нари обмывала девочку, Лхел принялась извлекать второго близнеца. Голова Ариани бессильно поникла, Риус отошел к камину, мрачно сжав губы.
Теперь уже совсем другие слезы навернулись на глаза Аркониэля.
Прости нас, прекрасная госпожа, — мысленно молил он, не в силах отвести взгляд от лица Ариани.
Несмотря на все усилия Лхел, второй ребенок шел неправильно — ножками вперед. Недовольно ворча себе под нос, ведьма высвободила одну ножку, потом вторую, и тельце выскользнуло на свободу.
— Мальчик, кееса, — тихо сказала Лхел, протягивая руку, чтобы прикрыть личико новорожденного и не дать ему сделать столь важный первый вдох, соединяющий душу с телом.
Неожиданно перед домом раздался громкий стук копыт и крики…
— Именем царя, откройте!
Для Лхел это оказалось такой же неожиданностью, как и для остальных. В тот момент, когда ведьма отвлеклась, головка новорожденного вынырнула из тела матери, и ребенок сделал первый вдох — шаймари.
— Клянусь Светом! — прошипела Айя, резко поворачиваясь к ведьме. Лхел только покачала головой и наклонилась над извивающимся тельцем. Аркониэль поспешно попятился, не в силах смотреть на то, что должно было случиться. Он зажмурился так крепко, что за сомкнутыми веками вспыхнули яркие искры, но не слышать он не мог: первый крик здорового ребенка, внезапно оборвавшийся… Наступившая тишина показалась ему такой зловещей, что он ощутил дурноту.
То, что затем последовало, показалось Аркониэлю очень долгим, хотя на самом деле они располагали всего несколькими минутами. Лхел взяла у Нари живую девочку и положила на постель рядом с мертвым близнецом. Напевая заклинания, она начертила в воздухе странные знаки, и живой ребенок замер, словно мертвый. Когда Лхел взялась за нож и иглу, Аркониэлю снова пришлось отвернуться. За его спиной тихо всхлипывал Риус.
Неожиданно рядом с Аркониэлем оказалась Айя, она вытолкнула его из комнаты в холодный коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10