— Корсары так далеко по Узкому морю не забираются, а Эрин слишком труслив, чтобы драться вместе с нами.— А зачем ему? — спросил Каландрилл. — Кандийские пираты не представляют для Эрина никакой угрозы.— Но наш союз беспрецедентен, — согласился Варент.Он повернулся к Билафу:— У твоего сына — прекрасная голова. Из него получится прекрасный дипломат.— Он станет священником, — невыразительно заметил Билаф, и Каландрилл тут же спустился с небес на землю. — Я объявлю об этом сегодня же вечером.На лице Тобиаса заиграло довольное выражение, и сердце Каландрилла ушло в пятки. Его судьба была решена без него, и хотя это и не стало для него неожиданностью, но лишний раз убедило его в необходимости как можно быстрее сделать выбор. Чтобы успокоиться, он начал думать о Надаме: если она согласится выйти за него замуж, влияние семейства ден Эквинов может изменить его будущее.— Это не так уж и страшно, — пробормотал Варент так, чтобы его слышал только Каландрилл. — Даже у священников есть время заниматься наукой.Каландрилл тоскливо покачал головой.— В Секке священникам отказано в такой привилегии. Их единственное занятие — служение Дере. А я хочу жениться.— Вон на той прекрасной девушке? — спросил Варент, проследив за его взглядом.— Если она этого захочет.Альдаринский посол задумчиво кивнул.— А твой отец об этом знает?— Нет, — пробормотал Каландрилл, поворачиваясь к Варенту. — И я не хочу, чтобы он об этом узнал до тех пор, пока не получу от нее ответ. Ее семья очень влиятельна, они могут подействовать на отца и заставить его изменить решение.— Так что ты убьешь двух зайцев сразу, — прошептал посол, улыбаясь. — Ничего не бойся, Каландрилл, от меня о твоем секрете не узнает никто.— Если бы только она согласилась, — повторил он.— Ты опасаешься, что она откажет? — задумчиво глядя на него, спросил Варент.— У меня есть соперник.Темные брови вопросительно поднялись. Каландрилл сказал:— Мой брат.Глаза Варента сузились, но улыбка еще играла на его устах. Каландрилл не обратил на это особого внимания, хотя ему показалось, что Варент не очень-то жалует Тобиаса.— И что ты будешь делать, если она откажет?Он едва не рассказал послу о предсказании Ребы. Что-то в нем внушало доверие, и Каландриллу показалось, что этот человек сможет ему помочь. А может, он и есть тот друг, о котором говорила Реба? Нет, слишком уж все это быстро, он еще и сам не знает, что выберет. И он сказал:— Не знаю.Варент задумчиво посмотрел на Каландрилла, собираясь что-то сказать, как вдруг к нему обратился Билаф. Каландрилл занялся трапезой, и на какое-то время о нем забыли, позволив ему погрузиться в свои собственные мысли, которые, как собака, преследующая собственный хвост, кружили вокруг Надамы.Он почувствовал облегчение, когда ужин закончился, но тут Билаф поднялся, зал стих, и Каландрилл опять переполошился. Билафу не нужен был глашатай, чтобы заставить всех замолчать. Его рост и врожденное величие впечатляли.— Сегодня мы договорились о заключении очень важных договоров, — объявил домм. — Беспрецедентных в истории Лиссе. Секка заключает союз с Альдарином для борьбы с кандийскими пиратами.Раздался рев одобрения. Билаф жестом приказал всем замолчать.— Эрин будет строить для нас суда, а наши два города будут поставлять в объединенный флот воинов. Нам еще предстоит определить взаимные взносы, так что утром мне понадобятся советники. — Сузившимися сверкающими глазами он осмотрел присутствующих, словно хотел удержать вельмож от возможных возражений. — Но уже сейчас я хочу объявить, что мой сын Тобиас будет командовать судами Секки и потому получает титул адмирала.Раздались рукоплескания. Каландрилл взглянул на брата, зная, что именно к этому он и стремился. Но не только к этому.— В доказательство своей решимости я официально объявляю Тобиаса наследником. После меня он станет доммом Секки. — Билаф помолчал, дожидаясь, пока стихнут аплодисменты, и продолжил: — Официальная церемония возведения в сан наследника состоится на празднествах Деры. Далее: мой младший сын, Каландрилл, приступает к исполнению обязанностей священника. Это заявляю я, Билаф ден Каринф, домм Секки.Он сел, и зал одобрительно зарокотал. Слова отца набатом звенели в ушах Каландрилла — отец и брат за него определили его будущее. И никто не спросил его мнения — союз с Альдарином действительно нечто новенькое, но ведь в Секке все течет по заведенному обычаю. Он представил себе бесконечную череду обязанностей, которые ему неизменно придется исполнять, если отец добьется своего. Единственной его надеждой была Надама, поскольку он не понимал, каким образом предсказание Ребы было связано с планами отца.— Поздравляю.Насмешливый голос Тобиаса вывел его из глубокой задумчивости — брат возвышался прямо над ним. Только теперь Каландрилл сообразил, что музыканты вовсю играют и гости уже пошли танцевать, не давая слугам убрать столы.— Взаимно, — рассеянно ответил Каландрилл.— Это решение было принято сегодня, — сказал Тобиас. — Если бы ты проявил хоть чуточку интереса, отец мог бы посоветоваться с тобой. Но поскольку ты даже не объявился… Что же, таков обычай. Теперь ты будешь в поле моей видимости. Веди себя прилично.— Да, конечно, — хмуро пробормотал он.— У тебя, естественно, — ухмыльнулся Тобиас, — не будет времени на книги. За исключением религиозных. Я об этом позабочусь. — Он по-дружески, но с тайной угрозой хлопнул Каландрилла по плечу и с улыбкой обратился к домму и послу: — Прошу прощения, господа. Меня ждет дама.Улыбнувшись во весь рот, Тобиас соскочил с возвышения, на котором стоял Высокий стол, и энергичным шагом направился к Надаме. Она встала с божественной улыбкой на устах. Каландрилл сжал зубы. Надама улыбнулась Тобиасу.Он сидел как оглушенный, наблюдая за тем, как они, держа руки на поясе друг друга, кружат в центре зала, словно одно единое целое — Надама не сводила с Тобиаса сверкающих глаз. Неужели он ошибается? Может, ему просто показалось, что она к нему неравнодушна? Он знал, что они с братом соперники, но никак не ожидал увидеть в ее глазах столько обожания. Обожания Тобиаса.— У нас в Альдарине говорят, что на лозе много гроздьев, — услышал он сочувственный голос Варента.— Это никак не относится к священнику, — мрачно пробормотал Каландрилл, не будучи в состоянии оторвать взгляда от парочки.Ему даже не пришло в голову попросить прощения. Когда музыка смолкла, он встал, забыв обо всех приличиях, и, выйдя из-за стола, сквозь толпу направился к женщине, которую любил.— Извини.Не дожидаясь ответа Тобиаса, он взял Надаму за руку. Музыканты вновь заиграли, и Тобиас остался стоять в одиночестве. Уж в чем, в чем, а в танцах он брату не уступает.Но слова, которые он должен был произнести, застряли у него в горле. Может, он неправильно ее понял? Он сглотнул, пытаясь взять себя в руки.— Поздравляю, — заговорила первой Надама, пока он приводил в порядок свои взбаламученные мысли. — Ты что, не рад?— Да, не рад, — ответил он неожиданно резко. — У меня нет желания становиться священником.Он замолчал — нет, не так надо.— Прости. Я надеялся… — Он замолчал. — Я даже не знаю, на что я надеялся.— Так обычно бывает, — сказала она, улыбнувшись настолько очаровательно, что он едва не задохнулся.— Священник живет в безбрачии, — пробормотал он, ругая себя за смущение. — Священник не должен жениться. И не должен заниматься наукой, разве что Священным писанием.Надама кивнула, все еще улыбаясь, и юбки ее шуршали в танце. От запаха ее духов у него кружилась голова.— Да, ты не очень-то подходишь для роли священника.— Я не смогу жениться! — воскликнул он.— А почему тебя это так волнует? — Она все еще улыбалась, но это была не та улыбка, с которой она смотрела на Тобиаса. — Разве нет других путей, которыми священники удовлетворяют… свои желания?Под ложечкой у него засосало. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.— Я хочу жениться.— Ты? И на ком же? Неужели ты пойдешь против воли домма?Она что, притворяется? Или играет в какую-то игру? Неужели она не понимает? Он похолодел от страшного предчувствия. Ему даже показалось, что он слышит, как в груди у него бьется сердце; она не может не слышать этого стука; она не может не понимать, чего он просит.— На тебе, — сказал он. — Я хочу жениться на тебе. Твой отец не разговаривал с моим о том, чтобы он не делал из меня священника?..— Каландрилл…В ее голосе прозвучало предостережение; он не обратил на это внимания — говорил торопливо, словно опасаясь, что язык его вот-вот отсохнет.— Я люблю тебя. Я хочу на тебе жениться. Пожалуйста.— Каландрилл! — Она отодвинулась от него, и между ними образовалась пропасть. — Я тебе нравлюсь, я это знаю… Но то, что ты говоришь, — это сумасшествие. Я уже обещана другому.— Я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж?Музыка смолкла. Подле них с протянутой вперед рукой стоял Тобиас. Надама взяла ее, бросив на Каландрилла полный сожаления взгляд, но стоило ей посмотреть на Тобиаса, и она вся засветилась, как солнце.Они пошли к Высокому столу. Тобиас что-то сказал Билафу. Домм встал.Вновь воцарилась тишина.Билаф произнес:— У меня есть еще одна хорошая весть: сегодня вечером мой сын выбрал себе невесту. Я благословляю их союз. Надама, дочь Тираса и Рошанне ден Эквин, выходит замуж за Тобиаса.Каландрилл стоял как громом пораженный. Сердце его билось в похоронном марше, он почувствовал приступ тошноты. Тобиас подносит руку Надамы к губам; Билаф улыбается и обнимает ее. Варент приносит им свои поздравления; Тирас и Рошанне, улыбаясь, поднимаются на подиум. Толпа тоже направляется к ним, увлекая за собой и Каландрилла. Он долго и молча смотрел на них и наконец не своим голосом произнес:— Да благословит вас Дера.Голос его был лишен всякого чувства, он произнес это механически. Больше он не выдержит. Улыбка Надамы жжет его. Она — как нож, поворачивающийся у него в животе; Тобиас что-то сказал, широко улыбаясь, но он не расслышал из-за шума в ушах. Он повернулся и, не обращая внимания на сердитый окрик отца и на любопытные взгляды присутствующих, направился вон из зала, ощущая привкус золы во рту.Он и сам не знал, как оказался у Ворот провидцев. Он не помнил, как вышел из дворца, как шел по улицам. Луна, словно вздернутая на дыбу, горбилась у него над головой; холодный ветер собирал тучи и обдувал его потный лоб, к которому прилипли недавно подстриженные волосы; рубашка на спине была мокрой. Белый знак игуаны скрипел на мачте, словно злобно посмеиваясь над ним. Дом Ребы был темен и неприступен. Он сообразил, что стучит в дверь, только когда из дома раздался резкий голос; тяжело дыша, он опустил стиснутые в кулаки руки, в отчаянии глядя на гадалку, открывшую ему дверь, — ее темная фигура едва выделялась на столь же темном фоне коридора.— Кто там? Кто беспокоит меня в этот час? Да еще с таким остервенением?В отчаянии он совсем забыл, что она слепа. Он горько сказал:— А разве ты не знаешь?— Каландрилл? — Она сделала шаг навстречу, ступив в лунный свет, и в ее белесых глазах отразилась столь же белесая луна. — Что привело тебя ко мне в столь поздний час?Он почти вплотную подошел к ней, подняв кулаки, словно собираясь ударить ее, но вместо этого с силой ударил себя по бедрам. Реба не двинулась с места, высоко держа голову.— Ты, кто зовет себя провидицей, не знаешь, зачем я пришел?— Да, я провидица, и да, я не знаю.Она говорила спокойно. Ее слепота была ее броней; злость потихоньку начала отступать, оставляя после себя лишь отчаяние. Он застонал, едва сдерживая слезы. Реба отступила в сторону.— Проходи.Он прошел мимо нее в темноту и остановился, дожидаясь, когда она закроет дверь и запрет ее на задвижку. Затем Реба проскользнула мимо него в комнату, где они сидели утром, вытащила трутницу и зажгла лампу, подтолкнув ее к нему.— Зажги лампы, если хочешь.Он взял чашу и поднес фитиль к лампам, висевшим по стенам комнаты. В их мягком свете он увидел обезображенное лицо ясновидящей, одетой в ночную рубашку, поверх которой был накинут зеленый халат. Длинные прямые волосы были распущены, лицо спокойное, как и голос.— На кухне есть вино, если хочешь.Он взял лампу и отправился на кухню, откуда вернулся с тем же кувшином и с теми же двумя чашками, что и днем. Но на сей раз пил в основном он. Он сообразил, что если еще чуть выпьет, то опьянеет, и эта мысль понравилась ему, но для начала он хотел кое-что ей сообщить.— Она отвергла меня. Она собирается замуж за брата.Реба медленно склонила голову.— Я видела потерю.— Но ты не сказала мне, что я потеряю Надаму.Он задохнулся, произнося ее имя, и, проведя рукой по глазам, быстро наполнил свою чашку.— Я сказала тебе все, что видела, — ровным голосом произнесла гадалка. — Я сказала тебе, что будущее твое в тумане, что перед тобой — несколько путей.— Их становится все меньше, — хрипло возразил он. — Надама выходит замуж за Тобиаса, а мне приказано стать священником.— Ты сам видел этот вариант, — пробормотала Реба.— Но я не верил в него!Реба вздохнула.— Каландрилл, ты молод и еще не знаешь, что такое разочарование. Я видела потерю и сказала тебе об этом! Неужели ты не был к этому готов?— Нет, не был. — Он медленно покачивал головой, не сводя с нее глаз. — Нет, я не был к этому готов. Я думал…Он замолчал, чуть не всхлипнув. Реба сказала:— Ты думал, что получишь то, что больше всего желаешь. Ты смотрел на мое пророчество только под этим углом зрения.Он неохотно согласился.— Теперь у меня ничего не осталось.— Теперь тебе предстоит сделать выбор. — Голос ее пока еще был мелодичен, но в нем уже начинали звучать стальные нотки. — То, что я тебе сказала о будущем, остается в силе; ты сам должен решить, пойдешь ты по этому пути или нет. Надама выбрала свой путь. Разве в некотором роде это не освобождает тебя?— Я хотел ее, — пробормотал он. — Я люблю ее.— Ты всегда получал то, что хочешь. — Голос ее зазвучал насмешливо и резко. — Ты живешь за дворцовыми стенами, среди слуг и роскоши. Что бы ты ни пожелал — все у тебя под рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71