По всей вероятности, это и был недавний воришка, поскольку следом, громыхая железом и сдавленно бранясь, ломились стражники. Торговцы и простые прохожие немедленно присоединяли голоса к общему негодующему хору, однако присоединиться к забаве лично спешили редко. Кто-то, пользуясь минутной суматохой, незаметно тащил с прилавка каравай, а кто-то якобы нечаянно хватался за пышные прелести статной кухарки. Визгу и переполоху добавилось. Юноши безучастно проводили погоню глазами.
– Тогда в виду этой цели охрана поднимется сплошной стеной, – продолжил прерванную мысль Кабо.
– Узнаем очень скоро… Черт! – Шагалан сжал зубы.
Хромец не дрогнул, но жевать перестал.
– Что там?
– Вон, мальчишка… Когда вынырнул из-за телеги, померещилось, будто Йерс.
– Совершенно не похож. – Кабо возвратился к пирожку. – Может, напрасно не взяли с собой малыша? По городу он бы нас провел легко.
– Парнишка вовсе не такой послушный, каким выглядит. Опекать же его здесь некому. Да в городе и сами не заблудимся – я, сдается, догадываюсь, куда мы направляемся.
Через пару кварталов они свернули в переулок, вышли на соседнюю улицу. В конце ее темнела грузная туша донжона.
– Знаменитая тюрьма? – усмехнулся Кабо. – Думаешь, там наш желанный друг и засел? Впрочем, и так, брат, все видно.
Возможные сомнения исчезли в момент: по площади, где царила башня, вытянулось настоящее оцепление. Стражники в мокрых кожаных доспехах, угрюмо опирающиеся на копья, от одного до другого не более трех шагов. Дальше – еще хуже. Вдоль осклизлой стены самой башни – вторая цепь, и блестела она уже серьезной сталью.
– Мелонги, – присвистнул Кабо. – Натуральные, матерые. Покорители мира, мать их… Никогда не доводилось лицезреть стольких сразу.
Линия воинов около стены оказалась реже – шагов пять друг от друга, – зато у единственного входа собралась целая толпа. Стальные латы шевелились, словно чешуя гигантского змея. Копий немного, умелые бойцы сызвеку предпочитали им меч или топор.
– А ведь полно народу, брат. – Кабо на секунду высунулся из-под арки, где юноши укрылись от моросящего дождя и любопытных глаз. – Не вовремя это я про сплошную стену ляпнул, разбудил лихо. Одних белокурых человек тридцать, не меньше, да стражи под сотню. Он что, разве всегда с такой помпой путешествует?
– Вряд ли это личные телохранители Гонсета, – покачал головой Шагалан. – Их бы он зря под дождем томить не стал. Вдобавок мне описывали небольшой отряд отборных бойцов, а тут орда, вдвое крупнее обычного гарнизона города. Хотя солдаты наторелые, уважение внушают.
– Но если не охрана наместника, тогда что? К чему подобные предосторожности, если не ожидаешь худшего? А ведь он не должен ничего ожидать.
– Продолжим уповать, что не ожидает, – произнес Шагалан, покусывая губу. – Скоро стемнеет, неужели они проторчат здесь всю ночь?
– А напролом?
– Безрассудство, брат. Не погибнем, так завязнем точно. Подтянут силы, расставят стрелков… Даже не вырвемся.
– Кстати, о стрелках. Можно забраться на какую-нибудь из соседних крыш. Приличный лук добудем, не проблема.
– И потом? Сидеть на этой крыше как два петуха, гадая, не выйдет ли господин наместник на вечернюю прогулку? А тот вообще не покажется… – Шагалан в очередной раз высунул голову из их полутемного убежища. – Вот это да!
– Что? – зашевелился Кабо.
– Глянь вон на те крыши. Видишь?
– Люди какие-то. С оружием.
– Не просто люди, а стрелки. Как, по-твоему, чего они там наверху потеряли? И оружие у них не рядовое. Я тебе, брат, рассказывал о новых самострелах, игрушки мощные и опасные. Улавливаешь?
– Ясно, ясно. Следят, чтобы на крыши около башни не вылез кто чужой. Похоже, наш паук предусмотрел и такой вариант.
– Да, приятно иметь дело с сильным противником, не правда ли? Теперь и о стрелках заботиться не надо, они уже на позициях.
– Думаешь, смогут прицельно бить по площади?
– Наверняка. Впрочем, в случае нападения и своих не пожалеют, выкосят все живое. Еще горишь желанием попробовать, брат?
– Нам бы только прорваться в башню, а там уж никакие стрелы…
– Увы, ошибаешься, – покачал головой Шагалан. – Мне довелось побывать и внутри. Не размахнуться нам в узких тамошних норах толком, а пара копейщиков в силах какое-то время отпихивать даже самых что ни на есть разудалых мастеров. Между тем встретят, чую, не заурядные копейщики. Крепкая мышеловка получится.
Кабо хмуро помолчал, снова и снова оглядывая твердыню.
– И так не пролезть, и так не подступиться, – проворчал себе под нос. – Все же, как хочешь, брат, а отхватить в качестве врага столь смышленого парня в действительности противно. Любую возможность, зараза, предусмотрел, каждую щелку перекрыл. Людей раскорячил, зато жизнь свою бесценную уберег! Что же теперь? Этакий талант просто нуждается в уничтожении. Будем караулить, когда он соберется, в конце концов, куда…
– Боюсь, и это наш талант предусмотрит. – Шагалан ненавязчиво вклинился в чужое ворчание. – В самую неожиданную минуту десяток-другой всадников сорвется с места и полетит галопом в самом неожиданном направлении. При одинаковой одежде ты даже не отличишь наместника для точного выстрела. Вырубить охрану целиком тоже мудрено – пока одни бросятся сдерживать тебя грудью, остальные вывезут своего генерала. Догнать их все равно не на чем. Кабо покосился на друга недовольно:
– Сам выдумал или какая сорока поведала?
– Большей частью выдумал. Однако если мы признаем за Гонсетом нешуточный талант, обязаны рассчитывать, что он поступит наилучшим образом. Я бы организовал дело именно так.
– Ну да, ну да… И все же не покидает ощущение, словно он настороже. Определенно готов к покушению, причем к серьезному, которое нелегко отразить… Ты, брат, часом, не слишком тут яркое впечатление произвел в компании Сегеша?
– По крайней мере, я старался не оставлять следов, – пожал плечами Шагалан. – Кстати, заметил, на самой башне тоже бродят какие-то фигуры?
– Еще стрелки?
– Трудно сказать, оружия не видно.
– Эх! – Кабо хлопнул кулаком по ладони. – Вот бы это оказался Гонсет, а? Должен же он изредка высовываться на воздух? Разве не может нам хоть однажды крупно повезти?
– И куда девать такое везение, ухарь? – фыркнул Шагалан. – Если он и гуляет на верхней площадке, то чувствует себя в полной безопасности. Подходы перекрыл, отсюда его и так еле разглядишь, на соседние крыши никто не сунется.
– Неужели мы не вырежем придурков с их самострелами?
– Вырежем, разумеется. Однако шума по-любому не избежим. Сколько времени Гонсету нужно, чтобы плюхнуться за парапет или нырнуть в люк? А потом по врагам ударят остальные стрелки, подоспеет охрана… Опять-таки мышеловка, брат. К тому же крыши вокруг низковаты, сложно будет попасть наверняка.
– Низковаты, говоришь? А как насчет той домины?
В числе прочих окружение злополучного донжона составлял и сравнительно недавней постройки собор. Согласно последним веяниям, он напоминал высоченную скалу, увешанную несметным множеством больших и малых пиков. Вырываясь из всего этого мелколесья, главный шпиль возносился едва ли не к самым тучам, что плотной пеленой задавили город. Вход украшали вырезанные в камне фигуры святых подвижников, мучеников и других достойных слуг Творца, чуть выше плиты сохраняли девственную чистоту: закончились деньги. Не требовалось провести жизнь в Галаге, чтобы догадаться: закладывалось величественное сооружение еще в правление Артави, когда, почитай, полстраны принадлежало Церкви, а начало отделки совпало с завоеванием. Мелонги легко, как бы между прочим, осуществили давнюю тайную мечту всех королей – отрезали монастырские земли в пользу казны. После такой экзекуции стало не до пышных строек. Храм тем не менее освятили, однако в жемчужину города он так и не превратился. Сейчас дело шло к вечерне, у входа наметилось некоторое оживление. Тоненькие струйки горожан потекли, прижимаясь к домам, в сторону храма. Судя по торопливым шагам и пугливым взглядам на вооруженные цепи, в обычные дни служба собирала куда больше народу. Стражники не реагировали на прихожан, но даже редкие нищие устраивались на паперти как-то робко.
– Ну и что? – запрокинул лицо к небу Шагалан. – На этих крышах тоже лучники. Конечно, в таком лесу пробраться проще, да только уверен, все лазейки туда охраняются с особой тщательностью. Не в духе Гонсета проворонить лучшее место для стрелка-убийцы. Радует единственное – войти внутрь, не вызывая подозрений, нехитро. Потому можно и проверить…
– Вообще-то я имел в виду не крышу, – усмехнулся Кабо. – Если приглядишься, брат, то заметишь почти под самым шпилем малюсенькое окошко. Нашел?
– Да это и не окошко вовсе, – ответил Шагалан после долгого прищуривания. – Так, дырка какая-то для воздуха. Туда и голову-то не высунешь.
– А туда и нечего голову совать. Главное, чтоб стрела прошла. Смекаешь, о чем я?
Шагалан в задумчивости потер щеку:
– Полагаешь, там забыли поставить стражу?
– Какая разница? – нетерпеливо поморщился Кабо. – Уж в таких-то стенах уберем дюжину стражников без единого звука. Ты соображай, брат, проворнее, Гонсет не выдержит бродить там целый вечер.
– Да нет, отчего бы не попробовать? – пожал Шагалан плечами. – Разведаем подходы, узнаем, что к чему. А если это не Гонсет? Мы же его никогда не видели, есть лишь самые общие описания с чужих слов.
– Вот на них и придется опираться. Если там гуляет кто-то схожий, его и упокоим… лелея надежду, что разговоры про двойников наместника – досужие байки. Ну, решился?
Поправив капюшоны, юноши выскользнули из своего убежища и пристроились к цепочке прихожан. На высоких, открытых ветру ступенях действительно было не очень уютно, шеренги врагов сотнеглазым чудищем точно пялились в спину каждому входящему. Внутри напротив оказалось мирно и полутемно. Из гулкого, малолюдного зала доносился отдаленный рокот голосов и сладковатый аромат курений.
– Давненько не посещал таких заведений, – шепнул Кабо, когда остановились в притворе. – Однако службу посмотрим как-нибудь после. Заслони, я нащупаю дверь.
Мимо, слабо различимые во мраке, шли и шли люди. Особо знатных немного, но имелись и зажиточные торговцы, и прилично одетые ремесленники. Под опекой солидного отца и старой няни просеменила, опустив глазки в пол, юная девушка. Одного ее быстрого взгляда в сторону хватило понять – где-то там шествует удачливый поклонник. Для этой пары храм обернулся удобным местом свидания, другие приходили ради деловых и праздных бесед, кто-то – для замаливания грехов, большинство же – для приглушения извечного людского страха перед мирозданием.
Уверенно расставив ноги, Шагалан расположился вполоборота к потоку. Его старательно обтекали, иные тихо ворчали, но усомниться в праве человека так стоять не отваживались. Кабо за спиной упрямо сопел, ворочался, скрипел железом по железу – дверь попалась запертая, однако юноша слыл неплохим взломщиком. Минута, и в темноте взвизгнули ржавые петли. Шагалан дождался, пока плеча коснется ладонь друга, отступил во мрак.
– С чего ты взял, брат, будто через эту дверь можно подняться наверх? – негромко спросил он, притворяя за собой тугую створку.
– Да ни с чего, – хмыкнул Кабо. – Голая интуиция.
– А как мы тогда найдем здесь нужный ход?
– Ну, ты же сам только что сказал – подниматься наверх, все выше и выше. А какие еще предложения? Вломиться в зал и пошарить за алтарем?
Вопрос не требовал ответа, а потому и не получил его. На самом деле никакого выбора не существовало: они угодили в маленькую комнатушку неправильной формы, заваленную какими-то пыльными сундуками и бочками. В дальнем конце, как раз напротив отверстия, дарившего немного света, зиял проем. Лестница за ним вела именно вверх.
– Темно, – Кабо заглянул в ход, – а огня не запалишь. Дальше на ощупь и молча. Если наверху стража, обращаемся без нежностей, хорошо?
Тщательно контролируя каждый шаг, они начали подниматься. Вокруг в могучих тисках холодного камня царило безмолвие. Как ни старались лазутчики мягче ступать, всякое опускание сапога отзывалось отчетливым шорохом. Иногда мерещилось, что они различают колебания доносящейся из зала музыки, но были ли то отзвуки реальной службы или фантазии напряженного слуха – оставалось непонятным. Шагалан двигался вторым. Сабли, от которых в такой тесноте мало проку, не вынимал, лишь поудобней подтянул рукоять ножа.
Проникли в следующую комнатушку, весьма похожую на предыдущую, затем последовала еще одна и еще. В некоторых встречалось по несколько выходов, юноши неизменно выбирали ведущие вверх. На четвертом ярусе, наконец, появились признаки жизни – кто-то, привычно стуча башмаками, спускался по лестнице. Друзья переглянулись и, не сговариваясь, метнулись в один из боковых коридоров. Прижались к стене, полностью скрытые темнотой. В комнату, что-то беззаботно насвистывая, вбежал молодой парнишка в грязной рясе, по-видимому мелкий служка при храме. Едва высовываясь из-за вороха мокрой одежды, которую он нес, уверенно поспешил в нужный коридор. Заверни он в соседний, и его веселье пришлось бы прерывать.
Дождавшись, когда смолкнут частые шаги паренька, разведчики возобновили путь дальше. Пятый ярус оказался близнецом нижних. А на шестом дорога внезапно закончилась. Комнатка тут была заметно просторнее, а высота вообще с трудом поддавалась определению. Лишь вглядевшись, они заприметили в углу дверцу, крошечную и вдобавок запертую. Кабо склонился над препятствием, но Шагалан прикосновением остановил его:
– Не надо. Во-первых, закрыто с той стороны. Мы и так здорово поднялись, дальше только крыша, где, если не забыл, брат, сидят стрелки. Очевидно, они и замкнули за собой дверь, а теперь сторожат ее.
– А во-вторых? – буркнул друг.
– Во-вторых, мы уже пришли. Взгляни наверх.
Кабо выпрямился, присмотрелся и тихо выругался. Заветное окошко действительно находилось здесь. Правда, светило оно во мраке где-то на головокружительной высоте, будто звезда, с оголенной отвесной стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68