– Тоска. Постоянно думал только о тебе. И сберег свою непорочность, невзирая на множество соблазнов.
– Мало что льстец, а вдобавок и болтун. Впрочем, сберег ли ты силы, я скоро проверю. Ложись.
Едва Шагалан устроился на широкой постели, Танжина зажгла от лампы две свечи, расставила их по углам. В комнатке ощутимо посветлело. Теперь юноша смог разглядеть, что подруга одета в свободный длинный халат. Танжина отвела назад волосы, обворожительно улыбнулась. Глаза казались чуть покрасневшими, но сейчас женщина наслаждалась вниманием. Вздохнула и быстрым движением стряхнула халат на пол. Юноша даже сел от удивления: она осталась вовсе не нагой, нечто эфемерное, пронзительно изящное и соблазнительное было на ней. Это нечто поблескивало и переливалось, струилось вокруг прекрасных форм, пропадая у коленок.
Шагалан поднял голову:
– Что это, Танжи?
Она молча приблизилась, довольно улыбаясь и покачивая бедрами. Забралась к нему на постель, подставила живот под осторожные пальцы. Ткань была прохладная и скользкая.
– Нравится? – Дыхание женщины сбивалось. – Редкостная штучка, заморская, настоящий шелк. Это белье сочиняла для себя какая-нибудь изысканная графиня, ее супруг отвалил торговцам бешеные деньги, а теперь… Теперь я буду… творить в нем любовь с тобой. Тебя это заводит?
– Великолепно. Только вот как…
– Понимаю. Да, мне добыли это сокровище на большой дороге. Нет, его не снимали с хозяйки, ни с живой, ни с мертвой. Простой обоз с вещами. Мне полагалась кой-какая доля, но я все променяла на… это. Согласись, не прогадала. Дай руку. Чувствуешь? Такие ощущения вкушали единицы в целой стране, а нынче еще и мы… Ого, какой ты нетерпеливый! Ну, тогда держись!
Она ринулась сверху неистовым ураганом, равно алчущим и победы, и отпора. Встречный вихрь оказался достойной парой.
VIII
К утру Шагалан окончательно утвердился в решении. Ночь выдалась не менее бурной, чем предыдущая: Танжина, страстная и опытная, не истомила, а истощила его. Впрочем, и сама порядком изнемогла. Шагалан снова оставил подругу отсыпаться, осторожно выскользнув на улицу. Тусклый блин солнца поднялся уже высоко, дело шло к завтраку. Одинокие сонные фигуры брели по направлению к кухне. Разведчик не без сожаления поглядел им вслед, но двинулся в противоположную сторону.
На ступенях крыльца атаманского терема дремал, опершись на древко копья, охранник. Юноша чуть смягчил шаг, аккуратно прокрался мимо, когда одна из ступенек неожиданно резко взвизгнула.
– Эй! Куда? – тотчас рыкнули сипло.
– К атаманам, несомненно, – бросил Шагалан.
Картина просторной светлицы показалась поразительно знакомой. Тот же полумрак, безмолвие, огромный голый стол и силуэт Бархата на его дальнем конце. Помедлив, Шагалан слегка поклонился, атаман в ответ тоже шевельнулся заметно. Сзади, громыхая сапогами, вбежал запыхавшийся охранник, вцепился в рукав.
– Оставь его, Колотарь! – разорвал тишину властный голос Бархата. – Раньше надо было стараться, а теперь убирайся обратно. С молодым человеком я сам поговорю.
Охранник, ворча что-то себе под нос, исчез за дверью.
– Проходите, юноша, садитесь, – продолжил атаман. – Вижу, у вас появляется неучтивая привычка каждый раз нарушать мою трапезу… Впрочем, дело превыше всего. Я капельку наслышан о ваших последних похождениях. Пока в них полно мальчишества и безрассудства, но, несмотря на это, я полагаю вас человеком достаточно серьезным.
– Польщен, – ухмыльнулся Шагалан, примащиваясь на краешке лавки.
– Не надо дуться. Право, мне искренне жаль, что первая беседа получилась столь напряженной. Поймите и вы: осторожность в нашем ремесле – вещь наиважнейшая.
– Уже сняли с меня подозрения?
– Возможно. За вас то, что вы понравились Аалю. И на вояку Ряжа сумели произвести впечатление. У меня же чуть другой подход, господин… – Бархат нарочито покопался в памяти, но юноша на лицедейство не поддался, – Шагалан. Меня мало интересуют ваши боевые способности или преданность родине.
– Чего же еще во мне интересного?
– Ваша суть, ваши истинные, потаенные мотивы и цели. Вы у нас всего лишь третий день, не так ли? Срок небольшой, но кое-какие заключения сделать я успел.
– Очень любопытно.
– Например, как я сказал, вы кажетесь вполне серьезным человеком. Настолько серьезным, что не станете вламываться к атаманам иначе как для серьезного разговора. Я прав?
– Абсолютно. Пришел я как раз для того, чтобы прояснить кое-что насчет своих мотивов и сути.
– Внимательно слушаю.
– Насколько я выяснил, вы, господин Бархат, помимо прочего, занимаетесь связями с другими ватагами.
– Вам не полагалось этого знать, молодой человек, но добыли вы подлинную правду.
– В таком случае имею сообщить вам о кое-каком уточнении моего собственного статуса в вашем отряде… – Шагалана понесло в высокопарность, однако это было простительно – подобное заявление произносилось впервые. С мастером Кане они давно выработали последовательность роста откровенности во взаимоотношениях с вольными ватагами. И не их вина, что никто до сих пор не переходил даже к этой, второй ступени. – Я представляю не только себя лично, но и значительную группу людей, связанных едиными помыслами и целями. В свете всего виденного здесь от имени своих соратников готов предложить вам сотрудничество. Надеюсь, оно послужит обоюдной пользе и свободе Гердонеза.
Несколько секунд Бархат сидел молча, опустив глаза и вращая в пальцах оловянную ложку.
– Не хочу лукавить, господин Шагалан, – вздохнул он наконец, – мы предполагали нечто похожее. У нас побывала уйма гостей, но таких, как вы… ни разу. Безусловно, мы заинтересованы в сотрудничестве с солидными силами. Сейчас, однако, складывается неудобная ситуация: вы получили возможность узнать о нас почти все, о вас же самих пока не известно ничего.
– Что бы вы хотели узнать?
– Прежде всего, что представляет собой ваша группа?
– Отряд хорошо обученных воинов. Все мы – дети Гердонеза, вынужденные в свое время покинуть родину.
– Если я правильно понял, место вашего обитания – по ту сторону пролива? Какой-нибудь из лагерей беженцев?
– Вы правильно поняли, господин Бархат. Надеюсь, также понимаете, что я не намерен сразу уточнять это местоположение. Как вы изволили заметить, осторожность в нашем ремесле…
– Ясно. Позволено ли будет осведомиться о численности отряда?
– Она невелика, но сопоставима с численностью вашего.
– Как вы помните, господин Шагалан, говорилось о солидных силах. Впрочем… Все ли беженцы имеют подготовку, сравнимую с вашей?
– Все.
Тонкие губы атамана дрогнули, наконец изобразив подобие улыбки:
– Это меняет дело. Военная мощь такого отряда могла бы здорово пригодиться. Думаю, мы обсудим ваше предложение.
– Полагаю, вы сами известите остальных атаманов и в первую очередь господина Ааля?
– В этом нет необходимости, мой мальчик, – раздался знакомый низкий голос.
Повторения становились навязчивыми. По лестнице опять спускался Большой Ааль, вероятно банально подслушивавший сверху беседу.
– Рад, что не ошибся в тебе, Шагалан, – улыбнулся бородач. – Когда позавчера я увидел тебя спорящим с Бархатом, сразу понял – вместе с юным гостем к нам пожаловали основательные перемены. Таких смельчаков до сих пор не встречалось. Я связал с тобой некоторые надежды и не прогадал. Более того, обретаю союз с серьезной силой! Какой бальзам на измученную душу… Должен сказать, мой мальчик, во всем Гердонезе вряд ли сыщется человек, радевший за объединение повстанческих ватаг яростнее, чем я. Ведь если посмотреть трезво, захватчиков с их приспешниками не так уж и много! Те десятки тысяч хищников, покорявшие Гердонез, давно покинули его. Ныне на всех безбрежных просторах наберется менее двух тысяч мелонгов, тысяч пять стражников да дюжина поселений фригольдеров. Все! Вдобавок эта масса рассеяна по стране. И очевидно же, что против них следует выступать единым, сплоченным войском. Любому это очевидно, а ничего не получается! Каждый баран стремится очистить лишь свой край, убрать своего кровопийцу, после чего напрочь теряет к борьбе всякий интерес! А ведь пока мы не пройдем страну, сомкнув ряды, из конца в конец, нас будут легко истреблять поодиночке! Я знаю, Гердонез готов к новому восстанию, бросить клич – поднимутся десятки и десятки тысяч обиженных. Вопрос в том, как превратить их из стада в боеспособную армию.
– Голтейку удалось поднять полсотни тысяч, но они бесславно разбежались под Брансенгертом, – заметил Шагалан.
Ааль в ответ кивнул, еще более довольный:
– Верно. Некоторые из его людей сейчас у меня, и, судя по их рассказам, Голтейка погубили не столько орды варваров, сколько те же застарелые болезни восстания. Одни толпы крестьян приходили, другие, добившись желаемого, разбредались по домам. Дворяне с духовенством воротили нос от черного люда, те, в свою очередь, не упускали случая подгадить высшим сословиям. Все сплошь и рядом грабили братьев и принимали посулы врагов. О какой подготовке армии здесь может идти речь? Коль скоро мы поставили себе целью освобождение Гердонеза, то обязаны избежать повторения прежних ошибок. Ты спросишь, каким образом? Я провел немало мучительных бессонных ночей, пока бился над этой задачей. Теперь же убежден – необходим костяк. Необходим мощный таран, тысяча-две умелых, закаленных, дисциплинированных воинов. Затем скелет обрастет мясом крестьянских полков, он принесет им уверенность и стойкость, а они ему – живучесть и мощь. Следующий вопрос: где взять таких солдат? Даже продав с себя штаны, мы не наберем денег, чтобы призвать столько наемников. К тому же наемники, хоть и неплохие рубаки, понятия не имеют об истинной любви к родине. На благородные дружины тоже надежда слаба, дисциплиной они никогда не отличались, да и отношения с простонародьем… Остается лишь один источник – вольные ватаги. По моим прикидкам, в лесах нынче скрывается до десятка тысяч человек. Если сей план завладеет умами, мы сумеем, отобрав лучших из лучших, подготовить их к настоящей войне! Далее согласуем усилия, отточим взаимодействие в небольших пробных вылазках и, наконец, в заданный час объединим в один всесокрушающий кулак! Как тебе это нравится, мой мальчик?
– Звучит впечатляюще, – кивнул Шагалан.
– И вполне реально! Мы делаем все от нас зависящее, чтобы договориться с крупнейшими ватагами. Кое-где уже достигаем понимания, обретаем союзников. Работа идет трудно, но она жизненно необходима стране. И тем радостнее повстречать силу, которая сама ищет единомышленников! Здесь вы столкнулись именно с нужными вам людьми. Если твои сторонники, Шагалан, не уступают тебе в военном мастерстве, то они – огромный подарок повстанческому движению! Не секрет, наши бойцы достойно выглядят с губернаторскими стражниками, но вечно пасуют перед мелонгами. Вы могли бы помочь выровнять шансы! Тут наша выгода. Теперь вопрос к тебе: чем мы способны помочь вам в первую очередь?
Юноша помолчал, оправляясь после словесного водопада.
– Я с моими друзьями, господин атаман, вырос на чужбине. Это позволило нам беспрепятственно жить и готовиться, однако мы оказались оторванными от своей страны. Сейчас, когда время решительных действий приближается, такая оторванность, согласитесь, тягостна и недопустима. Поэтому главное, что мы ищем от союза на данный момент, – информация. Нужны достоверные сведения обо всем происходящем в Гердонезе, перво-наперво – о врагах: численность, местоположение, планы, поступки. Полагаю, у вас имеется некоторая сеть осведомителей для добычи требуемого?
– Возможно. – Ааль хитро усмехнулся в усы. – Пока ваши запросы вполне реальны.
– И еще. Вы упоминали, что ведете переговоры со многими ватагами. Хотелось бы через вас получить выход и на них. Необязательно раскрывать нам людей, но их помощь в состоянии принести пользу.
– Резонное пожелание.
– Прежде всего, нас интересует небезызвестная «армия Сегеша». У вас ведь были встречи с ними?
В комнате повисло напряженное молчание. Враз помрачневшие атаманы переглянулись.
– Он ничего не знает? – спросил Ааль.
– Никто ничего не знает, – откликнулся Бархат. – Мы не торопились сообщать, хотя вести рано или поздно сами доползут.
– Не вижу смысла таиться, это вопрос одного-двух дней.
– О чем речь? – осведомился Шагалан.
Хмурый Ааль нервно подергал себя за бороду.
– На днях Сегеша с товарищами схватили мелонги. Совсем недалеко отсюда, милях в пятнадцати на запад. Сейчас пленники в Галаге, в городской тюрьме. Бродят упорные слухи, будто тянуть с их пытками не намерены и самое большее через неделю казнят.
– Жаль, – кивнул Бархат. – Отличный был воин, немало вражьей крови на его счету. Все мы ходим по краю пропасти, но в нынешнем году власти особо остервенились именно против Сегеша. А ведь только начинали налаживать отношения… Даже это оказалось трудной задачей – его отряд постоянно гоняли по лесам, не давая ни дня покоя. И в конце концов, похоже, добились своего… Вижу, вас новость также огорчила, господин Шагалан?
Огорчила? Дьявольщина! Рушилась главная их надежда, заветная цель нескольких месяцев призраком таяла во мраке! Внезапный и тяжкий удар. Правда… пока надежда еще не уничтожена окончательно… Разведчик вскинул голову:
– Вы уверены, господа, что Сегеш в Галаге?
– Совершенно, – отозвался Ааль. – Мелонги не скрывают этого. Наоборот, затевают в назидание остальным устроить из поимки и казни настоящее представление.
– Вы могли бы попытаться освободить узников.
Глаза Ааля округлились в неподдельном изумлении:
– Освободить? Из Галаги? Безумие! У нас, скорее всего, не получится даже проникнуть в город.
– А если все-таки проникнем, – поддержал Бархат, – то очутимся в западне, где нас вырежут до последнего. Да там одних мелонгов больше, чем нас! Стражников, молодой человек, не меньше двух сотен! Поляжем все без какой-либо пользы.
– Но ведь благородная цель стоит риска, – не унимался Шагалан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68