Потолкавшись среди прилавков, деятельная Тонька накупила массу тряпок, которые, по ее разумению, мне были просто необходимы в моем путешествии.
— Прекрати! Что ты запала на этот свитер? — досадливо морщилась я, когда она попыталась натянуть мне через голову мохнатый канадский джемпер. — Лето на дворе! Я же не на Северный полюс еду!
— Тайга, милочка, она и в Африке тайга, — безапелляционно заявила Тонька, доставая кошелек. — Будем считать это моим подарком.
— Или компенсацией за твое вероломство, — съехидничала я, запихивая свитер в большой пакет, к тому времени уже достаточно набитый, на мой взгляд, совершенно ненужными вещами.
Антонина не обиделась. Она притворно вздохнула и, завидев продавца парфюмерии, взяла курс в направлении его прилавка. Вышагивая на тонких шпильках походкой герцогини, она принялась мне втолковывать, будто я этого не знала, что гнус в тайге — штука страшная и что от него нужна защита.
Результатом нашего похода была дюжина булькающих пузырьков и стольких же тюбиков с различными гелями, аэрозолями, мазями против комаров, клешей и еще бог знает против какой живности. Разумеется, все это я оставила дома, засунув в самый дальний угол туалетной тумбочки в ванной комнате. С собой же взяла лишь жутко пахнущее, сработанное неизвестно каким мастером снадобье. Его купил в аптеке Тимур перед тем, как нам отправиться в путешествие. Я долго фыркала и морщила нос, называя эту смесь отравой. Но когда надоедливое комарье, сгустившись над нашими головами, разлеталось прочь, словно натолкнувшись на невидимую преграду, я мысленно говорила безвестному аптекарю огромное спасибо.
Глава 2
День отъезда выдался жарким и солнечным. Асфальт плавился под ногами, прожигая ступни ног даже через подошву кроссовок.
Долго проторчав на остановке и не дождавшись нужного автобуса, я взвалила на плечи рюкзак, взяла в руку дорожную сумку и двинулась на стоянку такси. Вопреки предположениям, очереди не было. Как, впрочем, и такси.
Машины проносились мимо, словно моя поднятая кверху рука ничего для них не значила.
— Это черт знает что такое! — окончательно теряя терпение, пробормотала я.
И только я помянула нечистого, как со стороны Красногвардейского переулка, отчаянно чихая и коптя, выехал старенький «Москвич» с горделиво обозначенной надписью: «Частное такси».
— Вам куда? — тормознул водитель у бордюра.
— Мне вообще-то на железнодорожный вокзал… — неуверенно начала я, завертев головой в поисках более подходящего транспорта.
— Садитесь.
— А успеем? — мой взгляд недоверчиво скользнул по обшарпанному кузову. — У меня времени в обрез.
— Не переживайте, — успокоил меня водитель, мужчина лет пятидесяти с изборожденным морщинами лицом. — Всю жизнь таксую, знаю свое дело, будьте уверены!
Выбора у меня не было, поэтому, уложив вещи в багажник и кинув взгляд на часы, я уселась на заднее сиденье и еще раз сказала:
— Железнодорожный…
— Понял, — кивнул дядька и рванул машину с места.
Именно рванул. Потому как старенькая колымага полетела стрелой, норовя развалиться на полном ходу.
— Хорошо бегает, — кивнула я на его вопросительный взгляд в зеркале заднего вида.
— А то! — расплылся он в горделивой улыбке. — Я же сказал — все будет нормально.
Пусть тот парень крутой и ездит на шикарной тачке, а вот обойти меня не смог! Я интересно подрезал его, пока он зевал на светофоре, свернул в Суворовский и все! Поминай как звали…
— Какой парень? — неожиданно насторожилась я.
— Так на красном «Рено»! Вы что, его не заметили? Он же всю дорогу нас вел… — водитель такси прищелкнул языком. — Я сначала думал, что ему по пути, и поехал по Первомайской. А там дорогу перекопали, колдобины одни. Какой умный человек будет там машину гробить? А он за нами! Нет, думаю, дело не просто так! Вот и пришлось парня немного поучить…
Под ложечкой заныло от неприятного чувства, с точностью дать определение которому я не бралась. Это вовсе не было страхом. Скорее досадой. Досадой на то, что кому-то захотелось испортить день моего отъезда.
Этот кто-то нас опередил. Ярко-алый «Рено» стоял припаркованный на привокзальной площади, нагло глазея сияющими в солнечном свете фарами на входные двери. Парень, в тесно сидящих на нем джинсах, стоял, опершись о машину, и покручивал на пальце связку ключей.
— Вот и он, — занервничал водитель такси, принимая у меня деньги. — Обошел где-то все-таки, гад! Вы уж, Анна Михайловна, поосторожнее. Что-то не нравится мне этот типчик.
— Откуда вам известно мое имя? — удивленно глянула я на мужчину из-под темных стекол солнцезащитных очков.
— Так вы дочку мою с мужем-мерзавцем разводили. Он еще хотел сына у нее отобрать.
— А-а-а, Белоярцева! — вспомнила я душераздирающий судебный процесс. — Помню, помню.
— Благодарен вам очень, — тепло улыбнулся шофер. — По справедливости поступили.
Всем бы такими судьями быть!..
«Да! — подумалось мне. — Эта самая справедливость, видимо, выходит мне сейчас боком!»
Я была почти уверена, что парень, лениво жующий жевательную резинку и время от времени надувающий огромные пузыри, не кто иной, как посланец Алейникова. Этого наглеца, возомнившего себя пупом земли!
Отпустив машину и подхватив вещи, я пошла к вокзальным дверям, все еще клокоча от гнева. Парень двинулся следом. Причем намерений своих он и не пытался скрывать.
Более того, у меня сложилось впечатление, что он нарочно попадает в поле моего зрения с тем, чтобы окончательно лишить меня душевного равновесия. Я поймала взглядом огромное табло электронных часов и, удостоверившись, что до отхода поезда у меня еще минут сорок с небольшим, решительно двинулась к телефону-автомату.
Номера телефонов этого мерзавца, домашний и служебный, я запомнила наизусть. Несчетное количество раз перелистывая дело, я изучила его до мелочей. Могла с точностью сказать, на какой странице и в каком абзаце у следователя вдруг кончился стержень в авторучке и где нечаянно была пропущена запятая.
Но что-то, видимо, я пропустила в этой жизни, потому что по обеим номерам мне ответили совершенно посторонние люди, возмущенно заявив, что ничего о таком-то и таком-то не слыхивали.
Повесив трубку, я задумалась. И чем дольше длился этот процесс, тем мне становилось неуютнее.
То, что Алейников поменял номера телефонов, могло означать только одно — он боится!
И не праведного гнева правосудия — от него ему удалось удачно ускользнуть, — а чего-то еще. Чего-то более мощного и опасного. Эта невидимая сила унесла с собой жизнь моего мужа и теперь, по-видимому, подбирается к нему. Он паникует и совершает наивные поступки, пытаясь скрыться, в том числе и за новым цифровым набором. Боже мой! Разве это выход из тупика?..
Подобные размышления вызвали в моей душе приступ раздражения. Я подхватила вещи и ринулась на перрон. Вагон номер девять, значившийся в моем билете, должен был подойти к самому краю посадочной платформы.
Поглазев по сторонам в поисках моей необязательной подруги и нигде оную не обнаружив, я прошла к пустующей скамеечке под раскидистым кленом и с глубоким вздохом опустилась на нее.
Легкий ветерок шевелил широкие листья дерева, давая не бог весть какую, но все же прохладу. Я пошарила в сумке и достала припасенную загодя баночку колы. И только-только собралась отвлечься от запретных мыслей, буравящих мой мозг, как над самым ухом раздалось:
— Добрый день! Уезжаете?..
Мне можно было не оборачиваться, для того чтобы посмотреть, кто явился возмутителем моего спокойствия. Он возник через пару секунд передо мной, заслонив своим силуэтом солнце.
— Уезжаете? — повторил свой вопрос Алейников, усаживаясь рядом. — Куда, если не секрет? В такую жару лучше к морю или…
— Это не ваше дело! — не совсем любезно прозвучал мой ответ, перебив навязчивого собеседника.
— Возможно, возможно…
Он закинул ногу на ногу. При этом брючина на левой ноге задралась, обнажив резинку светлых шелковых носков.
«Пижон! — подумалось мне. — Кто же в такую жару в таких носках ходит?»
— Да, вы правы, — улыбнулся Алейников, перехватив мой взгляд. — Жарко, но сами понимаете — положение обязывает…
— Мне плевать! — рявкнула я и отхлебнула из баночки. — Что вам нужно?
— Мне?! — его брови поползли вверх. — Это я вам, по-моему, был нужен! Вы так старательно накручивали диск телефона, пытаясь со мной связаться, что я счел своим долгом явиться на ваш зов. Хотя и не слышал вашего голоса.
— Ага, понятно! — Пустая баночка из-под колы была пущена мною в ближайшую урну, а на Алейникова обрушилось не совсем любезное объяснение:
— Я действительно звонила вам. Мне очень хотелось узнать, какого черта этот, обтянувший себя до неприличия мальчик следит за мной?
— Он не следит, а наблюдает.
— А кто его об этом просил?
— Я…
— Зачем?
— В целях безопасности.
— Чьей?! — мои нервы потихоньку сдавали.
— И вашей тоже…
— Что, как вы считаете, может мне угрожать?
— Никогда не знаешь, откуда ждать опасности, — туманно пояснил Алейников, повернувшийся в процессе этого своеобразного диалога ко мне вполоборота.
— Да, не могу с вами не согласиться.
Тимур, видно, вам очень доверял, раз поддерживал с вами деловые контакты, за что и был жестоко наказан…
— Я его не убивал, — насупился Алейников.
— Он ехал на встречу с вами — это первое!
Никто, кроме вас, не знал, где она должна состояться, потому что позвонили вы ему буквально за двадцать минут до того, как условиться об этой самой встрече. Это второе!
И третье — вы попросили его приехать одного!
Он все сделал, о Чем вы его просили. И в результате, через десять минут после того, как он тронул машину с места, она взлетела на воздух!
Кого еще можно назвать подозреваемым?
Хотела я того или нет, но на последних словах голос мой дрогнул, а в области сердца опять ворохнулась старая печаль. Словно почувствовав мое состояние, Алейников тяжело вздохнул и несколько минут пристально меня разглядывал.
— Я ему не звонил, — выдохнул он какое-то время спустя. — В это время я спал! Я знаю, что повторяюсь. Но прошу вас мне поверить.
Точно такое же покушение было совершено и на меня…
— Я вам не верю! — почти выкрикнула я и вскочила со своего места, увидев в этот момент выбежавшую из здания вокзала подругу. — Да, я не засадила вас за решетку! Да, я сочла улики, имеющиеся в деле, недостаточными для этого!
Но это ничего не меняет, вы — убийца!
С этими словами я подхватила свою поклажу и устремилась навстречу Антонине, которая, завидев меня, расплылась в широчайшей улыбке.
— Анна Михайловна! — окликнул меня Алейников, поднимаясь следом за мной. — Видит бог — вы заблуждаетесь! И было бы очень хорошо, если бы это самое заблуждение не сыграло с вами злую шутку.
Мне некогда было пускаться в объяснения — из-за поворота показалась стремительно приближающаяся длинная вереница вагонов.
— Тонька! — укоризненно склонила я набок голову. — Это как называется?
— Свинство! — опередила меня она. — Анюта, милая, прости! Попала в пробку, затем к тебе заехала. В итоге потеряла целых полчаса!
Давай прощаться, а то стоянка поезда всего три минуты.
Но и этих трех минут хватило на то, чтобы во всех подробностях расспросить меня о необычной встрече, свидетелем которой она случайно оказалась.
— Что-то подсказывает мне, что этот типчик здесь замешан… — подвела черту под моим повествованием Тонька. — Все гораздо сложнее, чем обычный дележ в криминальном мире. Ну, да ладно! Поезжай с богом и отдохни как следует. Прости меня, если что не так…
Тонька облобызала мои щеки, вымазав их ярко-алой помадой, швырнула мои вещи в тамбур и, махнув на прощание рукой, пошла прочь. При этом она ухитрялась выглядеть настолько роскошно в своем видавшем виды хлопковом платье и поношенных сандалиях, что толпившаяся на посадочной платформе мужская половина провожающих едва не выкручивала головы, глядя ей вслед. У вокзальных дверей она на мгновение задержалась, оглянулась, выискивая меня среди множества лиц, прильнувших к окнам, и, так и не сумев найти, скрылась из вида.
Электровоз пронзительно свистнул и, плавно дернув вагонами, медленно покатил. Провожающие сбились в галдящую толпу, толкая и наскакивая друг на друга. И лишь один человек стоял далеко, в стороне от всех. В своем светлом дорогом костюме, он резко выделялся на фоне безликой толпы, облаченной в большинстве своем в шорты, майки и сарафаны. Во все то, чего настоятельно требовала июльская жара. Но не его презентабельный вид привлекал к себе внимание, а то, с каким напряжением он вглядывался в проплывающие мимо вагоны.
Приказав себе не забивать голову разрешением неразрешимых головоломок, я открыла дверь купе и, к радости своей, не обнаружив в ней других пассажиров, вошла внутрь.
Поезд, между тем, набирал скорость, мелькая в окнах кадрами изумрудно-зеленых лесов и похожих друг на друга серых полустанков.
Я переоделась в легкий спортивный костюм, уложила вещи под нижнюю полку, которая была означена в билете моей, и совсем было собралась задремать, когда дверь поползла в сторону и на пороге возник проводник. Вернее, не проводник, а проводница — молоденькая девчушка лет восемнадцати.
— Чаю хотите? — приветливо улыбнулась она мне.
— Пока нет, спасибо, — улыбнулась я в ответ.
— Вам долго ехать… — пробормотала она и, склонив белокурую головку, спросила:
— Отдыхать или к родственникам?
— Отдыхать, — изменяя своей привычке не заводить разговоров с незнакомыми, коротко ответила я.
— Понятно, — продолжала она улыбаться. — Там, куда вы едете, очень хорошо восстанавливать душевные силы.
— Именно за этим я туда и еду… — задумчиво пробормотала я, устало прикрывая глаза. — Именно за этим.
* * *
Шла вторая неделя моего добровольного заточения. Погода стояла изумительная. В меру тепло, в меру прохладно. Даже надоедливый гнус куда-то исчез, словно желал дать мне давно ожидаемое ощущение безмятежности.
Но как ни старалась природа, покой в душе так и не был обретен. Ловила ли я рыбу, прибирала ли в домике, меня свербило ощущение неловкости и недовольства собой.
1 2 3 4 5