Кое-кто считает набеги варваров «таинственными», но дикари издревле нарушали границы Сэй, так что же тут странного и таинственного? Численность племен резко сократилась, среди выживших почти не осталось воинов, да и те не слишком сильны, чтобы позволить себе потери. Вот и все объяснение «тайны».
— Гм… Вижу, вы превосходно разбираетесь в этом вопросе. Князь Комавара, вы разделяете точку зрения нашего спутника?
Как и тогда в императорском саду, лицо Комавары выдало его гнев: он вспыхнул и вздернул подбородок, однако голос его звучал ровно и даже любезно:
— Это общепринятое суждение, с которым отчасти можно согласиться, ваша светлость, но, по-моему, к набегам надо приглядеться повнимательнее, тем более что это ничего не стоит. Несмотря на частые заявления, будто численность варваров сократилась, я полагаю, что желаемое выдается за действительное. У нас нет никаких доказательств — никто не отваживался переступить границы Сэй и должным образом сосчитать, сколько дикарей живет в песках. Единственное, в чем мы уверены, — это перемены в их поведении, и хотя вполне возможно, что князь Акима прав, его мнение — такая же гипотеза, как и все другие.
Он быстро учится, подумал Сёнто, доводы изложены очень неплохо, хотя вряд ли князь Акима их примет.
— Прошу прощения, господин наместник, — сказал Акима, — я наблюдаю за племенами варваров уже много лет и не могу согласиться с утверждением, что их поведение ни с того ни с сего стало вдруг «необъяснимым». Таковым оно кажется лишь тем, кто не изучал их в течение нескольких десятилетий. Если показывать спину сэйянским воинам дикарей заставляет не страх, тогда, может быть, князь Комавара скажет, что именно?
Сёнто перевел взгляд на юного князя. Тот пожал плечами и покачал головой.
— Не знаю, князь Акима, что больше всего меня и тревожит.
— В этом заключается главная слабость ваших аргументов, — не допускающим возражений тоном проговорил пожилой аристократ. — Простите, но у вас нет каких-либо объяснений.
К немалому удивлению князя Акимы, Сёнто повернул за угол караульного помещения и молча спустился по скрытым от посторонних глаз ступенькам. Остановившись у подножия лестницы, он обратился к обоим спутникам:
— Давным-давно в разговоре с одним из Сёнто Хаката заметил, что большинство людей предпочитает немедленно получать ответы на сложные вопросы. Я прибыл в Сэй, чтобы докопаться до истины. Чтобы достичь поставленной цели, мне придется задавать трудные вопросы, и я готов ждать ответы на них, сколько потребуется. Надеюсь, все советники Сёнто последуют моему примеру.
Сёнто подал знак стражникам, и те свернули в неширокий переулок. Трое князей двинулись за ними.
Пусть не думают, что годы и мудрость — одно и то же, решил Сёнто, а вслух сказал:
— После полудня я встречусь с князем Тайки. Благодарю вас за то, что вы организовали сегодняшнюю экскурсию, князь Акима. Это было очень любезно с вашей стороны.
— Для меня честь помогать вам даже в таких мелочах, — холодно ответил старый князь.
— Вы по-прежнему считаете, что князь Тайки не поддержит решение увеличить численность войска?
— Мне кажется, князь Тайки, как и многие из нас, полагает, что реальной угрозы нет, ваша светлость, и на укрепление армии уйдут средства, которые можно было бы потратить с большей пользой.
Семена строптивости, мелькнуло у Сёнто; защищая себя, сэйянцы платят за оборону всей империи. Они правы: это несправедливо.
— Даже если советники его величества этого и не понимают, то мне совершенно ясно, что средства на защиту границ страны должно выделять правительство. Я намерен использовать все свое влияние при дворе, чтобы этой проблеме было уделено должное внимание. К сожалению, обстоятельства таковы, что я не могу поручиться за результаты, однако я обещаю, князь Акима, что вопрос будет рассматриваться более серьезно, чем прежде.
— То, что вы понимаете справедливость нашей точки зрения, делает вам честь, господин наместник. Увы, боюсь, Сына Неба больше заботит благосостояние императорской казны, чем безопасность жителей Сэй. Да, он прислал к нам великого воина, но, прошу простить мою откровенность, это скорее пример правильного решения при неверной оценке всего положения. Должен сказать, князь Сёнто, мы все обратили внимание, что вы прибыли к нам со своей собственной немалой армией, хорошо вооруженной и обученной. Вы — первый наместник за всю историю, который так поступил.
Они вышли к узкому каналу, делившему островной город Рёдзё-Ма на части, и поднялись на высокий изогнутый каменный мост. На середине моста Сёнто остановился и обвел взором канал и его набережные. Вдалеке виднелось еще несколько мостов, изящно перекинутых над водой и похожих на не раскрашенные радуги. Столица провинции была удивительно красива, и хотя город был выстроен во времена расцвета Сэй, жители и теперь поддерживали его в хорошем состоянии и, можно сказать, относились к нему с любовью. Больше всего Сёнто нравились крыши домов, крытые небесно-голубой черепицей. Несмотря на поблекшие краски, он был уверен, что сейчас черепица выглядит лучше новой.
Сёнто махнул стражнику, и тот побежал вдоль берега канала.
— Вернемся во дворец на лодке, — объявил Сёнто. — На сегодня мы достаточно прошли пешком.
В сампане они почти не разговаривали; все были погружены в свои мысли. Сёнто познакомился с Рёдзё-Ма в свой предыдущий приезд и видел, что город совсем не изменился — за исключением одной детали: с улиц и каналов исчезли оживленные толпы народа, которые так ясно запомнились князю. Рёдзё-Ма теперь походил на город в воскресный день — все дышало каким-то неестественным покоем, улицы были почти или совсем безлюдны, так что даже казались шире, чем на самом деле. Звон храмового колокола, возвестившего час журавля, бесконечным эхом бродил среди зданий, словно искал благодарных слушателей, которые оценили бы его восхитительное звучание.
Как печально, что исцеляющие братья добрались до Сэй в последнюю очередь, подумалось Сёнто. Результат налицо: самую большую жатву чума собрала именно здесь, на севере страны.
Сампан, в котором плыли трое князей, повернул за угол и миновал ворота в крутой стене, окружавшей дворец императорского наместника. Замок располагался в южной части города на невысоком холме. Для дворцовых построек был характерен упрощенный стиль эпохи Мори, их высокие каменные стены и плавные линии крыш из голубой черепицы создавали впечатление прочности и одновременно строгой красоты. В дворцовый ансамбль входили официальные здания Правительственного Совета Сэй, и среди них своей классической изысканностью выделялся Дворец Правосудия. Собственно дворец наместника был не больше родового замка Сёнто, но для Сэй с ее традиционным неприятием показной роскоши он считался чуть ли не огромным. По меркам тех, кто прибыл в Сэй вместе с Сёнто, местные сады были немного грубоваты, и не только из-за более сурового климата, хотя князя чем-то привлекало это отсутствие утонченности, и он часто совершал прогулки по личному саду наместника.
Сойдя на берег, Сёнто попрощался со спутниками и вернулся в свои покои. В тот день ему еще предстояла встреча с князем Тайки Киёрамой, и он хотел мысленно подготовиться к беседе.
Преобладающее влияние в провинции Сэй имели три Великих Дома: Тайки, многочисленный клан Ранан и очень древний род Тосаки. Верховный командующий сэйянской армией, князь Тосаки Синга, возглавлял младшую ветвь этого Дома. В провинции также было много Домов второго и третьего ранга, среди них и Дом Комавара. Решающее слово в вопросах ввоза товаров в Сэй принадлежало трем Великим Домам, и Сёнто понимал, что должен склонить на свою сторону именно их.
Почти все мелкие Дома находились в вассальной зависимости от того или иного влиятельного рода и безоговорочно соглашались с их политикой. Лишь немногие второстепенные кланы сохранили самостоятельность, подобную той, которой пользовался Комавара, причем положение Дома Комавары наглядно показывало, чего стоит такая независимость, — не имея поддержки Великих Домов, Комавара с каждым годом становились все беднее.
Среди трех глав Великих Домов князь Тосаки был склонен считать союз с нынешней императорской династией выгодным для себя, тогда как князь Ранан открыто презирал Ямаку и не признавал назначаемых ими наместников. Ничего удивительного: Дом Ранан был обласкан династией Ханама и на протяжении целого столетия служил правой рукой императора на севере, за что получал щедрое вознаграждение.
Четкой позиции не имел лишь князь Тайки. Все знали, что он не питает приязни к Дому Ранан и свысока смотрит на клан Тосаки. Ходили слухи, будто он не верит в угрозу нападения дикарей, что ставило его в один ряд с большинством северян. И все-таки князь Тайки относился к новому императорскому наместнику с глубоким почтением, то есть уважал Дом Сёнто вообще и нынешнего князя Сёнто в частности. Сёнто не мог сказать с определенностью, что думает князь Тайки о новой династии, и это его слегка беспокоило. Сёнто надеялся сделать князя своим союзником, понимая, что без поддержки Тайки он столкнется со значительными трудностями.
Для такой изолированной провинции, как Сэй, традиционные способы заключения союзов не годились, к тому же все понимали, что надолго он здесь не задержится. Породниться Дома Сёнто и Тайки не могли, и не только из-за разницы в положении, но и по причине того, что единственный сын и наследник князя Тайки недавно отпраздновал свой четвертый день рождения. Конечно, история знала случаи таких браков, однако Сёнто никогда бы не подверг свою падчерицу подобному унижению; он слишком любил Нисиму, чтобы принести ее в жертву ради блага семьи.
Простившись с Сёнто, Комавара и Акима остались на пристани. Оба молчали, но не уходили, будто чувствовали необходимость что-то сказать. Молчание нарушил князь Акима:
— Знаете, князь Комавара, если вы встанете поближе к Сёнто, однажды вас перепутают с наместником. — Седой аристократ поклонился и зашагал по пристани к сампану, где его ожидали телохранители.
Комавара вспыхнул, точно его поймали на воровстве. Не имело смысла отрицать: именно это было его тайной мечтой, настолько тайной, что он не осмеливался признаться в ней даже себе самому. И все же Акима легко разгадал его стремления. «Сэй, — твердил себе молодой князь, — меня заботит процветание Сэй».
Акима — древний старик, думал Комавара, его лучшие годы давно позади, и он уже не способен видеть очевидные факты, как, например, перемены в поведении варваров. Но разве не такого же мнения придерживаются практически все князья Сэй? Возможно ли, что Акима прав и его, Комавару, на самом деле влечет блеск дворца наместника?
Комавара спустился в сампан, так глубоко погрузившись в задумчивость, что даже не кивнул охранникам и гребцам. Фраза, брошенная князем Акимой, ранила его сильнее, чем он ожидал.
— Это очень странная склонность, князь Сёнто, вероятно, характерная только для моей родной провинции, — произнес князь Тайки. — Я не понимаю, как можно судить сразу о всей династии. Разумеется, я могу оценить достижения предыдущей династии и взвесить, насколько они хороши или плохи, но это непременное желание занять определенную позицию по отношению к императорскому дому, который царствует всего восемь лет и в котором сменилось лишь два монарха, просто нелепо. Лично я сужу только об одном императоре за раз. Не исключено, что Ямаку подарят миру второго Дзенну Тишайшего, кто знает?
Сёнто и Тайки прогуливались по саду во дворце наместника. Следом за ними шли генерал Ходзё и Суйюн, а маленький сын князя Тайки Дзима бегал вокруг них, изображая всадника. Время от времени мальчик понарошку нападал на Суйюна и наносил ему удары воображаемым мечом, а потом с победным криком отпрыгивал в сторону.
Аккуратная дорожка из гравия вела через рощу. В эту пору поздней осени с деревьев облетели уже почти все листья, а те, что остались, радовали глаз яркими красками. Расположение фигурных кустов можжевельника было продумано самым тщательным образом — «живые» скульптуры производили потрясающее впечатление. Их можно было видеть среди больших серых камней, изображавших крутой утес, и возле небольшого пруда с зеркальными карпами. Стены дворца почти полностью защищали сад от ветра, поэтому лучи осеннего солнца грели здесь сильнее, чем на открытом пространстве.
— Аканцу Второй отдал водные пути империи в руки бандитов. Он сделал так, что вся внешняя торговля ведется через один-единственный порт, который, кстати сказать, находится не близко от Сэй. Значит, мы должны вести свои корабли в Янкуру, а не в порты своей провинции, платить непомерно высокие налоги и пошлины за хранение товаров на складах и отправлять их за несколько тысяч ри по каналу, который кишит разбойниками. — Князь Тайки развел руками, словно говоря: «И вы еще спрашиваете мое мнение о династии?»
Князь Тайки оказался чрезвычайно обаятельным человеком, и хотя Сёнто не считал обаяние главной чертой характера, этот князь из северной провинции обладал незаурядным здравомыслием и проявлял неподдельную заботу о других, что было почти неслыханной редкостью среди вайянских аристократов.
— Князь Тайки, ваша логика бесспорна, и мне бы очень хотелось, чтобы и другие перестали выносить преждевременные суждения о династиях в целом — оставим это для истории и летописцев. Нас должно интересовать настоящее, день сегодняшний. Если варваров действительно осталось мало и они не представляют угрозы, почему мы не положим конец их набегам? Я постоянно задаюсь этим вопросом.
— Вам, князь Сёнто, конечно же, известен и ответ на него. Отыскать кучку дикарей в огромной пустыне очень трудно. Укрепить границы на всем протяжении невозможно. Кроме того, нам, сэйянцам, набеги причиняют вреда не больше, чем булавочные уколы, и мы к ним давно привыкли. Люди часто тонут в столичных каналах, но вам не приходит в голову засыпать их песком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63