Молодой князь намеренно замедлил шаг и принялся рассматривать окрестности. Вполне возможно, неотмеченный поворот скорее привел бы его к тому месту, где ждет Сёнто, но этот путь выбран для Комавары не случайно — вероятно, из-за какого-нибудь редкого осеннего цветка или особенного пейзажа, которым, по мнению хозяина, должен насладиться гость. На этой тропинке он мог даже найти оставленное ему послание, и если это так, Комавара обязан не пропустить его. Молодой князь распахнул чувства навстречу природе; дыхание его стало ровным, как при медитации.
Дорожка спустилась по пологому холму, и большие плоские плиты, которыми она была выложена, словно отпечатки гигантских ног, затерялись в сосновой рощице. Перед Комаварой вырос сложенный из камней грот, а еще через несколько шагов он снова оказался среди сосен. Под ногами лежал толстый и мягкий мох — изумрудно-зеленый в лучах просвечивающего сквозь ветви деревьев солнца. Тропинка разветвилась, и камешек вновь указывал налево. Извилистая дорожка опять шла вниз, как бы подсказывая, что спуск ведет в долину.
Бриз донес до слуха Комавары звуки флейты, и он остановился, прислушиваясь. Мелодия была незнакомой, грустной и зовущей. На мгновение юный князь вспомнил о прекрасной госпоже Нисиме и подумал, не она ли тот самый невидимый музыкант. Чтобы не заставлять Сёнто ждать слишком долго, Комавара продолжил путь, не забывая обращать должное внимание на красоту пейзажа и получать удовольствие от прогулки, запланированной для него хозяином поместья. Он подошел к изящному выгнутому мостику, перекинутому через ручей, вода в котором весело журчала среди поющих камней, а потом тропинка побежала вдоль берега, через лаймовую аллею. Вскоре деревья расступились, открывая глазам Комавары пруд, поверхность которого сплошным ковром покрывали желтые кувшинки — любимые цветы его отца. Князь Комавара присел на шершавый гранитный валун и устремил взор на пруд с кувшинками.
«Я уважал и любил твоего отца, — говорилось в послании, — он был моим другом. Ему понравилось бы это место, и здесь мы можем почтить его память». Комавара Самиями опустил глаза на свои обутые в сандалии ноги и заметил, что рядом с валуном растет бледно-серебристая лилия — символ Дома Комавары. Ее цветки распустились и у корней белой березы — дерева, которое обозначало чистоту помыслов; бок о бок с серебристой лилией, среди аккуратно уложенных камней, символизирующих и тяжелые испытания, и непоколебимость, цвела синта — эмблема Дома Сёнто.
Комаваре вдруг захотелось ощутить под рукой знакомое тепло рукояти меча, но оружия при нем не было, и он вспомнил, что оставил меч Каму. Он встал и пошел, сам не зная куда. Воспоминания об отце нахлынули на него, переполняя сердце… а потом вдруг он почувствовал странное умиротворение, гармонию с самим собой и окружающей его природой.
Двигаясь точно во сне, молодой князь заставил себя вернуться на тропинку. Она убегала вверх по склону, петляя среди уже тронутых осенним золотом берез. Комавара поднимался до тех пор, пока пруд с кувшинками не остался лежать внизу, как вышитый узор на девичьем кимоно. Теперь, когда пруд был позади, перед глазами Комавары предстал весь пейзаж — далекие синие горы в шапках белых облаков, напоминающих гривы призрачных львов.
Здесь, на вершине холма, он обнаружил маленький летний домик, сложенный из простого неотесанного камня. Через круглое «лунное окошко», выходящее на пруд, Комавара разглядел силуэт сидящего мужчины — князя Сёнто Мотору.
Молодой князь обогнул домик, вышел к его открытой стене и увидел, что Сёнто изучает большую карту, разложенную на столе. Комавара учтиво поклонился, Сёнто поднял глаза, улыбнулся и кивнул в ответ.
— Прошу, присоединяйтесь, князь Комавара. — Сёнто жестом указал на подушку справа от себя, и Комавара, сняв сандалии, переступил порог летнего домика.
Вид из лунного окошка — пруд с кувшинками, холмистая равнина вокруг пруда и горы на заднем плане — создавал впечатление одновременно и гармонии, и контраста. Соседняя открытая стена домика выходила на холмы, расположенные к северо-востоку от города, среди которых возвышался Холм Божественного Вдохновения и в некотором отдалении виднелись его большие храмы.
Под лунным окошком на невысокой круглой подставке стояла простая ваза с одной кленовой и несколькими сосновыми ветками — багряные листья клена отмечали наступление осени, а сосна символизировала непреходящую жизнь. Композиция была выполнена очень просто и вместе с тем изысканно.
Карта на столе у Сёнто отображала области к северу от столицы до самых северных степей, где заканчивалась провинция Сэй и начинались земли варваров. Комавара выжидающе посмотрел на карту, но Сёнто вел себя так, словно ее не было вовсе.
— Не желаете ли меду или рисового вина? А может быть, чаю?
— Благодарю, с удовольствием выпью вина.
— Вам понравился прием в императорском дворце? — поинтересовался Сёнто, слегка взмахнув рукой невидимому слуге.
— Да, очень. Должен отметить, ваша дочь восхитительно играет.
— Княжне Нисиме будут приятны ваши слова. Возможно, она присоединится к нам чуть позже, — сказал Сёнто и заметил, что зрачки юного князя расширились от удовольствия. — Жаль, что я не успел пригласить на обед также и княжну Кицуру. Она очаровательна, вы не находите?
— О, конечно, — рассмеялся Комавара. — Но если вы окружите стол такими красавицами, я просто не смогу думать ни о чем другом. Даже сейчас я полон восхищения вашим прекрасным садом и изумительным пейзажем. Разумеется, вы более дисциплинированны, чем я, князь Сёнто, — Комавара жестом указал на карту, — вижу, вы способны сосредоточиться на насущных задачах, не отвлекаясь на окружающие вас прелести.
Сёнто улыбнулся. Неслышно подошедший слуга безмолвно наполнил бокалы вином.
— Не путайте дисциплинированность с отсутствием выбора, князь. Обстоятельства вынуждают меня готовиться к поездке в Сэй. — Сёнто пригубил прохладное вино и посмотрел на карту. — По пути на юг вы столкнулись с какими-нибудь трудностями?
Комавара проследил за взглядом князя, мысленно проведя маршрут — семь сотен ри вдоль Большого Канала.
— Я ехал в сопровождении довольно крупного отряда — моей личной стражи и группы других путешественников. Мы не встретили никаких следов разбойников, однако слышали много рассказов о путниках, которым повезло меньше. Вот тут, — Комавара указал пальцем примерно на середину пути между Сэй и столицей империи, — нас задержали враждующие кланы Бутто и Хадзивара, но в конце концов нам разрешили проехать, так как они убедились, что мы не представляем угрозы ни тем, ни другим. Я сам ничего не платил — отказался сделать это! — хотя остальные предпочли заплатить, нежели ждать. Хадзивара живут за счет поборов с путешественников, они задерживают каждого в расчете получить деньги с тех, кто спешит. Они вот-вот установят официальный налог за проход теснины. Надеюсь, хоть это заставит императора предпринять какие-то меры.
— Гм… весьма неудобное положение.
— Да, и этому пора положить конец. Недопустимо, чтобы междоусобица затрудняла движение по императорским водным путям! Бутто и Хадзивара просто обложили данью тех простаков, что соглашаются им платить. А император им позволяет! — Комавара отхлебнул вина, смущенный собственной вспышкой.
— Я тоже обеспокоен этой ситуацией и не желаю, чтобы меня задерживали на пути в Сэй. Вы не запомнили расположение боевых линий, когда проплывали через ущелье?
Князь Комавара отставил бокал, облокотился на стол и принялся изучать карту, вглядываясь в сложную сеть линий. В задумчивости он начал потирать бровь, и этот жест напомнил Сёнто Комавару-старшего.
Территория, ставшая причиной раздора между кланами Бутто и Хадзивара, представляла собой участок Большого Канала, окруженный неприступными скалами. На карте этот участок выглядел как расширение канала с маленьким, почти идеально круглым островком посередине, из-за чего ущелье походило на глаз с островом-зрачком — средоточием бушевавшего вокруг него урагана. По обе стороны от ущелья были расположены шлюзы; вход и выход из шлюзов контролировался армиями противоборствующих кланов, каждый из которых имел ленные владения на своем берегу канала и занимал землю противника только вокруг захваченных шлюзов.
Комавара Самиями как воин и уроженец Сэй — единственной провинции, вынужденной защищать свои границы, — живо интересовался ходом войны, и Сёнто считал, что познания молодого князя могут оказаться очень полезными.
Комавара снова провел пальцем по карте.
— Южные шлюзы находятся под контролем рода Бутто. Их земляные укрепления на территории Хадзивары стоят вдоль всего фланга. Эти укрепления выросли не за одну ночь, и их постройка была грамотно спланирована с учетом местности. — Комавара провел воображаемую дугу вдоль западного берега реки. — Внешние фортификации, которые включают в себя глубокие рвы, земляные валы и стены, укрепленные на случай осады, тянутся отсюда, с утесов над водой, и заканчиваются у выхода гранитного пласта, примерно вот здесь. — Узким пальцем Комавара ткнул в карту. — Внутренние фортификации сделаны из прочного дерева и сзади защищены утесами. Мост через канал с обеих сторон обнесен каменным частоколом, но на восточном берегу, со стороны Хадзивары, укреплений нет, хотя расстояние между сторожевыми башнями, расставленными вдоль берега канала, не превышает полета стрелы.
Клану Хадзивары не пришлось строить подобных защитных сооружений, так как они захватили императорскую сторожевую башню у северных шлюзов. Башня стоит на обнаженном пласте горной породы, который образует естественную крепость, большую и совершенно неприступную. Многие до сих пор спорят, не с ведома ли Сына Неба произошел захват, но лично я в этом сомневаюсь. Полагаю, люди Хадзивары завладели башней с помощью самой простой тактики — подкупа. Это в их духе. Им удалось продвинуться по равнине вплоть до холмов. Здесь Бутто их остановили, и с тех пор линия фронта больше не смещалась.
— А что вы думаете насчет частоколов? Можно ли их преодолеть? — спросил Сёнто.
Комавара посмотрел на князя — может быть, великий генерал проявляет к нему снисхождение? — однако потом решил, что князю Сёнто нет в том нужды. Комавара понял, что Сёнто полностью осведомлен о ситуации и просто проверяет более молодого союзника: выясняет известную ему информацию, оценивает его точку зрения. Комавара внутренне собрался, сознавая, что многое в его будущем зависит от того, что он сейчас ответит.
— На мой взгляд, очевидных слабых мест фортификации не имеют. К тому же обе. стороны владеют тем преимуществом, что со спины их защищают утесы, и противоположные берега, соединенные мостами, полностью находятся под их контролем на многие ри вперед.
Чтобы занять любую из цитаделей, необходимо захватить мосты и отрезать их от крепости. Лобовая атака большими силами и длительная осада обеспечат нам успех, но на это уйдет много месяцев, а мосты тем временем будут восстановлены, что наверняка спасет осажденных. — Комавара поймал себя на том, что размышляет вслух. — Тайная вылазка. Скрытность и неожиданность — вот все, что я могу предложить. Надо захватить мосты или придумать иной способ пробраться в крепость. Да, задача трудная, почти неосуществимая, однако иного выхода я не вижу. — Комавара опять умолк, лихорадочно соображая, и понял, что хотя он. и не знает, как попасть в цитадель, но без захвата крепостей, охраняющих проход по каналу, обойтись нельзя. «Я не выдержал испытание», — подумал он и постарался скрыть овладевшее им чувство поражения.
Сёнто кивнул, не отводя глаз от карты.
— Все мои генералы утверждают то же самое. Пока что мы не нашли решения. Возможно, оно нам и не понадобится. Благодарю вас за совет. — Сёнто кивнул, как будто ответ князя его удовлетворил, и принялся медленно сворачивать карту. Он снова подал какой-то неуловимый знак, потом повернулся к гостю и неожиданно спросил: — Вы не будете возражать, если мы немного задержимся и поговорим с моим вассальным купцом? То, что он скажет, может вас заинтересовать. — Тон Сёнто означал то, что для таких высокородных князей, как они, это дело совершенно пустячное, но им придется немного потерпеть присутствие вассального торговца, как терпят присутствие очень старого и дряхлого родственника.
— Почту за честь, князь Сёнто. Это вовсе меня не стеснит, — отозвался Комавара, копируя учтивую и чуть ироничную манеру собеседника.
В это мгновение они заметили Танаку, который поднимался по склону холма. На нем был все тот же халат, и шел он так, как подобало слуге, — опустив глаза и всем своим видом выражая смирение. Зная о разговоре, который произошел между торговцем и стражником, Сёнто чуть не рассмеялся, когда увидел Танаку, изображающего подобострастие. Лучше бы ему не переигрывать, подумал князь, ощутив смутные опасения.
Танака приблизился к летнему домику, опустился на мелкий гравий и поклонился, намеренно не поднимая глаз. Князь долгим взглядом посмотрел на купца, и внезапно его охватила странная усталость. Вокруг него и без того достаточно происков и фальши.
— Танака-сум, — решительно произнес Сёнто, изумив торговца почтительным обращением к нему при посторонних, — хватит притворяться, у нас нет времени на этот театр. Князь Комавара понимает, что ты не просто вассал. Отобедай с нами. — Сёнто взмахом руки приказал слугам поставить еще один столик.
«Ну вот, пусть юноша видит все как есть, — подумал Сёнто. — Утром я был прав. Мне некогда нянчиться с детьми»,
Если такой поворот и оскорбил молодого князя, то он ничем не выдал своих эмоций.
— Князь Комавара, позвольте представить вам Танаку-сум, моего верного советника, — проговорил Сёнто. — Танака-сум, честь имею представить тебе сына старинного друга и союзника Дома Сёнто, князя Комавару Самиями.
Гости обменялись поклонами, причем Танака намеренно склонился ниже, чем Комавара, после чего присоединился к князьям в летнем домике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63