— Ему нужен тот же человек, что и нам, — объяснил эльф. — Он и засветился только для того, чтобы мы знали, что по окончании всего добыча будет принадлежать ему. В благородство захотел поиграть, жакхе!
— Ну и давайте просто устроим засаду и перережем ему и его воякам глотки, — предложил Цепь.
— Заманчиво, конечно, — прищурился Айдо. — Но у меня есть другая идея на этот счет. А пока…
— Можно уйти сюда, — ткнул пальцем в карту Саймон. — Здесь овраги, как туннель в горах, телеги пройдут свободно. Если нам удастся свернуть с дороги, не оставив следов, то нас будут искать как минимум до завтрашнего вечера.
— Могу попробовать, — подсел Асама-Заика. — Но точно сказать сейчас трудно. Посмотрим на месте. Единственное, что можно сделать прямо сейчас, так это устроить небольшое развлечение нашим друзьям. Это задержит их. Надеюсь, они конные?
— Сэр, они вошли в лес! — доложил запыхавшийся капитан.
— Отлично! — Де Сус взмахнул рукой: — По коням!
Не прошло и четверти часа, как тридцать легковооруженных конных рыцарей выкатились из деревни.
Когда до заветного леса оставалось всего ничего, Алассия подал знак сбавить ход:
— Не будем наседать им на пятки. По крайней мере, это просто неприлично! — Всадники дружно расхохотались шутке вождя.
Конница, перейдя на легкую рысь, вошла в лес.
— Капитан! — повернул голову Алассия. — Прикажите кому-нибудь посмышленей пойти вперед. Эти люди могут раствориться в лесу, а мне бы не хотелось их… — Лошадь графа резко встала, а затем стремительно взвилась на дыбы, при этом пятясь назад.
Только чудом граф смог удержаться в седле. Рыцари падали на землю, сброшенные взбесившимися лошадями. Кто-то закричал от боли, когда тяжелые подкованные копыта прошлись по не успевшему увернуться телу.
— Держи коней, Отродье вас раздери! — Граф изо всех сил натянул поводья, конь под ним захрипел, удержал равновесие и, выровнявшись, взбрыкнул. Копыта врезались в голову подвернувшегося рыцаря. Человек замертво рухнул, в агонии загребая дорожную пыль рукой в боевой перчатке.
Я вместе с Купом, Заикой и братьями Храу под присмотром Синекуры уже заканчивали заметать сорванными ветками следы поворота нашей ватаги в чащу леса, когда послышался стук копыт. Парни только и успели, что юркнуть за первые же кусты, как тут же по дороге промчалась оседланная взмыленная лошадь без седока. А через мгновение и еще штук пять.
Весь этот «табун» пронесся мимо так быстро, словно за ним гнался сам Отродье со своими уродцами. И только осела пыль, как за ними проскакал графский солдатик. Видок у него был такой, будто этот самый табун прошелся по нему как минимум дважды. Конечно, он мчался не так шустро, да оно и понятно. Если он так выглядел, то как же он себя чувствовал, а значит, и соображал?
— Что ж, — вылез из укрытия Синекура, — все просто отлично! Лошади здесь так натоптали, что теперь Алассия найдет нас только чудом!
— Кстати, о чудесах, — толкнул я Заику, — слышь, Асама, чего ты там такого поразбросал?
— Ягоды Волка, — спокойно ответствовал эльф с милой улыбкой на губах.
— Волчьи ягоды, что ли?
— Нет. Я не знаю, как называете их вы, у друидов они называются ягоды Волка. Они растут в этих краях практически в любом лесу. Раздавишь их, и потом от этой вони неделю не отмоешься. Звери, а лошади тем более, их на дух не переносят. Вот наши друзья на них и наступили.
Сейчас до меня и дошло, почему этому парню подарили такое милое прозвище — Коровья Лепешка.
Над королевским парком парила музыка. Из окон дворца лился свет, освещая центральную аллею, по которой, чинно ступая, шли гости на ежегодный бал старейшин.
Вирбахт с двумя ближайшими помощниками, стоя у входа во дворец, приветливо улыбался ступавшим по мраморной лестнице празднично одетым дворянам.
— Она здесь, — шепнул ему на ухо Шэдаг, заметно волнуясь.
— Вижу… — не переставая улыбаться, кивнул советник тайных дел. — Спокойно, все идет по задуманному. Проследи за ней. При первой возможности передай баронессе письмо и проведи ее ко мне. — Кивнув, указчик ввинтился в толпу и исчез.
— Динас, что там с Черепом?
— Он и его люди ждут на Острове, как и было условлено.
— Хорошо. Я ухожу.
Казалось, что в этот вечер сюда пришли абсолютно все высокородные господа Бревтона. Раз за разом извиняясь, Шэдаг прокладывал себе путь сквозь толпу. Не скрывая брезгливых усмешек, дворяне неохотно давали пройти. «Ничего, ничего, — шептал себе под нос указчик, — посмотрим, кому и как вы будете улыбаться завтра!»
Орадая де Санд-Берг была слегка пьяна. Шэдаг не очень этому удивился: Вирбахт предупредил, баронесса — известная истеричка, и нервы у нее могли сдать еще до осуществления заговора.
Указчик, выждав момент, подошел к ней со спины, вложил ей в руку заранее заготовленную записку. Женщина, обернувшись, вздрогнула, чуть не выронив бокал с вином.
— Прочтите и следуйте за мной. — Шэдаг даже не удосужился поклониться.
— Что… вы себе позволяете?! — Голос ее дрожал.
— Вас ждет ее величество. Я провожу. — И, взяв женщину за локоть, слегка подтолкнул ее.
Затравленно оглянувшись, де Санд-Берг еле сделала первый шаг.
Ее вывели из праздничной толпы и обходными коридорами проводили в личные покои Улаи-Ит-Тероиа. По дороге де Санд-Берг не однажды пыталась заговорить с провожатым, но Шэдаг, выполняя инструкции советника, молчал, лишь вежливо улыбаясь в ответ. Впустив баронессу в покои, указчик закрыл за ней дверь, встав у входа в ожидании дальнейших указаний.
Не столько следуя этикету, сколько от пронизывающего страха, не поднимая глаз, Орадая вошла в просторную спальню и сразу же присела в глубоком реверансе.
— Милая баронесса, оставьте вы эти церемонии! Здесь только свои! — Насмешливый голос мог принадлежать кому угодно, но только не королеве. Де Санд-Берг медленно, словно боясь увидеть самое страшное, подняла голову.
На широкой кровати владычицы Бревтона с бокалом красного вина в руке вальяжно развалился советник тайных дел Вирбахт Ниграде.
— Сударыня, ну что вы там застыли? Проходите, присаживайтесь. — Старший указчик похлопал рукой около себя.
Баронесса просто опешила от такого хамства: чтобы с НЕЙ, потомком древнейшего рода, в подобном тоне разговаривал раб, простолюдин без рода и племени, грязная ищейка! Орадая почувствовала, что начинает задыхаться.
— Что с вами?!! — откровенно картинно подскочил советник. — Вы бледны! Вам плохо?! — На него смотрели взбешенные, полные ненависти и вместе с тем беспомощности, глаза.
— Ради Неба, ответьте хоть что-нибудь! — Вирбахт буквально выплясывал вокруг женщины. — Баронесса, прошу вас, выпейте. — Он насильно всунул ей в руки бокал. — Поверьте, это придаст вам сил!
Дрожащей рукой де Санд-Берг поднесла бокал ко рту. Тончайший коргианский хрусталь звякнул о жемчужные зубки баронессы. Красная жидкость пролилась на острый подбородок, капая за глубокий вырез дорогого парчового платья.
— О, какая неосторожность! Сударыня, ну что же вы так! — Вирбахт, отобрав бокал, взглянул на дно сосуда. — Допила? Вот и отлично! — Он поставил бокал на ночной столик и, взяв с него шелковую салфетку, скомкал и швырнул ее в растерянное лицо баронессы. — На, вытрись, и поживее — у меня мало времени.
— Вы… — осев на кровать, захлопала ресницами Орадая, — ты… Да как ты смеешь так разговаривать со мной! Я — баронесса де Санд-Берг…
— Знаю, знаю! потомок древнего рода. А я — скотина, грязный раб, отвратительная ищейка и так далее. Я ничего не упустил? Так открою тебе маленький секрет, — он схватил ее за подбородок, — я дворянин в девятом поколении! И мой титул был дан в награду моим предкам за верную службу и доблесть, а не куплен вместе с придуманной родословной за несколько золотых, как, например, вашим отцом, сдохшим от пьянства и разврата, мадам! Кстати, вы весьма на него похожи. — Вирбахт, отпустив женщину, вернулся к столику, достал из инкрустированной шкатулки квадратик бумаги и, развернув, вручил его баронессе.
— Вам знакомо это письмо? Судя по тому, как вы вздрогнули, да. — Советник, тяжело вздохнув, присел рядом. — Вот объясните мне, что вам еще не хватало в этой жизни? Опуская ваш вздорный характер и выходки, у вас же было практически все: красота, титул, поместье, земли, состояние. Каждое ваше желание выполнялось многочисленными поклонниками. Немногие высокородные дамы нашего королевства, да и не только, обо всем этом могли только мечтать и не более! И что же вы? А вы, потеряв всякую здравость мысли, ставите на никчемную карту все, и в первую очередь свою жизнь. А вы ведь так любите жить. Дрожите над своим здоровьем, тратите огромные деньги на всякие омолаживающие микстуры и тому подобную дрянь. Честное слово, я вас не понимаю. И уж тем более не понимаю ваших поступков. Хорошо, ну ввязались вы в это дело. Стали одной из главных участниц готовящегося переворота. Так какого… нужно было рассказывать об этом — да еще в письме со своей гербовой печатью и за своей подписью. И кому? Самой близкой родственнице на этой грани — двоюродной сестре вашего покойного мужа, чья болтливость и недалекость известны всему Бревтону и Вильсхоллу. Как вы думаете, каким образом этот документ попал в наши руки? А ваша кузина забыла его в придорожном кабаке, когда удирала от слуг жены своего любовника! Сударыня, скажите честно, у вас есть мозги?
— Что… вы… от… меня… хотите… — сквозь слезы пролепетала Орадая.
— Я? От вас?! Хочу?!! — совершенно искренне возмутился Вирбахт. — Уже ничего! Можете идти, пожалуйста. — Старший указчик, откинувшись на локти, кивнул на дверь: — Идите, идите. Не смею вас задерживать. Дорога свободна, вас никто не будет задерживать. Я даже дам вам слово, что ни сегодня, ни завтра и никогда в этой жизни вам не напомнят ни о сегодняшнем вечере, ни о ваших былых ошибках…
Баронесса попятилась к двери.
— … ведь, как вам известно, — перестал улыбаться советник, — о покойниках говорят только хорошее или ничего не говорят! — И кивнул на пустой бокал: — Рекомендую. Весьма редкое в наших краях вино. Надеюсь, вы по достоинству оценили букет?
— Вы меня отравили?! — в ужасе задохнулась де Санд-Берг, прижимая руки к пышной груди.
— И да и нет. — Вирбахт достал из внутреннего кармана темную склянку. — Здесь противоядие. Яд начнет действовать ближе к утру. Сначала у вас начнется головокружение. Потом тело станет мягким и податливым. Вы не сможете ходить и говорить. Вы будете просто лежать и молчать. Но при этом ваши чувства обострятся по меньшей мере десятикратно. Вы будете слышать, как шаркает лапками таракан в соседней комнате, как из последних сил машет крылышками муха, пытаясь выбраться из паутины на дереве за окном. Как будут злорадно шептаться слуги во дворе и как слеза отчаяния и страха, стекая по вашей бархатистой щеке, будет жечь тысячами огней, стремясь добраться до самых костей.
— Прошу вас, прекратите… — упала на колени баронесса, — прошу вас…
— Ты забыла сказать «мой господин», — наклонившись, шепнул он ей на ухо.
Орадая де Санд-Берг молча глотала слезы, прижав руки к лицу.
— А завтра, к полуночи, у вас в животе возникнет пожар. Пожар невыносимой боли и страданий. Он разбежится по всему когда-то желанному нежному телу, которое так любил целовать отравленный вами супруг.
Женщина, упав ничком, зажимала уши руками, но слова Вирбахта бились в ее голове с такой силой, словно яд уже начал действовать.
— Ты будешь страдать целую неделю, а на восьмой день ни одна живая душа не сможет узнать в тебе ту гордую и напыщенную суку, которая одним движением брови отправляла на дыбу людей, не успевших вовремя прогнуться перед твоей надушенной задницей! Ты вся опухнешь, выпадут зубы и волосы, кожа сморщится и станет матово-лиловой. И все это в восхитительном букете твоих же испражнений. Что дальше? — Советник перешел на нормальный тон: — Вы, сударыня, будете жить… Долго. Очень долго. Я позабочусь о том, чтобы вы не смогли наложить на себя руки. И чтобы ни слуга, ни один из бывших любовников не смог бы окончить ваши страдания.
— Что мне… надо сделать? — Баронесса подняла заплаканное бледное лицо. Вирбахт непонимающе наморщил лоб. — Мой… господин…
Удовлетворенно кивнув, Вирбахт спрятал заветную склянку за пазуху.
— За дверью ждут мой человек и служанка, которая отведет вас в приготовленный будуар. Приведите себя в нормальный вид. Затем вы вернетесь к гостям. Найдете всех заговорщиков до единого. В дворцовом парке, посреди пруда, есть островок с часовней. Под каким предлогом вы заставите их туда прийти, это не мое дело. У вас богатая фантазия. К первому залпу фейерверка они все должны быть там. Потом вы придете сюда и получите свое зелье. И после можете катиться на все четыре стороны. Ваши взаимоотношения с ее величеством прояснятся позже. Вы все поняли?
— Да… — кивнула баронесса.
— Что? — словно недослышав, повернул голову Вирбахт.
— Да, мой господин…
— Отлично, — кивнул вельможа. — А теперь пошла вон!
Глядя вслед уходящей заговорщице, Вирбахт взял со столика недопитое баронессой вино. Чуть пригубив напиток, советник погонял жидкость во рту и выплюнул прямо на дорогой пушистый наугский ковер.
— Отвратительная кислятина! — Голос да и руки тайного советника предательски дрожали. — Вы не находите, ваше величество?
— Какого Отродья нас всех здесь собрали?! — бесновался Луи де Конрак, кутаясь в плащ.
— Успокойтесь, маркиз, — вышел вперед Ив'Алекандр, — нас собрала баронесса. Она утверждает, что наше дело можно закончить уже сегодня ночью. У нее есть сведения, что с минуты на минуту сюда должна прийти сама Улаи.
— Это все меняет, граф! — расхохотался де Конрак. — У нее здесь что, свидание?
— Придет — спросим, — философски ответил подошедший дворянин. Из-за темноты его лица не было видно.
— Договорились, — ощупывая тонкий меч, кивнул маркиз. — Однако должен заметить, что сегодня определенно холодная ночь. Но ничего, скоро согреемся! У нас все готово? Люди, бумаги?
— Бумаги приготовлены давным-давно, и вы это знаете, — недовольно пробурчал граф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38