Но часто шли дожди, и девочка замерзала все сильнее. Это тоже задумала колдунья — Меллорит в этом не сомневалась. У нее не было с собой гребня, и в ее длинных золотистых волосах запутались сухие веточки. Время от времени между стволами деревьев она видела горы. Безмятежные и такие надежные, они звали ее.
Первые несколько дней Меллорит очень хотелось есть, но потом это прошло. Тело казалось легким, и она поняла, что дядя не обманывал ее. Дядя всегда говорил, что, если не потакать своим желаниям, становишься более одухотворенным. Меллорит чувствовала себя очень одухотворенной, когда нашла луг, окруженный темно-зелеными соснами.
Это был не то чтобы луг. Скорее — поляна, заросшая кустарником. Переходить ее было трудно: колючий репейник вцеплялся в волосы, и Меллорит то и дело приходилось останавливаться и отцепляться. Стелющиеся по земле ягодные лозы были голые, только торчали черные шипы. Но на высоких кустах кое-где висели старые стручки с семенами и сморщенные прошлогодние плоды. Меллорит не удержалась и съела их. Когда живот заболел, она поняла, что стала настоящим духом и что боль — наказание за потакание прихотям.
Шел дождь, и Меллорит чувствовала кожей каждую каплю. Глупо идти дальше. Ньял найдет ее и здесь. Он прискачет в заросли и найдет ее, спящую среди ягодных кустов. Он поцелует ее в губы, и она проснется, и он поднимет ее на руки, и будет заботиться о ней, и возьмет ее в свой великолепный замок с высокими башнями, где все бело-белое. Когда к ней вернутся силы, он женится на ней, и она расскажет ему, какая она теперь одухотворенная, и они всегда будут счастливы. Вместе они расстроят замысел колдуньи: убить Меллорит и забрать себе Ньяла.
Сина изучала Магию, потому что хотела исцелять. Но она никогда не мечтала углубиться в понимание устройства Вселенной. Ей никогда не хотелось быть одной из тех немногих избранных, кто умеет управлять движением Универсума. Она желала лишь овладеть мастерством травницы и выйти замуж за Ньяла. Но теперь, когда она день за днем отвергала свой Дар, вселенская тяжесть Закона все сильнее угнетала ее.
Ничто не получалось так, как ей хотелось. После внезапного исчезновения Ньяла от него не было никаких вестей, а то немногое, что она слышала о нем, не считая своих видений, казалось ужасным и неправильным. Она больше не находила в этих рассказах ни того веселого юношу, в которого влюбилась прошлым летом, ни того грустного, встревоженного молодого человека, который приходил к ней в Обители Эйкона.
Дни складывались в недели, а потом Сина потеряла счет времени. Она жила и работала одна в затерянном уголке Гаркинского леса. Ее редкими посетителями были немногочисленные великаны и одинокие эльфы — создания, которые сами избрали для себя такую жалкую долю. Семья великанов держала корову, которая паслась у реки. Сина осознала, как ценят ее великаны, когда те возложили на нее ответственность за отел. Она стала и коновалом в придачу.
Итак, первая половина ее желания исполнилась, хотя и самым неожиданным для нее образом: госпожа Сина стала простой целительницей в чаще Гаркинского леса. Она лечила травами тех несчастных созданий, которые приходили к ее порогу. Только Руф и его больная нога напоминали о том, что она способна на большее. Хотя тени под глазами гнома по-прежнему выдавали в нем того, кто видел собственную смерть, он с каждым днем набирался сил. Не будь рядом Руфа, Сина, возможно, забыла бы о могуществе Закона, воплощенном в ней.
Ведь она забыла об этом, когда увидела малютку эльфа. Она подумала только о том, что этот бедняга пришел к ней, доведенный до отчаяния, не ставший искать Целителя получше.
Он скользил словно тень возле скалы у омута, в который когда-то упала Сина. На мгновение ей показалось, что это ей мерещится. Только прищурив глаза и не шевелясь, она разглядела фигурку эльфа, замершего у скалы.
— Руф, — тихо сказала Сина. — Там кто-то есть.
Руф подошел, бесшумно ступая. Рука его сжала рукоять боевого бронзового топорика.
— Где?
Но Сина уже вскочила и побежала.
— Здравствуйте! — крикнула она на бегу. — Чем я могу вам помочь?
Руф захромал за ней, настороженно приглядываясь.
— Здравствуйте! — повторила Сина, поскольку эльф замер, будто дикий зверек, надеющийся остаться незамеченным. Теперь Сина хорошо видела его. Настоящий старик: от кудрей не осталось и следа, волосы свисали седыми клочьями. Старая, с чужого плеча куртка, залатанная лоскутами от одеял, — а ведь эльфы так любят наряды! Зеленые фетровые ботинки, сшитые явно на взрослого пикси, лопнули и протекали, их слишком длинные носы загибались кверху. Но что особенно привлекло внимание Сины, так это лицо эльфа — длинное, будто вытянувшееся за годы печали, и его глаза — большие и темные.
Слипфит исходил много лесных троп с тех пор, как поднял монету Ньяла. Он устал, проголодался, ему хотелось погреться у огня. Но эльфийская робость взяла свое: он быстро наклонил голову и прошептал:
— Не надо.
— Прошу прощения? — не поняла Сина.
Взволнованный тем, что разговаривает с женщиной, Слипфит отпрянул за большие камни, которыми был завален берег. Через несколько минут он снова появился, волоча за собой большие сани. Поклажа была тяжела, и Слипфит бросил веревку, издав вздох облегчения.
— Вы — Сина? — спросил он. Слипфит знал, что она Сина, потому что наблюдал за шатром и слышал, как Руф звал девушку по имени. Он не стал ждать ответа. — Ой, госпожа, где вы были, я искал вас ПОВСЮДУ!! — От холода, усталости и радости его эльфийский выговор стал густым, как хороший суп. — Мой друг говорит, что вы будете в роще. В КАКОЙ роще, я спрашиваю? Все это время я ищу, и ищу, и, наконец, нахожу, и это — РОЩА?!
Удивленный такой вспышкой ярости, Руф Наб осторожно приблизился, сжимая рукоять топора. Слипфит, не в силах устоять на месте от праведного гнева, не обратил на гнома никакого внимания.
— Нет, госпожа, вам никогда, НИКОГДА нельзя делать так! Вас не быть ни в какой роще, и мне пришлось ходить по всему этому лесу! Если бы не волк, мне бы никогда не найти! Я бы не сделал это для моего друга, кто ушел и вернется через несколько дней!
— Что? — прошептала Сина, напуганная его яростью, но не понимающая, о чем он говорит.
— Доброе утро, я Слипфит. — Эльф немного успокоился и вспомнил о вежливости. Стянув с головы свою фетровую шляпу, он указал на сани. — Смотрите, что у меня здесь. Она сумасшедшая, конченый человек, я нашел ее в шиповнике. Она вся в чертополохе. Я подумал, может, вы захотите ее взять, потому что она одна из вас. У нее странная шляпа, а?
На легких, искусно сделанных санях лежала девочка. От ее платья остались одни лохмотья, а тело было сплошь покрыто ссадинами, царапинами и укусами насекомых. Волосы сбились в плотный комок, из которого торчали сухие ветки, и все это производило впечатление смешной шляпы, так удивившей эльфа. Глаза девочки были полуоткрыты: они были ярко-синие, белки — желтые, с пятнышками, а взгляд — бесчувственный, остановившийся.
— Руф! — крикнула Сина, склонившись над жалкой фигуркой. — Принеси воды! Скорее!
Эльф с любопытством наблюдал, как Сина подняла девочку и перенесла на мягкие шкуры, расстеленные у входа в палатку. Руки Целительницы быстро нашли пульс, потом осторожно ощупали раны и царапины.
— Серьезных ран нет, — сообщила Сина Руфу, когда он приковылял с берега с ведром воды. — Она голодала, замерзла и давно ничего не пила.
— Она будет жить? — спросил Руф.
— Да, — ответила Сина и сама удивилась своей уверенности.
Несмотря на страшный внешний вид девочки, казалось, она не страдает ничем таким, чего нельзя было бы вылечить подходящими травами и соответствующим уходом. «Немного похлебки, — решила Сина, — потом вымыть ее и попробовать распутать волосы. Интересно, кто же эта девочка и как она оказалась так далеко от человеческого жилья?»
— Как же вы нашли ее в лесу? — спросила Сина эльфа, когда он с Руфом помог перенести девочку в палатку.
— Волк находить ее, — прозаично ответил Слип-фит. — Он показывает мне, как идти. Я был в лесу, чтобы принести послание от моего друга. Он хочет, чтобы я говорить леди Сине, куда он идет.
Руф покрутил пальцем у виска, и Сина кивнула. Эльф казался им сумасшедшим.
— И куда ваш друг волк идет? — спросил Руф дурашливым тоном, каким говорят с идиотом или с маленьким ребенком.
— Голубоглазый поедатель эльфов не друг!!! — взорвался Слипфит. — Он делает, что велит чародей, тот волк! Мой друг — он большой, сильный человек!
Руф отступил, ухватился за рукоять топорика:
— А кто ваш друг?
— Ньял из Кровелла.
— Ньял? — Сина чуть не выронила свой сундучок с травами. — Ты видел Ньяла?
— Да, я видел его. Он давать мне эту золотую монету, видите? — Слипфит показал монету, висевшую у него на шее на потертом шнурке.
— Где ты видел его? Когда?
Слипфит рассказал о своей встрече с Ньялом и с особым старанием передал его слова.
— «Вернусь через несколько дней», — повторила Сина. — Ох, Руф, что же с ним стряслось?
— Финн слышал, что он бился с вашим отцом.
— А я это видеть! — воскликнул Слипфит и рассказал им об ужасной схватке Ньяла с лордами. — Я не пришел быстро, как мог, госпожа, но я не знать, где вы. Трудно находить вас! Голубоглазый волк, он помогать мне, но я не люблю волки: они всегда готовые кушать отшельники. Он нашел эта бродяжка, — добавил Слипфит, кивая на девочку, — но не съедал ее и оставил ее мне. Я спрашиваю вас, что мне делай со бродячая человеческая девчонка?
— Ты поступил замечательно, Слипфит, — сказала Сина. — Найти кого-нибудь в этом лесу — просто чудо!
Слипфит так долго прожил один в лесу, что отвык говорить, да еще сильный акцент — Сина с трудом понимала, о чем он говорит. Но то, что эльф принес ей новости о Ньяле, Сина поняла и лучезарно улыбнулась ему.
Вытянутое лицо старого эльфа осветилось легкой улыбкой.
— Я был бы скорый еще, но я принести с собой девочка в лохмотьях.
От новостей у Сины поднялось настроение. Пока она ухаживала за девочкой, Слипфит снова и снова с большим удовольствием рассказывал ей о своем знакомстве с Ньялом. Его эльфийское воображение разыгралось, и он постепенно приукрашивал свой рассказ все новыми увлекательными подробностями.
Меллорит очнулась в жилище колдуньи. Тут было темно и дымно. Меллорит лежала, обнаженная, на шкурах диких зверей, а все ее тело словно горело в огне. Она закричала от боли и страха.
— Лежи спокойно! Мы не сделаем тебе ничего дурного, — резко проговорил чей-то голос. Меллорит почувствовала палящую боль над ухом и дернулась. — Держи ее, Руф.
Меллорит забилась, но чьи-то сильные руки прижали ее, не давая пошевелиться. Она очень испугалась. Кто-то крепко держал ее голову, и Меллорит снова почувствовала резкую боль, как будто какой-то исполин выдирал с корнем ее волосы. Она перестала бороться и стала мысленно молиться.
Наконец боль прекратилась, и ее отпустили. Меллорит боялась открыть глаза: лучше уж не видеть, что за судьба ее постигла. Кто-то влил ей в рот отвратительного вкуса питье, и Меллорит снова забилась, давясь и пытаясь выплюнуть жидкость, но сильные руки снова одолели ее.
Вскоре Меллорит оставили в покое. Она лежала на шкурах и рыдала. Потом ей стало казаться, будто она бежит по длинному туннелю. Вздрогнув, она поняла, что совсем раздета. А затем она услышала позади шаги слуги привратника. В конце туннеля стоял с мечом в руке Ньял и звал ее. Шаги слуги тяжело звенели сзади. Случилось странное — она не могла бежать. Яркий свет в конце туннеля погас. Снова стало темно и дымно. Но от близкого костра шло тепло, и Меллорит успокоилась, а когда повернулась к огню, рыжеволосый демон радостно закричал:
— Она проснулась!
Меллорит съежилась от страха. Колдунья появилась перед ней, подняла шкуры, чтобы посмотреть на нее, а потом прикоснулась к ее лбу.
— Жара нет, — сказала колдунья. — Как тебя зовут, девочка? Не смотри так, никто не собирается тебя обижать.
Но Меллорит спрятала лицо и молилась, чтобы они исчезли. Позже, когда колдунья снова попыталась прикоснуться к ней, Меллорит закричала и начала брыкаться, опрокинув миску с отвратительным варевом. Колдунья удивленно посмотрела на неё. Меллорит задрожала и отвернулась, она не хотела оказаться во власти взгляда колдуньи. Демон поставил рядом новую миску, но Меллорит даже не шевельнулась: она знает колдуньины хитрости и не позволит себя отравить. Позже, когда ее мучители не видели, Меллорит стащила немного еды из котелка, висевшего над костром.
Когда она немного окрепла, колдунья разрешила ей гулять. От платья ничего не осталось, а от балахона, который предложила ей колдунья, Меллорит отказалась наотрез. Она не хотела, чтобы эти злыдни видели ее голой, и в конце концов завернулась в шкуры, служившие ей постелью.
Меллорит не знала, где находится, и не представляла, как ей одолеть колдовство Сины и отыскать замок дяди. Но с каждым днем она набиралась сил. Уверенность в том, что Ньял спасет ее, не ослабевала ни на минуту. Она видела, как он спускается из своего горного жилища, как вытаскивает меч, как его огромный конь встает на дыбы. Мучительница колдунья падает на землю, что-то бормоча от страха; со страшными демонами покончено одним взмахом блестящего меча. Ньял поднимает Меллорит на спину коня и заключает в объятия.
Она готовилась к его приходу. Она прислушивалась, не раздастся ли далекий стук копыт. Надежда пылала в ее груди до того самого дня, когда Меллорит наклонилась над чистой, неподвижной водой заводи, чтобы напиться, и увидела свое отражение. Ужас сдавил ей горло.
Ее чистое, молочно-белое лицо, ее небесно-голубые глаза, ее золотые волосы — все исчезло! Кожа стала темной и грубой, щеки — впалыми, а глаза — темными и лихорадочными. Сквозь жалкие клоки пуха на голове просвечивала розовая кожица. Жуткий звук, похожий на стон смертельно раненного животного, сорвался с ее губ.
Меллорит отскочила от заводи и повалилась на песчаный берег, раздирая кожу на голове и колотя себя по лицу. Прибежала колдунья, обняла ее и держала, пока Меллорит не перестала кричать, а потом влила ей в рот что-то горькое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50