Алви притиснулась поближе к Ри. И не стала жаловаться, когда он зашагал еще быстрее. Ри подумал, что, может, стоило бы посадить ее на плечи и велеть держаться ногами за его бока. Тогда он взял бы обе ее сумки и побежал. Он уже повернулся к ней, чтобы предложить такой вариант, однако она опередила его:
— Нам нужно взять экипаж.
— Ты устала? — спросил Ри.
— Нисколько. — Она покачала головой. — Я могу бегать целыми днями. Но мы оставляем след, а он ищет нас. И на сей раз он по-настоящему зол.
— Кто он? — Ри нахмурился.
— Мой отец, — просто сказала она.
Глава 10

Горе не коснется нас здесь.
Алариста распростерла руки и, невесомая, кружила, ощущая тепло и свет, обтекающие ее, пронизывающие ее насквозь. Она танцевала, затерявшись в глубинах красоты и блаженства, и Хасмаль был рядом с ней. Она понимала, что оказалась за пределами смерти; их счастье не знало отныне горя и разлук… она соединилась с Хасмалем в мире, недоступном Драконам, в краю, куда зло не могло войти.
Она не знала имен тех, чьи силуэты кружили здесь повсюду, сияя в не знающем тени свете, но имена у них наверняка были. Создания эти являлись частью этого вечного мира, его стражами и хранителями, оберегающими блаженный край от тварей, что обитают в холодной тьме и охотятся в Вуали. Сотканные из света, они были приветствующими и приветствуемыми.
Горе не коснется нас здесь.
Она знала, что Хасмаль погиб, знала, что и сама она умирает. С кристальной ясностью Алариста помнила о своей жертве. Она до сих пор ощущала всем своим умирающим телом непривычную тяжесть возраста, острые боли и затрудненность дыхания. Тонкая ниточка все еще связывала ее с этой тянущей назад полубесчувственной плотью, донося отголоски поднявшейся вокруг суеты, отзвуки бурной деятельности, направленной на сохранение ее жизни. Она знала одно: телесные боли скоро закончатся, а этот танец с Хасмалем продлится целую вечность и оба они, две воссоединившихся родственных души, отправятся из места приветствия дальше — открывать бесконечные тайны этого вечного мира.
Такова была ее судьба.
Они встретились и слились в объятиях.
Один из безымянных стражей Царства Света двинулся в сторону Аларисты. Он прошел сквозь нее. Она ощутила легкое давление, почувствовала, как вокруг уплотнилось пространство, она наполнилась уверенностью и спокойствием предвидения.
Подожди , сказал ей Хранитель.
Алариста подплыла ближе к Хасмалю, слилась с ним, погружаясь в него частью себя. Она хотела, чтобы Хранитель замолчал, попыталась вынудить его отступить к воротам, через которые проникла сюда сама.
Наконец-то мы вместе , сказала она. Мы созданы для того, чтобы всегда быть вместе. Горе здесь не властно над нами. Горе здесь не властно над вами, согласился Хранитель. Но мир, который вы оставили, ожидает завершения вашего дела. Ты еще нужна там.
Хасмаль отстранился от нее, их танец прекратился.
Время, отведенное для твоего возвращения, уходит. Ты возвратишься или направишься дальше?
Алариста почувствовала, что вопрос этот отягощен знанием, которое она таила от себя всю жизнь. Она выбрала свою жизнь, выбрала путь, направила свою тропу так, чтобы она слилась с тропою ее духовного близнеца, ее возлюбленного Хасмаля. Однако тропа эта пересекалась и с другими намеченными ею путями, которых она еще не прошла до конца. Она ушла слишком рано, и если сейчас она не вернется в мир, дело ее навсегда останется незавершенным. Никто другой не пройдет ее стезей. Никто не закончит за нее выбранное ею для себя дело.
Натяжение хрупкой нити, соединявшей ее с телом, ослабло.
Она оглянулась на медлительный и тяжелый мир плоти: целительница склонилась над нею, торопливо произнося отчаянные заклинания. Тело Аларисты было еще живо: неровное дыхание вырывалось из открытого рта, глаза бессмысленно смотрели в пространство. Неужели ей предстоит вновь облечься в эту тяжесть? Неужели ей придется вернуться в мир — к боли и усталости?
Но как оставить Хасмаля?
Однако земное дело ее не закончено, и никто, кроме нее самой, не в состоянии завершить его.
Алариста протянула Хасмалю руку ладонью вверх. Он вложил в нее свои пальцы, и она ощутила, как он жаждет любви, жаждет, чтобы они соединились навечно. Он нуждался в ней не меньше, чем она в нем. Прожив друг без друга не одну прошлую жизнь, они наконец встретились. И если она сейчас вернется в свою плоть, то, возможно, ей придется вновь пройти через множество перерождений, прежде чем им удастся снова обрести друг друга. Но может быть и такое, что они разлучатся навеки, если Хасмаль или она сама собьются с пути. Души нередко попадают в зубы темных охотников Вуали, души тоже умирают. А этот чудесный момент мог растянуться на целую вечность, но мог и, оборвавшись сейчас, никогда больше не вернуться к ней.
Но никто другой не сможет сделать то, что должна выполнить она, оставаясь Аларистой. То, ради чего пришла она в эту жизнь.
Существует ли какой-нибудь способ, позволяющий Хасмалю вернуться вместе со мной? — спросила она у Хранителя.
Ты знаешь, что существует.
Она действительно это знала. Однако, представив себе тот путь, которым ему пришлось бы пройти для этого, она поежилась. Хасмаль так легко мог затеряться на этой дороге.
Милый мой, я не могу сейчас остаться здесь , сказала она.
Я знаю.
Хасмаль ласково прикоснулся к ней мыслью, и Алариста вдруг поняла, что горе властно над нею даже в этой обители света и счастья.
Будь осторожен. И жди меня.
Вечно, сколько бы ни пришлось ждать.
Алариста торопливо оторвалась от Хасмаля, скользнув вдоль нити, связывающей ее с плотью и жизнью. Времени на возвращение у нее почти не осталось: связь эта уже начинала распадаться, когда она вновь вошла в собственное тело… вернувшись во тьму, холод, к притупившимся чувствам и неизбывной боли. Легкие ожгло словно огнем, Алариста резко и неровно вдохнула и выпустила воздух из груди. Вдохнула еще раз.
Она с трудом вернулась в свою плоть — словно бабочка, вновь втиснувшаяся в недавно оставленный ею кокон. Впечатление красоты покинутого ею только что края, а с ним и воспоминания, которые она принесла с собой, в одно мгновение рассеялись, рассыпались, точно лучи света, затерявшиеся в серых клубах дыма.
Она знала, что должна совершить что-то очень важное. Знала, что Хасмаль умер. И помнила, что могла бы остаться с ним, но возвратилась.
Очнулась она в слезах.
Кейт нервно сглотнула и облизала губы. Пальцы ее прикасались к знакам, вырезанным на драгоценных камнях, и смысл их теперь был для нее очевиден. Память обо всех их комбинациях имела тысячелетний возраст и была доступна для Кейт. В первую очередь она нажала на каффел, посвящение. Рубин с этим знаком мягко щелкнул и погрузился в металл зеркала. Внутри его затеплился огонек. Зеркало дрогнуло, и с негромким шелестом от основания его вверх потекла струйка тумана, наполняя кладезь душ — углубление в центре цветка.
Пока все в порядке , заверил ее Дугхалл. Я с тобой.
Я знаю, дядя. Но…
Голос ее дрогнул.
Согласен, это ужасно.
Не то слово , призналась она.
Пальцы ее легли ньбенате, вырезанный в кровавике, и штирс, начертанный на светло-зеленом жадеите Кейт нажала на первый знак, затем на второй. И вновь оба камня с негромкими щелчками опустились внутрь, и в них засветились крошечные огоньки. Внезапно запахло жимолостью, и золотой свет пронзил столб тумана, закручиваясь вверх по спирали.
Во рту ее пересохло, ладони зудели. Она переступила с одной ноги на другую, потом обратно. Присутствие Дугхалла в ее душе утешало Кейт, однако это не могло изгнать из ее сердца ужас, рожденный чарами Драконов, оживавшими под руками девушки. Ей казалось, что она будит ото сна чудовище, способное сожрать ее сразу, как только придет в себя, не задумываясь о том, что оно делает.
Кейт не понимала, как могла она прежде верить тому, что в Зеркале Душ таится хоть что-нибудь доброе. Чары его мерзким языком лизнули кожу Кейт, и она содрогнулась. Она так хотела чуда, так мечтала о том, чтобы ее родные восстали из мертвых. Ей настолько отчаянно хотелось поверить в то, что этот предмет может подарить ей такое чудо, что она сделалась слепа. Ей вдруг подумалось: не потому ли зло побеждает столь часто… не потому ли это происходит, что оно умеет казаться необходимым, не потому ли, что нередко предлагает отчаявшемуся человеку последнюю надежду — словно леденец на палочке?
Дыхание ее участилось, она закрыла глаза. Воспоминания незнакомцев яркими картинками начали прыгать под ее сомкнутыми веками, и Кейт старалась понять их смысл. Разум Криспина нарисовал перед нею лица десятков тысяч людей, собравшихся на площади перед парниссерией на противоположной стороне города в тот день, когда он включил Зеркало. Кейт увидела, как каналы магической энергии мгновенно соединили Зеркало с башнями, построенными Древними по всему городу, увидела, как из Зеркала хлынул ослепительный в своей всесильности свет, разорвавший небеса своей вспышкой. Воспоминания Дафриля позволили ей понять смысл этой картины. Кейт поняла, что Зеркало подпитывало свою мощь жизненными силами собравшейся на площади толпы, а затем обрушило накопленную им энергию на заранее выбранных Драконами людей, чтобы изгнать их души из тел, освободив таким образом плоть для черных магов. С того дня Зеркало лишь удерживало, словно плотина, этот чудовищный поток энергии.
Кейт была уже готова поднять затворы, и хотя ум Дафриля подсказывал ей, что случится вслед за этим, она колебалась, ибо та же память Дракона говорила ей, что до сих пор Зеркалом пользовались лишь однажды и что ни знания Дафриля, ни кто-либо из его сподвижников не могут гарантировать ей, что в их теории не вкралась какая-нибудь ошибка.
Кейт открыла глаза.
— По-моему, тебе лучше выйти из комнаты, — обратилась она к Яну.
Он шевельнулся за ее спиной:
— Я не собираюсь оставлять тебя наедине с этой штуковиной.
Страх его Кейт ощущала столь же отчетливо, как и свой собственный. Ян был небезразличен ей, он ее друг, которого она по известным причинам не может полюбить.
— Я не хочу, чтобы ты погиб, если у меня ничего не получится, — ответила она.
— Здесь не о чем даже говорить.
— Пожалуйста… Я смогу сконцентрировать все внимание на том, что мне нужно сделать, лишь если буду знать, что ты в безопасности.
— Кейт, — сказал Ян, встав перед ней и нахмурив брови, — я вполне понимаю, тебя, но не могу оставить одну. Не могу. Ты не знаешь, как все сложится, вдруг я понадоблюсь тебе? Поэтому мне придется остаться.
Она не могла бы сказать себе, что Ян ошибается. В главном он был прав: она ни в чем не может быть уверена. И Кейт, кивнув, ответила:
— Спасибо тебе, Ян.
Плотно сжав губы, он возвратился на свое место у стены за ее спиной; Ян ничего не сказал ей, однако мысли его прочитать было несложно.
Кейт опустила ладони на Зеркало… три следующих нажатия вновь свяжут этот предмет с душами Драконов.
Эти три камня располагались рядом, помеченные знаками петиозе, нерил и иншуз. Призови, собери и удержи. Кейт нажала поочередно золотой кошачий глаз, блестящий гиацинт и бледный аквамарин. А потом затаила дыхание.
Вновь прозвучали негромкие щелчки, вновь засветились нажатые самоцветы. Исходивший от Зеркала тихий шорох сделался громче и звонче, в комнату проникло легкое дуновение ветра. Свет, изливавшийся от Кладези Душ, стал ярче и начал приобретать зеленоватый оттенок. Теперь Кейт казалось, что она может различить отдельные слова в негромком и ровном шепоте. По коже ее бегали мурашки, капля холодного пота скатилась по спине, заставив ее поежиться. В комнате одновременно было и жарко словно в печи, и холодно как в склепе.
Рядом слышалось частое дыхание Яна. Кейт ощущала, как кровь волнуется в ее жилах, словно пытаясь отыскать путь наружу. Сияющее облако энергии, кружившее в центре Зеркала Душ, казалось голодным, страшным и выжидающим чего-то существом.
И теперь ей предстояло принять в себя поток этой энергии. Ее тело послужит громоотводом, который направит в землю это кружащее зеленое пламя.
Кейт отыскала знак пелдон — «извлекай» — и задержала над ним указательный палец. Потом перевела взгляд на галоин — «обрати» — и положила на него палец другой руки. Нажав на них одновременно, она притянет души Драконов к Зеркалу и вновь заточит их в Кладези. Возвращаясь, они принесут с собой всю энергию, украденную ими из жизней иберанцев. Эта энергия, если верна теория Дафриля, изольется из Зеркала Душ на ближайшее живое существо, а от него потечет к тем, у кого ее похитили. Процесс будет бурным, быть может, она не выдержит этого и погибнет. Никто и никогда еще не делал ничего подобного. Даже память Дафриля не могла помочь ей, не могла ободрить ее.
Я с тобой, что бы ни случилось , заверил ее Дугхалл.
Кейт мысленно ответила, что любит его, и в тот же миг нажала на оба знака.
Зеленый свет моментально превратился в ослепительно синий гипнотизирующий взгляд. Ветерок, гулявший по комнате, теперь стал вихрем и обрушил на нее всю свою мощь, толкая ее к вращающейся колонне света, взметнувшейся от пола до потолка. Шепот внутри ее черепа превратился в вопль. Кейт почувствовала, как заходил под ее ногами пол, как дрогнули стены, увидела призрачные силуэты, выходящие из них. Комната наполнилась туманом, сырым, влажным и плотным словно вата. Туман облаком кружил над Зеркалом Душ, поглощался его светом, а запах жимолости превратился в удушающие густые миазмы, отдающие сладковатой гнилью… Запахом этим, как она знала, неизменно сопровождалось всякое чародейство Драконов. Густая пелена, заволокшая комнату, позволяла ей видеть один лишь синий столб света, словно меч, поднимавшийся к потолку. Извне до слуха ее доносились треск и грохот, звуки эти приближались издалека со скоростью урагана.
Стены дрожали, пол ходил ходуном, и под беззвучный, но ощущаемый аккомпанемент десяти тысяч мучительных воплей синий поток хлынул в Зеркало, и тут же мощная струя вырвалась из него обратно, ударив Кейт в грудь, точно крепким мужским кулаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53