Вскоре над городом поднялись клубы чёрного дыма, и огры пристали к берегу, чтобы подобрать беженцев, бредущих через солёные болота. Среди новых пленников оказалась и мэр города — с пустыми глазами и бледным от шока лицом.Весь остальной путь Вороний Хлыст уже не должен был расхаживать по палубе или цепляться в свежую погоду за крюйсы; он наслаждался комфортом каюты на шканцах, лёжа в гамаке. Каюта была уставлена книгами из разграбленных библиотек, иллюминаторы были из призматического стекла. Огры подарили Вороньему Хлысту амулетную перевязь, отобранную у Бульдога, и отклонились от пути, зайдя в ближайший порт, чтобы запастись для него деликатесами и напитками — жареные мясистые цветы, абелоновый суп, салат из осьминога и синее пиво. Они также с удовольствием вернули ему два рулона грезоткани, поскольку больше не надо было менять их на вино.Когда наконец показались Рифовые Острова Нхэта, Вороний Хлыст уже отлично отдохнул и отъелся. С посохом в руке и в амулетной перевязи, перекроенной под его тощее тело, он стоял на носу с Грином и Гнолом, когда баржа проплывала мимо Ткани Небес, самых древних руин Ирта.Сфинксовые колонны стояли, увязнув в источающих миазмы болотах, змеевидные винтовые лестницы никуда не вели, и лианы с ползучими растениями удушали купола портиков и черепичные мансарды. Поднятые над слоистыми туманами порфировые башни с мшистыми пятнами и позолоченными шпилями отбрасывали полосы света на бурьян и согнувшиеся под бурями деревья со сломанными кронами.Баржа встала у причала, грубо сколоченного из неотёсанных брёвен, приткнувшегося среди гигантских медузовых деревьев у непроходимых болот. С одной его стороны, за простором воды с вонючими нефтяными радугами, нависли сломанные коралловые колонны и разбитые стены древних развалин. В другую сторону, за стенами бурной болотной растительности, сотканной из причудливых паразитических лиан, петель и щупальцев, за могильной глубиной поваленных деревьев и чудовищных корней, среди которых блестела гнилая вода, капая в клубящихся туманах, нависло место страха.Безумные нагромождения лесов вздымались над тёмными галереями мрачных болот, составленные из мостков, рамп и лестниц, перекошенных под немыслимыми углами, и в этой конструкции кишели бесчисленные змеедемоны, ползая и паря, затмевая небо своей массой. Они что-то строили, прилаживая алебастровые листы в виде огромной пирамиды. Вокруг и позади, вдоль мощёных дорог, ведущих к причалам, куда приставали баржи со строительными материалами, с безлистных деревьев свисали трупы. Стервятники обглодали их до костей, но ещё можно было по перевязям с амулетами и шёлковому шитью узнать пэров.Огры погнали пленников прочь от этого ужаса в мрачную просеку среди болота, окружавшего трудовой лагерь — примитивную тюрьму, огороженную высоким частоколом призрачно-белых кольев, увитых поверху путаницей жгучих ядовитых колючек. Вороний Хлыст не стал околачиваться на причале, чтобы поглазеть на Бульдога. Он немедленно направился по изъеденному настилу туда, где змеедемоны воздвигали свою странную конструкцию.Сердце у него бешено колотилось, и ему пришлось огромными дозами черпать Чарм из посоха и амулетов, чтобы дать себе силы идти. Но Вороний Хлыст знал, что предназначение ждёт его там, в том месте, которое огры назвали Дворец Мерзостей.За поворотом деревянной дороги, которая вела его среди высоких стен сочащегося компоста и странного вида растений, место страха открылось его взгляду полностью. Змеедемоны кишели на сумасшедшей высоте наклонной конструкции так плотно, что свет пробивался через неё пыльными блестящими стволами, пересекающимися под углом. На нижних этажах десятки людей висели в колючих клетках, и кровь из их ран плавала вокруг красными спиралями. Стоны и крики терзаемых отдавались далёким эхом на фоне жуткого безмолвия змеедемонов.На уровне земли, отделённая от конструкции высокими терновыми стенами, раскинулась роскошь. Хрустальные шары, расставленные через правильные интервалы, излучали какой-то вид Чарма, испуская струйки прохладного ветра и лёгкий аромат. Ничто не заграждало путь, и Вороний Хлыст с опаской вошёл туда.За алебастровым порталом над августовским садом с ухоженной изгородью, подрезанными цветущими деревьями и шпалерами кустов открылись стены зелёного и синего стекла. В центре этой безмятежности, в окружении великолепных кристаллов хризопразов, халцедона и агата, выкованных в катаклизме и отполированных временем и ветром, стоял серый шест, а на нём висела сморщенная коричневая кожа, содранная с человеческого тела. Ясно можно было различить конечности и пальцы, и посеревшее лицо, покрытое плесенью, глядящее пустыми глазницами, с щёлками ноздрей, с разинутым ртом, лишённым зубов и неба, но в этом рту был язык синего пламени.Этот язык зашевелился и прошипел:— Ближе, Вороний Хлыс-ст.Несмотря на успокоительное действие Чарма, бывший управляющий вздрогнул:— Кто ты?— Я — колдун Ралли-Фадж.— Я пришёл с прошением к Властелину Тьмы, — промямлил Вороний Хлыст этому страшному существу. — В моём владении имеются два рулона грезоткани, которые я осмелюсь смиренно поднести великому Худр'Вра.Из тряпки-мумии послышался шипящий смех.— Глупец! Влас-стелин Тьмы владеет вс-сём Иртом!— Несомненно! Несомненно! — Вороний Хлыст низко склонил голову. — Я пришёл почтить его и предложить мою службу.— Я знаю, зачем ты приш-шёл. — Синее пламя колыхнулось внутри шкуры. — Я знаю, кто ты. Я ждал тебя, Вороний Хлыс-ст. Ты пришёл с-служить мне.Вороний Хлыст поднял озадаченные глаза.— Но Властелин Тьмы…— Ни с-слова! — Голубой язык вспыхнул с ацетиленовой яркостью.Вороний Хлыст отшатнулся, чёрные волосы-перья встали дыбом от страха.Ралли-Фадж висел мёртвой тряпкой и всё же говорил.— Влас-стелин Тьмы облетает с-свой мир. Он ос-ставил меня здес-сь, чтобы пытать врагов его как можно более муч-чительно. А я пос-слал за тобой, ч-чтобы ты помогал мне. Нет, я не знал, какую форму ты примеш-шь, мой лакей. Но я позвал с-срочно, Вороний Хлыс-ст, с-срочно! Ибо у нас-с здес-сь очень много работы. 8. УХОДИТ ВО ТЬМУ СЕМЯ Джиоти и Поч пробирались в островках дневного света в роще, где кивали ветви, усыпанные цветами. Маркграфиня несла на спине ружьё, которое дал ей герцог, а у брата с каждого плеча свисала булькающая фляга. Оба они надели капюшоны своих нагрудников, чтобы закрыться от прямых лучей дня.Хотя Джиоти дала брату разрешение покинуть её и сдаться Властелину Тьмы, он остался с нею — один он быть боялся. Кроме его сестры, все, кого он знал, упали в источник ночи. Терять ещё и сестру он не хотел. Он не хотел идти путём одиночества.После Кафа поиск воды и пищи был нетруден, а нагрудники с амулетами защищали от стихий. Превосходные жезлы силы на воротниках нагрудников впитывали Чарм прямо от Извечной Звезды и заряжали амулеты на много дней. Это значит, что можно было продолжать поиск чародея Кавала — пока удавалось избегать злобных змеедемонов.Брат и сестра всё время следили за небом, высматривая этих чудовищ в той стороне, куда они шли, а шли они к Террасам Кери. Оттуда они направятся в Горы Мальпаис, неровные пики которых висели неясной синевой над далёкими горизонтами.— А что, если его там нет? — спросил Поч, ещё раз всматриваясь в Глаз Чарма на эполете нагрудника.— Мудрецы будут знать, куда он ушёл.Поч не увидел Глазом Чарма ничего угрожающего; только змеиные гарпии кружились в лучах Извечной Звезды, сверкая оперением крыльев и хвостов.— А если его там и не было?— Он уходил на Календарь Очей, — терпеливо ответила Джиоти. — Это единственное место на Ирте, где тело может вернуться в свет, в Начало. Туда он и ушёл.Брат поднял лицо в капюшоне к зениту, затенив глаза рукой, и попытался оценить расстояние до Террас Кери. Где-то ночью они начнут это трудное восхождение.— А далеко ещё до Календаря Очей?— Очень далеко. Это на краю времени. С вершины оттуда видно через века. Но надо иметь много Чарма в теле, чтобы туда только дойти. Там нет воздуха и страшно холодно.— Ладно, а как мы туда попадём?— Мы не пойдём на вершину. — Джиоти прищурилась на яркую пыльцу, кружащуюся в лучезарных столбах света. — Мы дойдём только до верхних склонов, до святилища. Туда наши амулеты нам позволят дойти. А если его там нет, там может что-то от него остаться, что пригодится для нашего искателя.— Но если он уже поднялся на Календарь Очей? Если он уже вернулся в Начало?— Тогда будем искать другого чародея, чтобы нам помог.— Нет другого чародея, который знал бы архивы Арвар Одола.Они вышли из цветущей рощи на луг, где пели птицы и летали бабочки.— Архивы знаем мы.— Я не знаю, — возразил Поч. — И ты тоже там не бывала.— Это в памяти крови. Достаточно сильный чармист сможет вызвать у нас эту память.— И что тогда? — не отступал брат. — Что, если мы её вызовем и узнаем, что нет магии, способной остановить змеедемонов?— Слушай, братик, — устало улыбнулась Джиоти, — ты задаёшь вопросы, на которые могут ответить только время и дела.— Я боюсь, Джио. — Он снова приник к Глазу Чарма. Рубиновые змеи уползали по высокой траве, и он смотрел, как они спешат прочь, подобные ручьям красной энергии. — Даже со всеми нашими амулетами я боюсь. И все думаю о маме и папе, о том, что они погибли. И весь наш Дом. Никого нет. У меня такое чувство, что мы тоже должны погибнуть. Я слышу, как наш Дом зовёт нас присоединиться к умершим.— Это говорит твой страх, — наставительно сказала Джиоти. — А теперь дай говорить храбрости.— Моя храбрость говорит, что мы должны мужественно принять поражение нашего Дома. Нам должно хватить мужества прийти к Властелину Тьмы и покориться ему. Если он нас убьёт, наша смерть будет завершением.Джиоти поглядела в его глаза, скрытые тенью капюшона.— Я никогда не покорюсь злу.— А чем он большее зло, чем любой завоеватель в нашей истории? — Поч поднял встревоженное лицо навстречу пристальному взгляду сестры. — Наши предки покорялись другим завоевателям. Так только и выжил наш Дом из всех древних родов. Дедушка Фаз вырос в Доме, который покорился Одноглазому Герцогу Укса. Разве его отец и мать были трусами?Джиоти пожала плечами:— Вот почему дед и воспользовался Чармом, чтобы вызвать память крови о временах до Чарма. С теми врагами Чармом сражаться было невозможно — они были слишком сильны. Он вернулся к старым путям и узнал, как сражаться без Чарма, только собственным телом.— Так уступим, как уступил его отец!— Нет! — отрезала Джиоти. — Это другое. Совсем другое.— А в чём разница?— Одноглазый Герцог сражался за объединение семи доминионов, — объяснила она с лёгким оттенком нетерпения. — Он уничтожал лишь тех, кто сопротивлялся. Этот так называемый Властелин Тьмы уничтожил Арвар Одол без всякого повода. Он не дал нам выбора, уступить или сопротивляться. Это есть зло.— У меня не хватает духу биться со злом.— У кого хватает? — Она взяла одну из фляг на поясе брата и отпила. — Только у зла хватает духу биться со злом. Хватит и того, чтобы добро было сильным и не покорялось злу. Придёт время — и зло пожрёт само себя.— Не понимаю.Джиоти хлебнула ещё немного холодной, подслащённой Чармом воды.— Как ты думаешь, зачем дедушка Фаз изучал древние способы битвы? Он ведь не надеялся сражаться с Чармом голыми руками. В наши времена эти боевые искусства бесполезны. Какой шанс даст это умение против чармострельного оружия? А он всё равно посвятил свою жизнь овладению древней борьбой. Зачем?— Отец говорил, что дед был чудаком, который спрятался от мира внутрь себя. — Поч взял флягу, протянутую сестрой, и тоже отпил.— Отец был сыном деда, и его огорчало, что его отец не такой, как все. Дед не прятался в себе, он там обитал. В своём сердце. Место, где живут ангелы и демоны — так он это называл. Искусством битвы голыми руками он овладел не для того, чтобы победить других, но чтобы завоевать самого себя.— Для того ты и училась у него — чтобы завоевать себя?— Сначала — нет. Я просто думала, что дедушка — человек странный, и хотела понять, почему он столько времени проводит, кувыркаясь и вертясь, как придворный шут. Он предложил мне попробовать, и я сочла это неплохим развлечением. И долгое время считала только развлечением. Спортом. Мне нравилось, и у меня получалось.— Ты на это тратила много времени, Джио. — Голос брата стал нежнее при этом воспоминании. — Мама с папой за тебя волновались. Мама думала, что дед наложил на тебя чары. Но отец говорил, что дедушка — бесчармовый. Он тревожился, что ты тратишь своё время на дурацкий спорт, и боялся, что люди подумают, будто ты такая же сумасшедшая, как дед. Он тебя готовил на своё место, в маркграфини, а не в придворные паяцы.— Я свои уроки выполняла. — Джиоти явно была задета.— Но ты много времени проводила за дурацкими дедовыми упражнениями.— Мне сейчас его больше всех не хватает.— А мне — мамы с папой.Маркграфиня устремила взгляд вдаль, к сине-стальным горизонтам за тёмно-красными Террасами Кери.— Мы отомстим за них за всех.Весь день они шли по равнинным лугам, и в столбы раннего вечернего горячего света вошли, опустив головы, скрывая капюшонами лица. В ночь за ними вошла и стая мускулистых волков, сверкая в сумерках жёлтыми глазами, как углями. Тонкая аура Чарма вокруг путешественников удерживала крупных зверей на расстоянии, и, когда настала ночь, стая унеслась прочь, нюхая длинными носами землю и размахивая хвостами, как флагами.Рассвет застал путников на горной пустоши, утыканной голыми гранитными валунами и моренами, оставленными исчезнувшими ледниками. Ниже лежали пройденные равнины, утро пылало румяным светом на снежных пиках, и гарпиевые змеи кружились в синей глубине.— Джио! — крикнул Поч, поворачивая голову сначала к одному Глазу Чарма, потом к другому и убеждаясь, что его страх оправдан. — Они летят!Джиоти, глубоко вдыхавшая горный воздух и любовавшаяся сиянием снежных хребтов, заглянула в Глаз Чарма и увидела двух змеедемонов, вынырнувших из тёмной пустоты и летящих вдоль пути, который они с Почём прошли ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59