Локомотив приближался все ближе и ближе к куполам комплекса. Наконец он подъехал к длинному цилиндрическому зданию, похожему на авиационный ангар. Широкие двустворчатые стальные двери не спеша раздвинулись в обе стороны, пропуская состав, и плотно закрылись, когда последние платформы исчезли в сооружении.
Начальник таможни спутника Асидент Пауль Хаггес был полным пожилым мужчиной, одетым в форменную рубашку с эмблемами таможенного управления в петлицах и широкие брюки с тонким ремнем, из-под которого выпирал необъятный живот. На одутловатом лице Хаггеса, казалось, застыло никогда не покидавшее его выражение скуки и пессимизма.
За тридцать лет работы в таможенном управлении асидентского терминала ему осточертел безжизненный каменистый ландшафт спутника, одинаковые, похожие друг на друга обшарпанные дребезжащие составы, один за другим тянувшиеся все годы перед его окнами и исчезающие в главных воротах горно-обогатительного комплекса.
Хаггесу хотелось только одного — дотянуть оставшиеся полгода его службы до пенсии, когда он уйдет в отставку, получить расчет у компании «Труккед инкорпорейшен» и улететь с Асидента первым же звездолетом туда, где яркое солнышко нежно ласкает своим теплом зеленую траву и листья деревьев. Где лазурные морские волны тихо плещутся у самых твоих ног, а на золотом песке загорают полуобнаженные красавицы. Денег ему, Паулю Хаггесу, хватит на то, чтобы прожить остаток своей жизни так, как он считает нужным. Благо за тридцать лет он скопил их достаточно. Таможенники зарабатывают везде хорошо. Здесь же, на Асиденте, к обычной заработной плате шли еще и надбавки за «психологическую вредность» при работе в безвоздушном пространстве. Ведь далеко не каждый может выдержать несколько десятков лет в закупоренной консервной банке на синтетической пище и регенерированной воде для кофе и не сойти при этом с катушек.
А работа у начальника таможни была, что говорится, не пыльная. Проследить, чтобы в звездолетах, привозящих продукты и товары на спутник, не было запрещенных грузов и чтобы то количество руды, которое покидало спутник в трюмах грузовых транспортов, соответствовало цифрам, стоящим в бортовых документах.
Первым делом, когда он навсегда уберется отсюда, посетит какой-нибудь бордель, а потом осядет в курортной зоне Плобитауна. Купит небольшой дом у моря. Будет купаться в океане, загорать, обнимать женщин за самые их лакомые места и наслаждаться жизнью. Когда-то давно у него была жена. Но однажды она решила сменить обстановку этой угрюмой планеты и уехала на пару недель отдохнуть и развеяться. С того момента она отдыхает уже десять лет…
По радиоприемнику, висевшему на стене, транслировалось интервью с кандидатом от партии прагматиков на пост мэра Плобитауна. Пауль слушал радио вполуха. Его давно не интересовали все эти игры. Хаггес знал, что от того, кандидат какой партии победит на выборах, во вселенной ничего не изменится. И жизнь будет так же течь своим чередом по своим, неподвластным никаким политическим партиям, законам мироздания, как тянутся перед его окном бесконечные составы с рудой.
«… После встречи с избирателями кандидат на пост мэра любезно согласился побеседовать с нашим корреспондентом, — бодро вещал политический радиообозреватель. — Герб отметил, что он удовлетворен тем, как идет предвыборная гонка, и выразил уверенность, что у избирателей хватит здравого смысла отдать свои голоса за него».
Закончилась передача рекламной песней. Пауль Хаггес запомнил только припев:
«Этот славный парень Герб Кримсон, о-о!
Этот славный парень Герб Кримсон, о-о!»
Начальник таможни подошел к своему столу, взял с полки пухлую папку с подшивкой таможенных деклараций и сел в свое старое, скрипучее кресло на колесиках.
Раскрыв папку, он стал не спеша перелистывать бумаги, изучая документы. Время от времени он делал пометки красным карандашом на полях своего блокнота, который лежал на столе рядом с монитором персонального компьютера.
Эти бумаги Пауль Хаггес ненавидел так же, как и эту проклятую планету.
Внезапно у него возникло желание закрыть папку и запустить ее в окрашенную светло-бежевой краской стену прямо перед ним, а потом взять бейсбольную биту и разгромить всю обстановку помещения; превратить в обломки этот стол, за которым он провел тридцать лет своей жизни, эти стулья и кресла на колесиках. Он представил себе, как достанет из железного несгораемого сейфа, стоящего слева от Хаггеса, свой личный флэштер и всадит, пулю за пулей, пока не кончится обойма, весь его заряд в светящийся монитор стоящего перед ним компьютера.
«Нет, Пауль, дружище, успокойся, — сказал он себе, — нельзя потакать слепым эмоциям и давать волю нервам». Он всегда гордился своим хладнокровием и выдержкой, благодаря которой он и провел тридцать лет в этой дыре и дослужился до начальника таможни. Осталось потерпеть совсем немного времени. Какие-то полгода. И он станет свободным и обеспеченным человеком. Через полгода он возьмет расчет и пошлет все ко всем чертям. Сядет на звездолет и смоется отсюда. А сейчас нужно спуститься вниз и выпить рюмочку «Черного Саймона».
Приняв это решение, Пауль встал из-за стола, выключил радио и вышел из комнаты. Дверь в помещение он запирать не стал. Кому нужны эти чертовы бумаги?
Бар, куда направился начальник таможни, располагался на минус третьем этаже, глубоко ниже уровня поверхности планеты. Пауль Хаггес направился прямо к лифту, насвистывая мотив прилипчивой мелодии шлягера, который только что передавали по радио, повторяя вполголоса слова припева:
«Этот славный парень Герб Кримсон. О-о!
Этот славный парень Герб Кримсон. О-о!»
«Фу ты, черт, — выругался он сквозь зубы, — теперь эта дурацкая мелодия от меня и до вечера не отвяжется!»
Пауль шел по широкому коридору, закругляющемуся плавным радиусом. По обе стороны от Хаггеса располагались ряды герметично запирающихся дверей различных служб. На Асиденте даже двери внутренних помещений были снабжены герметичными запорами на тот случай, чтобы при утечке атмосферы персонал, работающий в комнате, не погиб и мог автономно продержаться, пока специалисты технических служб не устранят причину аварии.
Пластиковое покрытие пола заглушало шаги, а акустическая изоляционная обивка стен скрадывала все звуки. Было слышно лишь слабое жужжание ламп дневного света, укрепленных под потолком, да монотонный гул установок регенерации воздуха.
Создавалось впечатление, что, кроме Хаггеса, здесь больше никого нет. Но Пауль знал, что это не так. За рядом плотно прикрытых дверей шла оживленная работа. Десятки клерков подсчитывали количество добываемой и перерабатываемой руды. Отдел поставок заносил в свои компьютеры данные об отправке алюминия на другие планеты, а бухгалтерский отдел, занимающий целый этаж, подводил балансы все возрастающих доходов сенатора Марка Труккеда.
Спустившись в лифте на самый нижний уровень здания, Пауль очутился в баре.
В просторном овальном зале, стены которого были облицованы листами блестящего алюминия, почти не было посетителей. Несколько человек в промасленных комбинезонах с эмблемами технического персонала базы сидели за столиком у стены, пили пиво и негромко переговаривались между собой.
Хаггес сразу же направился к стойке из отполированного до блеска темного дерева, за которой уже расположился начальник местного филиала полиции капитан Хитредвил со своим помощником — инспектором Дином Креггером.
— Как дела по поимке контрабандистов? — Хитредвил приподнял свой стакан, в котором плескалось виски «Черный Саймон», приветствуя Пауля.
Это была шутка. Подобной фразой капитан Хитредвил всегда здоровался с начальником таможни при встрече. А так как отделение полиции располагалось на одном этаже с таможенной службой, это высказывание Пауль Хаггес слышал несколько раз в день.
Хитредвил считал себя очень остроумным человеком, и подобные высказывания у него были припасены для всех своих знакомых и сослуживцев.
— Отлично, капитан, — раздраженно ответил Хаггес. — А как идут дела по поимке преступников?
Пауль даже не пытался скрыть своего плохого настроения. И его колкость не могла не задеть капитана Хитредвила. Пауль это знал. Как знал он и то, что их полицейское управление, начальником которого был Хитредвил, считалось одним из самых спокойных в галактике. За все время работы на Асиденте Хаггес не мог припомнить ни одного серьезного преступления, за исключением нескольких мелких краж и одной драки в баре, когда один из техников разбил нос другому.
— Что желаете заказать, сэр? — услышал Пауль бесстрастный механический голос бармена. Бармен был биотройдом. И это тоже очень не нравилось Хаггесу. Эта бесстрастность и безукоризненность, с которой робот-бармен исполнял свои обязанности, действовала Паулю на нервы. Начальник таможни любил, пропустив стаканчик—другой, поговорить с кем-нибудь о жизни. А робот, стоящий за стойкой бара, меньше, чем кто-либо, подходил для подобного рода разговоров. Когда Хаггес смотрел на застывшее, словно замороженное лицо робота, взгляд немигающих световых элементов отбивал всякую охоту к общению.
— Стакан «Саймона» без льда, — буркнул Пауль застывшему в услужливом ожидании механическому бармену.
— К сожалению, это невозможно, сэр, — услышал Хаггес механический голос робота, — параграф пятый подраздела «А» инструкции «Правила внутреннего распорядка служебных объектов» запрещает продажу спиртных напитков в рабочее время больше установленной стандартом нормы.
— Тогда дай двойной, безмозглая железяка!
— Ваш заказ, сэр, — и через секунду на стойке перед начальником таможни стоял стакан с налитой в него на два пальца янтарной жидкостью.
Хаггес не без труда взгромоздился на высокий вращающийся табурет и стал медленно пить, смакуя каждый глоток.
— Пауль…
Хаггес обернулся. Капитан полиции уже собрался уходить, но, вспомнив что-то, передумал и, обратившись к Хаггесу, поудобнее устроился рядом на табурете.
— Тут у нас сегодня утром сделал остановку звездолет, следующий на Плобой. У него в трюмах груз туалетной бумаги на двести тонн. При осмотре груза будем присутствовать мы с Креггером, — сказал Хитредвил.
— Это еще что за новость? — Пауль недовольно поморщился. — Производить досмотр всех кораблей, делающих остановку на Асиденте, моя обязанность. Ваша работа — ловить преступников. Я в дела полиции не лезу, так и вы не лезьте в мои. Пока что я хорошо справлялся со своими служебными обязанностями, и соглядатаи мне не нужны.
— Я это все понимаю, Пауль. И поверь, мне самому не доставляет никакого удовольствия лезть в твои дела, но на этот раз мы будем присутствовать при досмотре.
— Пока я начальник таможни, я не позволю всяким полицейским ищейкам совать свой нос в дела, которые их никоим образом не касаются! — закричал Хаггес. Его полное лицо побагровело от гнева до самых корней коротко остриженных волос.
— Если вопрос стоит так… — Хитредвил сунул руку во внутренний карман своей форменной куртки и извлек оттуда вчетверо сложенный лист бумаги. Развернув листок, он протянул его Хаггесу: — Прочти это, Пауль.
Как только начальник таможни взял в руки бумагу, в глаза ему сразу же бросился в верхнем правом углу гриф «Для служебного пользования» и жирный штемпель Главного совета Управления межпланетных контактовnote 16. Пауль пробежал глазами по отпечатанным строчкам документа. Там было написано совсем немного: «В целях обеспечения порядка, безопасности и избежания нежелательных конфликтов, которые могут просочиться в прессу, на период выборов главы администрации столицы Свободного Содружества независимых планет города Плобой приказываю: всем начальникам таможенных служб осуществлять проверку грузов, проходящих через их ведомства, совместно с местными представителями полицейских властей». Внизу стояла хорошо знакомая подпись начальника Главного совета адмирала Армора.
Этот документ окончательно испортил и без того скверное настроение Хаггеса. В душе он проклял всех бюрократов из Главного управления вместе с адмиралом Армором.
— Это меняет дело, капитан, — проворчал Пауль. — Когда твои люди будут готовы, сообщи мне.
— Мои люди уже готовы, Пауль. А вон, кстати, и пилоты, чей корабль нам предстоит осмотреть.
Хаггес повернул голову в том направлении, куда показывал ему Хитредвил, и увидел за столиком, рядом с тем, где сидели техники, двух молодых мужчин, одетых в кожаные утепленные летные куртки.
— Их документы в полном порядке, — сказал капитан Хитредвил, когда они с Хаггесом и Креггером подошли к столику, за которым сидели Дел Бакстер и Скайт Уорнер. — Парни знают свою работу и делают ее хорошо. Профессионалы в наше время — редкость. Мне бы дюжину таких парней, когда я служил в десантном взводе во время Великой Космической войны, тогда бы, даю слово офицера, она бы закончилась на год раньше.
Дел Бакстер достал из-за пазухи бутылку «Черного Саймона» и разлил всем присутствующим по полному стакану.
— Мы знаем, как несладко приходится на таких разработках честным служащим, — сказал он, поднимая свой стакан.
— Чтобы попусту не задерживать парней бюрократическими проволочками, предлагаю прямо сейчас проверить, соответствует ли действительности декларация на перевозимый груз.
— Не возражаю. — Хаггес залпом допил свое виски и поставил пустой стакан на стойку бара. — Мне только нужно подняться к себе наверх и взять печать. Поэтому ждите меня в звездолете. Я скоро буду. Все документы оформим прямо на месте, — добавил он, грузно слезая со своего табурета.
Направляясь в свой кабинет, он тихонечко напевал под нос:
— Этот славный парень Герб Кримсон. О-о!
Этот славный парень Герб Кримсон. О-о!
Глава 12
Пауль Хаггес поднялся в кабинет и позвонил своему заместителю Майлзу Коннору.
— Майлз, — сказал он, когда Коннор взял трубку, — тут прилетел звездолет… Да, сегодня утром… Двести тонн туалетной бумаги… Это не шутка… Хитредвил уже посмотрел документы пилотов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25