Дичь и охотники одновременно, но каждый на разных концах коридора достигли одной и той же лестничной площадки. Пока женщина продолжала карабкаться по ступеням, они спустились к Уилсону. Сейчас они оказались совсем рядом с ним и проявляли предельную осторожность. Они учуяли, что несмотря на старость и исходившие от него волны страха, мужчина был достаточно силен. Им потребуется вся их сила, чтобы заполучить его, как и в случае с теми двумя молодыми ребятами на стоянке для брошенных автомашин. Но это будет отличная добыча: мужчина был упитанным и плотным в отличие от тех людишек, которых они обычно встречали в покинутых домах. В отличие от них он не дрожал и, кажется, не страдал никакой болезнью, которая сделала бы опасным его употребление в пищу. Они пылали к нему любовью и жаждали его, они приближались. Наконец они увидели его – в темноте прорезалась бледная тень его тучного и на вид неуклюжего тела.
Затем он вдруг возник в дрожащем пламени зажигалки.
– Что ты делаешь, Джордж?
– Я закуриваю одну из этих паршивых сигарет.
– Ты закуриваешь сигарету?
Бекки от удивления опустилась вниз и поднесла к его лицу фонарь.
– Смотри-ка, ты и впрямь ее закуриваешь. Но это же невозможно. Где ты ее раздобыл?
– Я хранил ее на крайний случай.
– А сейчас он наступил?
Он кивнул, его лицо было белее мрамора.
– Я буду откровенен с тобой, Бекки. У меня по всему телу бегают мурашки. Я смертельно боюсь. Не хочу уходить отсюда без тебя, но чувствую, что надо удирать... и немедленно.
– Но там же ребенок...
– Я сказал немедленно, идем!
Он схватил ее за руку и резко потянул к двери.
– Там что-то есть наверху, – сказал он капитану, который стоял посредине подвала с нерешительным видом, как будто все еще решал, идти ли ему с ними или нет.
– Ничего удивительного. В доме наверняка полно наркоманов.
– Такое впечатление, что там плачет ребенок, – сказала Бекки. – Я уверена, что именно ребенок.
– И это вполне возможно, – мягко ответил капитан. – Раз вы считаете нужным, прикажу провести здесь обыск. Но не ходите туда в одиночку. Я пришлю с десяток молодцов с карабинами, так будет надежнее.
Бекки согласилась, что он поступает мудро. Несомненно, наверху скорее всего скрывалась банда наркоманов, и они поджидали, чтобы наброситься на нее. Или же там и на самом деле находился ребенок, но тогда десять минут, которые потребуются для сбора оперативной группы, большой роли не сыграют.
Они покинули дом и разместились в машине капитана. Как только они отбыли, оба полицейских, охранявших место происшествия, бросились в машину, чтобы хоть немного согреться. Они включили радио, чтобы не прозевать возвращения коллег, и стали нежиться в тепле. Именно поэтому они не услышали вопля бессильной ярости и досады, раздавшегося из помещения на последнем этаже. Не заметили они и поспешного бегства: цепочка серых теней, одна за другой, в один прыжок преодолела два метра, отделявших этот дом от соседнего.
* * *
Уилсон и Нефф молча ожидали результатов обыска. Последние «жители» оставили кое-какие следы своего пребывания в стенах старого здания – надписи на стенах, обрывки занавесок на окнах, ошметки пожелтевших там и сям обоев, даже остатки старого ковра в одной из комнат. Но не было ни ребенка, ни следов того, что здесь проживали недавно.
Уилсон и Нефф попросили у полицейских, не скрывавших при этом своего отвращения, собрать для них немного найденных ими фекальных остатков и положить их в пластиковые пакетики.
– Наверху никого нет, – прокричал один из тех, кого отправили осмотреть крышу. – Ничего необычного.
Но какое это имело значение? Эти типы не заметили бы даже крокодила в своей ванной.
– Давай поднимемся, – проворчал Уилсон. – Убедимся сами.
Остальные полицейские пошли вместе с ними. Группа последовательно прошлась по всем этажам. Бекки обшаривала взглядом теперь уже лучше освещенные комнаты, не в силах отогнать от себя мысль о ясно услышанном ею плаче ребенка. Двадцать минут назад здесь было НЕЧТО, что затем бесследно исчезло.
Обшарили каждый уголок, но не нашли ничего. Вернувшись в подвал, Уилсон покачал головой.
– В это невозможно поверить. Я знаю, что ты слышала звуки.
– Неужто?
– Да, я тоже слышал. Не глухой же я.
Бекки была удивлена. Она не думала, что он их тоже уловил.
– Так почему же ты не поднялся со мной?
– Потому что никакого ребенка там не было.
Она в упор посмотрела на него: лицо Уилсона застыло от ужаса.
– Хорошо, но если не ребенок, то что же это было? – спросила она, едва удержавшись при этом от иронического тона.
Он встряхнул головой и вытащил пачку сигарет.
– Отвезем дерьмо в лабораторку. Это все, что мы пока можем сделать.
Они вышли из дома вместе с группой разочарованных полицейских. Со скудным уловом, тщательно упакованным в пакетик, они направились в сторону Манхэттена.
– Ты думаешь, этого окажется достаточно, чтобы заново открыть дело Ди Фалько? – спросила Бекки.
– Вероятно.
Он безрадостно рассмеялся.
– Но, может быть, существуют какие-нибудь более серьезные следы? Они позволили бы нам продвинуться вперед. – Она замолчала. Тишина затянулась. – Как ты считаешь, кто за всем этим стоит? – не выдержав, спросила она.
– Не кто, а что. В этом нет ничего от человека.
Вот и прозвучали те главные слова, которые они так избегали до сих пор произносить: «В этом нет ничего от человека».
– Что дает тебе основание утверждать это? – спросила Бекки, немного догадываясь, что он ей ответит.
Уилсон удивленно взглянул на нее.
– Что? Ну конечно, эти звуки: никакой это не был плач ребенка.
– Что ты хочешь этим сказать? Я же отчетливо слышала его.
А может, у нее разыгралось воображение? Сейчас Бекки вспоминала голос ребенка... или что-то другое. Ей показалось, что она очнулась и явственно все услышала вновь: сначала что-то ужасное, полное угрозы... затем рыдания ребенка, слабого, раненого, умирающего.
– Эй, повнимательнее!
Бекки резко затормозила. Она едва не выскочила на Третью авеню, даже не замедлив хода.
– Извини, ну извини меня, Джордж, я...
– Припарковывайся. Ты не в состоянии вести машину.
Она повиновалась. Хотя Бекки и не чувствовала никакого недомогания, она не могла отрицать того, что чуть не допустила крупного нарушения. И, как во сне, все время продолжала слышать детский плач.
– Я чувствую себя хорошо. Не знаю, что это на меня нашло.
– Казалось, что ты под гипнозом, – сказал он.
И вновь в ней зазвучали эти дикие, чудовищные, похожие на рычание звуки. Она исходила потом. Затем по спине пробежала холодная дрожь; Бекки вновь и вновь видела, как поднимается по ступеням, всем существом воспринимая жуткую угрозу, нависшую над ней; перед ней вновь промелькнули образы изувеченных, обескровленных тел, раздробленные кости и черепа.
Она зажала рот рукой, отчаянно пытаясь не закричать, не дать захлестнуть себя ужасу.
Уилсон придвинулся к ней, обнял, ее голова прижалась к его широкой груди, она спрятала лицо в душистую теплоту его старой, не очень ухоженной белой сорочки; Бекки смутно чувствовала, что он целует ее волосы, ухо, шею, и поднявшаяся в ней волна спокойствия погребла под собой разразившуюся панику.
– Что это со мной? – недоуменно спросила она. От нахлынувших эмоций ее голос стал неузнаваем. – Чего мы там избежали?
– Понятия не имею, Бекки, но, думаю, что в наших интересах выяснить это. Давай поменяемся местами. Машину поведу я.
Она сумела скрыть свое удивление. За все годы, что они работали вместе, это случилось впервые.
– Я, видимо, потеряла голову, – сказала она, пересаживаясь на место, где обычно сидел Уилсон. – Это было выше моих сил.
– Нет, дело не в этом. Ты просто переволновалась, вот и все. Но знаешь, тебе не следовало бы так нервничать. Опасность угрожала мне, а не тебе.
– Тебе? Но ведь это меня завлекали наверх.
– Для того, чтобы отделить от меня.
– Чего ты мелешь? Ты мужчина, гораздо сильнее меня. Ты не очень-то легкая для них добыча.
– Я слышал шорохи на лестнице, в другом конце коридора. Так дышат, истекая слюной, собаки, которым невтерпеж утолить голод.
Ее напугал тон его голоса. Она не могла удержаться от нервного смешка, и Уилсон от неожиданности даже вздрогнул. Он краем глаза взглянул на нее и тронулся в путь.
– Ты меня извини, но я считаю, что как добычу тебя они восприняли бы в самую ПОСЛЕДНЮЮ очередь.
– Почему?
– Видишь ли, они пожирают свои жертвы, так ведь? Только ради этого они их и убивают. Они сожрали всех, кого им удалось подловить. Пожилых, наркоманов, двух копов в грязном, совершенно изолированном от мира уголке. Слабых и бедолаг. А я наилучшим образом отвечаю их критериям: я старше возрастом, если бы им удалось удалить тебя, я бы остался один. И они почти сумели завлечь тебя наверх. Тебе когда-нибудь приходилось охотиться?
– Нет, ни разу в жизни. Я не люблю это занятие.
– Так вот, когда я был молодым, то вместе с отцом ходил на сохатого. Дело было на Севере. Иногда приходилось идти по следу несколько дней кряду. Как-то летом мы шли за одним целую неделю. Наконец настигли: старый огромный лось, который был ранен и шел, спотыкаясь. В самый раз для пули. Никогда не забуду того, что случилось. Мы уже приготовились к стрельбе, как неожиданно из окружавшей нас чащи высыпала стая волков. Не обращая на нас никакого внимания, они подтянулись к середине поляны, где стоял старый сохатый. Отец выругался сквозь зубы: эти волки сейчас спугнут нашу добычу. Ничего подобного. Громадина лось просто наклонил им навстречу рогатую голову и ограничился тем, что шумно задышал. Они сблизились. Лось перестал щипать траву и пристально смотрел на них. Это казалось невероятным. Эти мерзавцы-волки виляли хвостами! И тогда старикан лось взревел, а они набросились на него. Они перегрызли ему горло и добили его. Мы как завороженные стояли на месте. Все происходило так, как если бы обе стороны соглашались на эту резню. Между ними – волками и сохатым – было полное согласие. Он выбился из сил, а им было нужно мясо. И поэтому он не сопротивлялся. А ведь лесные волки – это тощие и некрупные звери. Они похожи на немецких овчарок. С виду они не способны загрызть взрослого сохатого. И они действительно не в состоянии справиться со взрослым самцом-сохатым, за исключением того случая, когда тот согласен на это.
– Ну и что ты хочешь сказать этой своей историей?
– А вот что: тот сохатый – это я. Я не боялся, хотя и знал, что они спускались с лестницы. Если бы они подошли поближе, думаю, что с моим видавшим виды бренным телом было бы все кончено.
– Но ты же не хотел, чтобы они тебя убили! Мы же не животные, у нас силен инстинкт самосохранения.
– Я не знаю, что в тот момент происходило с моей головой.
По тому, как он произнес эти слова, по его громкому, срывающемуся голосу она поняла, что другой на его месте расплакался бы.
– Я знаю только одно, – добавил он, – что если бы они подобрались еще ближе, я не уверен, что попытался бы их остановить.
Глава 4
Бекки внезапно очнулась от беспокойного сна. Она интуитивно уловила какой-то посторонний звук, хотя слышалось лишь завывание ветра да легкий шорох стучавшихся в окно снежинок. На потолке отсвечивали уличные фонари. Вдали с грохотом спускался по Второй авеню грузовик.
Стрелки показывали 3 часа 15 минут. Она проспала четыре часа. Смутно припомнился сон – фонтан крови, ощущение нависшей угрозы. Возможно, именно это ее и разбудило. Размеренное дыхание спавшего рядом Дика успокоило. Если бы и на самом деле раздался какой-нибудь непривычный шум, он разбудил бы и его.
– Дик, – шепнула она.
Он не отозвался. Видно, позвала слишком тихо. Но повторять не хотелось. Она приподнялась на локте, чтобы взять пачку сигарет на ночном столике, и кровь застыла в ее жилах. На потолке явственно проступала чья-то тень. Она видела, как та медленно перемещалась. Казалось, кто-то неуклюже ползет по балкону. Она подумала, закрыта ли раздвижная стеклянная дверь? Этого она не знала.
* * *
Неожиданно в памяти возникли обезображенные лица Ди Фалько и Хоулигена. Она вновь увидела, как они лежат в грязи, устремив в небо остекленевшие глаза. Бекки подумала и о Майке О’Доннелле, слепом старике, нелепо погибшем в ночи.
Интересно, на что похожи их убийцы? Ей пришли на ум волки, но, возможно, она ошибалась. Бекки знала, что волки никогда не нападают на человека. Они не более опасны, чем собаки. Их интересуют лишь сохатые да олени. А людей они боятся даже больше, чем те их.
Кто-то коротко всхрапнул на балконе, и это отвлекло ее от собственных мыслей. Она вздрогнула. То было рычание, еле слышное и неразборчивое. Они были там! Они добились невозможного – обнаружили ее. Освоив ее запах в Бронксе, они пошли по следу. Теперь охота шла на нее!
Бекки оцепенела, не в силах вымолвить ни слова. Ее охватил ужас, тот самый, когда разум покидает тело и бродит в каком-то вполне определенном, но чужом мире. Она осознавала это. С трудом придя в себя, она лихорадочно затрясла мужа за плечо, настойчиво повторяя шепотом его имя.
– Что такое...
– Тихо. Кто-то там прячется снаружи.
Он бесшумно вытащил из ночного столика револьвер. И только тогда она догадалась сделать то же самое. Оружие в руке придало ей уверенности.
– На балконе, – выдохнула она.
Дик рывком поднялся и подскочил к двери. Он действовал быстро – отдернул шторы и вышел на балкон. Никого не было. Он повернулся в ее сторону, и по его тени она видела, как он недоуменно пожал плечами.
– Ничего нет.
– Но там что-то было.
Дик вернулся и прилег рядом.
– Дорогая, ты никак не можешь выбросить из головы эти убийства, не правда ли?
Нежность, прозвучавшая в его голосе, глубоко отозвалась в ней, но лишь усилила чувство одиночества. Ей так захотелось прижаться к нему, но она подавила это желание.
– Дик, это странная история.
– Не бери в голову, дорогая. Всего лишь одна из многих.
Его замечание разозлило Бекки.
– Ты меня не критикуй. Если бы ты занимался подобными преступлениями, ты почувствовал бы то же самое... при условии оставаться честным с самим собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26