— Благодарю вас за приглашение, — ответил Жерар, — однако у меня назначена встреча с другом, а я сбился с дороги. Буду вам необычайно признателен, если вы покажете мне направление к Вийону. Где-то здесь поблизости дорога, а я по собственной дурости сошел с нее и заблудился.Произнося эти слова, Жерар сам понимал, как беспомощно они звучат. Имя, которым представился странный хозяин замка, — сьер дю Малинбуа, — прозвучало для него, как похоронный звон, хотя в тот момент он никак не мог припомнить, откуда знал его.— К сожалению, от моего замка нет дороги к Вийону, — заметил дю Малинбуа. — Что касается вашего свидания, то оно пройдет несколько иначе и в другом месте. Я вынужден настаивать, чтобы вы воспользовались моим гостеприимством. Входите, прошу вас. И оставьте вашу дубинку у двери: здесь она вам не понадобится.Жерару показалось, что хозяин замка скривил от отвращения красные губы, произнося последние слова, а во взгляде его проскользнула тень страха. И странный тон, которым он произнес эти слова, и его необычное поведение пробудили в голове Жерара фантастические и мрачные мысли, хотя трубадуру никак не удавалось сосредоточиться и определить, что пугает его. Но что-то побудило его оставить при себе оружие, каким бы бесполезным оно ни казалось против врага, который, без сомнения, был дьяволом или привидением. Поэтому он сказал:— Прошу позволения оставить дубину при себе. Я дал обет постоянно носить ее с собой, пока не убью двух змей.— Странный обет, — вздохнул хозяин замка. — Однако, если хотите, оставьте ее.Он резко повернулся, знаком предложив Жерару следовать за ним. Трубадур неохотно подчинился, взглянув напоследок на хмурое, низкое небо и пустынный двор. Он не особенно удивился, обнаружив, что над замком сгустились тучи, как будто поджидавшие, когда он войдет внутрь. Словно складки пыльного покрывала плотно окутали землю, и стало душно, как в мраке гробницы, запечатанной и не открывавшейся веками. Шагнув через порог, Жерар почувствовал, что ему не хватает воздуха и он задыхается.В мрачном коридоре, куда его пригласил хозяин, горели светильники, хотя трубадур не заметил, кто и когда их зажег. Их необычайно рассеянный свет создавал необъяснимое множество теней, которые двигались с загадочным трепетом, хотя пламя в светильниках не колыхалось — так горят над покойником в закрытом склепе погребальные свечи.В конце коридора сьер дю Малинбуа открыл тяжелую дверь из темного дерева. За ней оказался зал, который, очевидно, служил трапезной, где за длинным столом сидели несколько человек, освещенные таким же, как в коридоре, мрачным и гнетущим светом. При таком странном неясном освещении казалось, что на их бледных лицах застыло мрачное сомнение. Еще Жерару почудилось, что какие-то тени, едва различимые в этом свете, толпятся у стола. Среди них он узнал женщину в изумрудно-зеленом платье, которая так внезапно исчезла, стоило Жерару откликнулся на ее зов о помощи. По одну сторону стола, бледная, несчастная и напуганная, сидела Флоретта Коше. У дальнего края стола, предназначенного для вассалов и слуг, застыли в неподвижности горничная и слуга, которые сопровождали Флоретту на свидание с Жераром.Сьер дю Малинбуа повернулся к трубадуру с сардонической усмешкой.— Полагаю, вы уже встречались раньше, — заметил он. — А теперь я познакомлю вас с моей женой. Агата, позволь представить тебе Жерара де Л'Отома, молодого трубадура, весьма уважаемого и достойного юношу, — обратился он к даме, сидевшей во главе стола.Женщина слегка кивнула и, не сказав ни слова, указала Жерару на стул напротив Флоретты. Жерар уселся, и сьер дю Малинбуа занял, согласно обычаю, место рядом с женой.Теперь Жерар заметил слуг, которые входили и выходили из зала, ставя на стол разнообразные вина и яства. Слуги двигались неестественно быстро и бесшумно, и ему почему-то никак не удавалось разглядеть их лица и одежду, как будто они мелькали в зловещем полумраке сумерек. Чем-то они неуловимо напомнили Жерару темнокожих злодеев, напавших на женщину в зеленом.Последовавшая затем трапеза проходила в мрачном молчании. Чувство непреодолимой принужденности, сжимающего сердце ужаса и отвращения не покидало Жерара. И хотя ему хотелось задать Флоретте сотню вопросов и потребовать от хозяина и хозяйки объяснения всему, что с ним случилось, он не способен был произнести ни слова. Он мог только смотреть на Флоретту и читать в ее глазах отражение своего беспомощного изумления. Сьер дю Малинбуа и его жена тоже молчали, лишь обмениваясь тайными зловещими взглядами. Горничная и слуга Флоретты сидели, парализованные страхом, как птицы, попавшие под гипнотический взгляд змей.Блюда, в изобилии подававшиеся на стол, имели странный привкус. Сказочно старые вина, казалось, хранили скрытый огонь прошедших столетий. Но Жерар и Флоретта едва притронулись к еде и чуть пригубили вина. Что касается сьера дю Малинбуа и его леди, то они вообще ничего не ели и не пили. Постепенно в зале сгущался мрак. Слуги казались все более призрачными. В душном зале ощущалась необъяснимая угроза, воздух накалился от заклинаний черной смертоносной магии. Над ароматами редких блюд и букетом старых вин витало удушливое марево тайных подземелий и векового тления набальзамированных мумий, смешанное с терпким запахом странных духов, исходящих от хозяйки замка. И снова Жерар вспомнил аверуанские легенды, которым в свое время не придал значения. Он припомнил историю о сьере дю Малинбуа и его жене, последних представителях своего рода и выдающихся злодеях, которые сотни лет назад были похоронены где-то в этом лесу. Крестьяне избегали приближаться к их могиле из-за поверья, что преступная чета продолжает свое колдовство даже после смерти. Жерар спрашивал себя, какая сила затуманила его память настолько, что он забыл об этой легенде, когда услышал имя хозяина замка И трубадур стал припоминать всякие случаи и истории, связанные с этим именем, укрепившие его уверенность в том, что люди, к которым он попал, не принадлежат к миру живых. А еще он вспомнил народное поверье, связанное с деревянным колом, и понял, почему сьер дю Малинбуа проявил такое внимание к его дубине. Жерар, усаживаясь за стол, положил ее возле стула и теперь очень тихо и незаметно поставил на нее ногу.Мрачный ужин подошел к концу. Хозяин и хозяйка встали.— Я покажу вам ваши комнаты, — объявил сьер дю Малинбуа, окинув гостей тяжелым непроницаемым взглядом. — Каждый из вас может занять отдельные покои, если пожелает. Но если Флоретте Коше угодно, чтобы ее горничная Анжелика ночевала с ней в одной комнате, пусть так и будет. И слуга Рауль может спать в одной комнате с мессиром Жераром.Флоретта и трубадур предпочли последний вариант. Мысль о том, чтобы остаться в одиночестве в комнате этого замка вечной ночи и безымянной тайны внушала им непреодолимый ужас.Их провели в покои, расположенные по разным сторонам коридора, освещенного по всей длине рассеянным светом. Флоретта и Жерар тревожно и неохотно пожелали друг другу спокойной ночи под напряженным взглядом сьера дю Малинбуа. Им даже в голову не пришло заняться любовными утехами, настолько они оказались ошеломлены произошедшим. Как только они расстались, Жерар принялся проклинать себя за трусость: как он мог расстаться с Флореттой! И еще он подивился заклятью, которое, словно колдовское зелье, подавило его волю и притупило мысли…Посреди комнаты, предназначенной для Жерара и Рауля, стояла огромная кровать под пологом старинного фасона, а у стены, ближе к двери, притулилась длинная скамья. Освещалась комната свечами, напоминающими по форме погребальные. Они тускло горели в затхлом воздухе, словно пронизанном пылью ушедших лет.— Спокойной ночи, — промолвил сьер дю Малинбуа, сопроводив слова улыбкой не менее зловещей, чем тон, которым они были произнесены. Трубадур и слуга почувствовали глубокое облегчение, когда он ушел, закрыв за собой дверь и щелкнув ключом в замочной скважине.Жерар, осматриваясь, прошелся по комнате. Подойдя к маленькому окну, глубоко утопленному в толстой стене, он увидел лишь густую тьму ночи, такую плотную, что к ней, казалось, можно было притронуться рукой, как будто замок был погребен под землей и покрыт слоем плесени. Затем, в приступе гнева из-за разлуки с Флореттой, он подбежал к двери и бросился на нее, стуча кулаками, но тщетно. Понимая, что ведет себя глупо, трубадур прекратил бесплодные попытки открыть дверь и повернулся к слуге.— Ну, Рауль, что ты обо всем этом думаешь? — поинтересовался он.Слуга перекрестился, прежде чем ответить. Его лицо было искажено смертельным страхом.— Полагаю, мессир, что колдуны заманили нас в ловушку, — пробормотал он, щелкая от страха зубами. — И вам, и мне, и мадемуазель Флоретте, и Анжелике — нам всем угрожает опасность…— И я так думаю, — согласился Жерар. — Мне кажется, лучше нам спать по очереди. Тот, кто будет часовым, должен держать в руках дубину. Сейчас я заточу ее конец кинжалом… Ты, конечно, знаешь, что делать, если кто-то к нам заявится. Нет нужды объяснять, зачем он придет. Мы находимся в замке, который не должен существовать, в гостях у людей, умерших двести с лишним лет назад. А такие люди, выбравшись из могилы, ведут себя не лучшим образом.— Да, мессир, — содрогнулся Рауль.Однако за заточкой кола он наблюдал с большим интересом, Жерар заострил твердое дерево, словно пику, и тщательно спрятал стружки. Он даже вырезал контур креста в середине кола, подумав, что это может придать ему большую силу или охранить от бесовского заклятия. Затем, зажав кол в руке, трубадур уселся на кровати, откуда мог обозревать всю комнату из-за занавесей полога.— Ты будешь спать первым, Рауль, — он указал на стоявшую у двери скамью.Они разговаривали еще некоторое время. Рассказ Рауля о том, как они сбились с пути, услышав женский крик среди сосен, и не смогли затем найти дорогу, слишком хорошо напомнил трубадуру его собственную историю, и он переменил тему. Говоря о посторонних вещах, Жерар старался отвлечься от мучительного беспокойства за Флоретту. Вдруг он заметил, что Рауль ему не отвечает — слуга заснул. Тотчас сильная дремота нахлынула на Жерара, вопреки его воле, несмотря на сильный страх и терзавшие его дурные предчувствия. Он слышал сквозь растущее оцепенение шелест невидимых крыльев в коридорах замка; ему казалось, что даже сквозь толстые стены подземелий, башен и дальних покоев до него доносится звук шагов того, кто спешит свершить тайное злодеяние. Трубадур погрузился в сон, словно плотной паутиной опутавший его истерзанное волнением сознание и притупивший тревожные предчувствия…Когда Жерар наконец проснулся, свечи почти догорели, и тусклый дневной свет едва пробивался сквозь стекла. Кол все еще был зажат у него руке, и хотя трубадур плохо соображал после странного сна, который сморил его, словно ему подмешали в вино сонное зелье, он понял, что цел и невредим. Однако, выглянув из-за полога, он обнаружил, что Рауль, смертельно бледный, лежит на скамье, не подавая признаков жизни.Жерар пересек комнату и склонился над ним. На шее у слуги виднелась маленькая алая ранка, сердце билось слабо и прерывисто, как будто он потерял много крови. А от скамьи исходил легкий аромат — томный запах духов, принадлежащих леди Агате.Наконец Жерару удалось привести Рауля в чувство, но тот выглядел очень слабым и утомленным. Слуга не помнил ничего из того, что произошло ночью. Когда же он понял, что с ним произошло, то испытал такой ужас, что на него жалко было смотреть.— Следующим будете вы, мессир, — закричал он. — Эти вампиры будут держать нас здесь, пока не высосут всю кровь до последней капли. Их заклинания как мандрагора или снотворные зелья Кетея; ни один человек не может устоять перед ними.Жерар попытался открыть дверь и, к своему удивлению, обнаружил, что она не заперта. Насытившийся вампир, уходя, забыл об осторожности. В замке стояла мертвая тишина, и Жерару показалось, что оживший дух зла отдыхает, а призрачные крылья ужаса и злодейства затихли. Видимо, колдуны и откликнувшиеся на их призывы духи впали в кратковременный сон.Открыв дверь, трубадур на цыпочках пересек пустынный коридор и постучался в дверь комнаты Флоретты. Девушка, полностью одетая, немедленно отворила дверь, и он без слов схватил ее на руки, с нежной тревогой вглядываясь в ее бледное лицо. Через ее плечо он увидел Анжелику, сидевшую на постели, с такой же меткой на белой шее, что и у Рауля. Еще до того, как Флоретта заговорила, он знал, что в комнате девушек произошло то же самое, что и в его покоях.Он попытался успокоить и приободрить Флоретту, но его мысли были заняты другой, более важной задачей. Замок был пуст и, скорее всего, сьер дю Малинбуа и его жена спали после ночного пира. Жерар представил, где и как они могут спать, и глубоко задумался, перебирая все возможные варианты спасения.— Не унывай, золотце, — сказал он Флоретте. — Думаю, мы спасемся из этих отвратительных сетей колдовства. Но я должен ненадолго покинуть тебя и поговорить с Раулем. Мне понадобится его помощь.Он вернулся в свою комнату. Слуга, сидя на скамье, крестился дрожащей рукой и слабым голосом шептал молитвы.— Рауль, — нетерпеливо промолвил трубадур, — собери все силы и следуй за мной. Среди этих мрачных стен, что нас окружают, среди древних залов, высоких башен и крепких бастионов, есть один-единственный предмет, который существует на самом деле. Все остальное — плод воображения. Мы должны найти этот предмет и поступить с ним, как подобает истинным христианам. Пойдем, нужно обыскать замок, пока хозяин и его жена не проснулись.Жерар двинулся по извилистым коридорам с быстротой, которая свидетельствовала о том, что он все обдумал заранее. Мысленно он восстановил в памяти расположение древних стен и башен, которые видел накануне вечером, и понял, что огромный донжон, центр и опора всего здания, может быть тем местом, которое он ищет. С заостренным колом в руке, он миновал множество потайных комнат, прошагал мимо множества окон, выходивших во внутренний двор, и наконец достиг нижнего этажа главной башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20