Тут же подъехала машина милиции. Из нее вышло двое. Один из них окинул взглядом живописную картину и свистнув сказал:— Ни хрена себе!Это был капитан милиции Иннокентий Алексеевич Просвиркин.— Ну вот, — произнес второй, — Лексеич, еще одно дело.Просвиркин, подойдя к трупам, нагнулся, чтобы поближе рассмотреть.Снег прекратился, чему обрадовались все. Подъехала еще одна машина. Из нее выбрался фотограф.— Лесков, — крикнул водителю второй машины Просвиркин, — поищи Гребенцова. Его случай.Фотограф отогнал собравшихся зрителей и защелкал фотоаппаратом. Замигала вспышка.— Я закончил, — через некоторое время сообщил фотограф.— Можете убирать, — сказал врачам Просвиркин. — В Семашко?— Да, — ответил один из врачей.— Иннокентий Алексеевич, — позвали из машины Просвиркина. Он подошел.— Судмедэксперта куда посылать? — спросил водитель.— В Семашко. Гребенцова нашел?— Он — дома. Дозвонились. Сейчас будет.— Хорошо, — ответил Просвиркин и закурил. Глава XVIРАЗ И НАВСЕГДА Дыханье жарких слов — от пламени любви, Мерцанье всех миров — от знамени любви; Пусть плачет сердце и в глазах роса, Но зов любви услышат небеса! Джами Они вошли в комнату.— Привет! — воскликнула удивленная Аня, которая не догадывалась о решительных действиях своей подруги.Виталий сконфузился. «Вот, черт! — подумал он, — надо же было придти, когда она здесь. Хорошенькое дельце». А вслух произнес:— Здравствуй.И остался стоять на пороге, не решаясь войти.— Ну? — спросила Наташа.Она с уже сняла пальто, но Виталий всё стоял со странным видом, переводя свой взор с одной девушки на другую. Будет справедливым заметить, что они обе были достойны большого внимания. Если Наташу отличали огромные серые глаза, небольшой рост, то Аня выделялась среди прочих, если можно так выразиться, французскими губами. Кроме всего прочего Аня напоминала одну очень известную певицу Франции (прическа этому сопутствовала в большей степени). Виталий стоял с отрешенным видом. Тогда Аня встала со стула, на котором сидела, подошла к Серебрякову и пощелкала перед его лицом пальцами со словами:— С добрым утром.— Да, да. — Виталий очнулся.— Может пройдешь? — Наташа подошла и стала расстегивать его куртку.Аня с загадочным видом посмотрела на них и сказала:— Ну ладно. Я смотрю, вы зря времени не теряете. Она оделась и уходя бросила с улыбкой:— Слишком сильно не шумите. Пока. — И захлопнула дверь прежде, чем кто-либо успел ответить.Виталий сел на стул возле обеденного стола. Он наблюдал за Наташей. Она спросила:— Ты не голоден?«Голод, — подумал Серебряков, — это, пожалуй, далеко не то, что я сейчас испытываю, дорогая. Если ты соизволишь объяснить мне, что я здесь делаю, я буду признателен». А вслух произнес:— Нет, не голоден. И, вообще, знаешь что?..— Что же? — Наташа улыбнулась.— Ближе к делу.— Ах, вон оно что.— Именно.Виталий поднялся. Он понял, что Наташа не торопится объяснить желание пригласить его к себе. Понемногу чувства Серебрякова начали бить тревогу. Он вдруг почувствовал себя игрушкой в руках столь желанной особы. Мало помалу на его лицо набегало раздражение. «Какого черта она молчит! — Виталий посмотрел на девушку. — Она явно хочет, чтобы я начал первым. Так-так, понятно. Я что-то малость туповат стал в последнее время. Ясно. Она хочет сделать важное заявление о наших с ней отношениях, коих как таковых-то никогда и не было, Видимо ей надоело мое молчание, она ждет, что я шагну первым. Ну уж нет. Позвала — объясняйся. Сударыня, я весь — внимание».— Я слушаю, — повторил Виталий. — Как мне кажется, ты попросила меня приехать — раз. Потрудилась встретить меня в метро — два. И Аня сбежала — три. Всё это наводит на весьма интересные мысли. Нужно продолжать?— Нет. Вообще-то я хочу тебя поблагодарить за помощь.Это было не то, что девушка хотела сказать. «Как прекрасно все складывалось в голове до того, как я решилась действовать. А теперь вот несу всякую чепуху. Только бы он не ушел». Наташа даже улыбнулась этим мыслям.Виталий как-то печально усмехнулся. «Чушь! Если хочешь сказать, что я тебе больше не нужен, говори сразу, а не тяни за хвост... Вот, черт возьми, а! Шел ведь сюда признаться, а теперь теряюсь, и язык, как приклеенный. Да-с, господин Серебряков, твоя нерешительность вконец тебя оставит одного».— Да что ты?! — Серебряков встал. Раздражение брало верх над иронией. «Видит бог — или я с ней сегодня поссорюсь, или уйду самым счастливым человеком, — подумал он. — Вот дьявол! Мне что, дел больше нет, как бегать за нею по свистку? Ели б она знала, чего стоит держать себя в руках».— Помнится, я уже получил слова благодарности. И мне кажется ты играешь мною, моим к тебе отношением.Он подошел к девушке. Она уже нахмурила свои красивые брови.Виталий взял ее руки в свои (она не пыталась их отнять, ожидая продолжения) и, смотря ей в глаза, сказал:— Наташа, извини меня. Я, право же, не должен говорить таким тоном. Но пойми — я бы не пришел, если б слова твои были для меня пустым звуком. И, естественно, я надеюсь, что это не последняя наша встреча.«Так, — подумала она, — хорошо, что он первым начал. — И неожиданно: — Господи! как приятно, наверное, быть в его объятьях!» Она ответила на его слова:— Не извиняйся. Я сама позвала тебя. Ты для меня очень много сделал. Однако, я думаю, что... — Она отняла свои руки и прошла к окну. Встала возле стола, потом повернулась и добавила:— Как-то надо решить... Ну... Ты очень хороший друг. Я рада, что встретила тебя. Извини, я не смогла... То есть моей благодарности мало, это я знаю.«Боже, что я несу! — мысленно воскликнула она. — Как трудно сказать, признаться! Вот, стоит, как истукан, и даже не догадывается, что надо сделать!»Взгляд Серебрякова помрачнел. Слова Наташи он понял по-своему. «Ну вот и всё, дорогой товарищ. Аревуар. Адиос. Прощайте, сударь. Верно так следует понимать ваши слова, мадмуазель. Что ж, примем удар с честью. Видно, такова уж моя судьба. Провидение опять сыграло со мною дурную шутку. Но за каким дьяволом, спрашивается, она меня позвала? Да еще ко всему прочему встретила в метро. Поблагодарить? Глупость! Странная особа. Никогда не догадаешься заранее, что у нее на уме. Но до чего она красива. Какие глаза! О, Небо! Все, что угодно бы сделал, чтобы только быть ею любимым!»Но сказать это было таким непосильным трудом:— И всего-то? — спросил Виталий, потом как-то задумчиво добавил: — Друг. Да где уж...Наташа, перебив его, опять заговорила:— Я знаю, что ты... — она запнулась.Виталий тут же решился сделать выводы за нее:— Я всё понял.— Да? — обрадовалась она, думая о своем: «Наконец-то?»— Давно уж пора было понять. Я, наверное, был слишком глуп, чтобы не догадаться самому. Вероятно так. Тогда извини — маленький маячок, светивший до сих пор, оказывается, светил не мне.«Что он несет? Какой маячок?» — Наташа испугалась. Но прежде, чем она смогла адекватно отреагировать, прозвучало:— Я понял все, быть только другомвы обещаете. Увы.Мои стенания пусты.И я, настигнутый недугом,лишь о несбыточном мечтал.Простите мне всё, что возможно,что, вероятно, вам не сложно.А я смогу ль залить пожар?Ну что же всё, наш спор окончим.И мне осталось лишь уйти.Покой теперь не обрести.Я вас люблю... Прощайте, впрочем.Сказавши это, Виталий надел куртку, обулся и повернулся к двери. Наташа стояла в нерешительности. Она как-то отрешенно смотрела на действия Серебрякова.— Ну-с, всего хорошего, — произнес Виталий и потянулся к замку, собираясь открыть дверь и бежать, бежать, бежать…«Действие, действие, только оно способно спасти меня. Зачем же нужно было идти сюда? Делать все, что угодно, только задушить мысли о ней. Да как так можно!!! Отец! — мысленно воскликнул Серебряков, — сделай хоть что-нибудь, избавь от этой боли! Помоги мне! Что делать мне?!!» Но он знал, что ответа не будет.Наташа бросилась к нему. Из произошедшего после Виталий мало что запомнил. Девушка с силой повернула парня лицом к себе и, удерживая его за рукав, довольно громко сказала:— Да до каких пор ты будешь все это тянуть? Скажи, а?Тут Виталий не выдержал. Он привлек к себе за плечи возлюбленную и обнял. Все его тело затрепетало, он почувствовал запах, источаемый ее телом; запах так ему знакомых духов, и ни с чем не сравнимый запах любви. «Будь, что будет», — подумал наш расхрабрившийся герой.— Наташка, я без ума от тебя. Я люблю тебя, — сказал он. Она обвила его шею руками, и их губы слились в жарком поцелуе. Девушка была на верху блаженства. «Сколько лет! — подумала она с упоением, — и наконец-то он решился. Господи, дай мне такую же любовь, такую же страсть, какой наделен он!»Всё перевернулось вверх дном в голове у нашего героя. «С места — в карьер! — мысленно воскликнул он, — как всё неожиданно!» Он осыпал поцелуями ее щеки, лоб, глаза, брови... Наконец их уста, жаждавшие друг друга с лихорадочной ненасытностью, соединились вновь.Виталий целовался в первый раз, и, поэтому, чуть ли не сошел с ума от ощущений; в его груди проносились торнадо одно за другим. Частота сердцебиения удвоилась, кровь застучала в висках. Наташа вцепилась мертвой хваткой в воротник пиджака Виталия, очевидно опасаясь, что тот испугается. Но у Серебрякова едва ли были силы хоть на какое-нибудь действие к отступлению; Виталий, образно говоря, находился между землей и небом. Он еле держался на слабеющих ногах. Взрыв чувств обессилил его. Сердце колотилось, как бешенное, оно было готово вырваться из своего тесного пристанища. Подумалось, что никогда ничего сильнее не испытывал. И он начал подозревать, что все это ему кажется, что вот он очнется, и вновь будет один. Волна страсти делала свое дело — чувство нереальности всё укреплялось, пока слова возлюбленной не избавили его от неприятных подозрений.— Ты совершенно не умеешь целоваться! — воскликнула Наташа, когда они остановились перевести дух, — кто тебя так учил?Щеки ее горели, глаза полыхали страстью.Виталий едва ли мог говорить сейчас. Он еле дышал.— Кто-кто, — наконец, собравшись с силами ответил Виталий. — Никто. Вы первая, сударыня.«Вот это да! — подумала девушка, приходя в неописуемый восторг. — Он ждал меня! Как я могла этого не видеть?»— Это правда?— Да, госпожа Торцова, истинная правда.— Что ж, учись.И Наташа вновь прильнула к его устам.Сказать, что наш герой находился на верху блаженства, значит не сказать ничего. Сжимать в объятиях столь прелестное создание было, пожалуй, пределом мечтаний Виталия. Он ощущал себя осчастливленным тем человеком, кто был дороже всех его достижений. Он чувствовал себя не в состоянии здраво мыслить, — более того, — Виталий отдался полностью ощущению счастья и радости и старался задушить любые мысли, рождавшиеся в голове. В первый раз ему ответили взаимностью, и это счастье он не собирался выпускать из рук.Они так и стояли: он — в расстегнутой куртке и шапке — прижатый к двери, а она — в его объятьях.Потом началась гроза. Комната, освещенная электричеством, на мгновение превратилась в операционную, — так светло стало вдруг. Гром грянул так, что окна задрожали.— Какой кошмар! — воскликнула удивленная Наташа, повернувшись к окну.«Кажется, я понимаю, откуда всё это. Только бы не случилось чего. Ипполиту с Виконтом, наверное, сильно досталось». — Виталий с тревогой окинул взглядом местность за окном, но он не совсем здраво воспринимал реальность, всё еще пребывая в плену своей страсти.Сверкнуло и грохнуло еще раз. А через какую-то минуту повалил густой снег хлопьями.Только теперь до него дошло. Виталия затрясло. «О, небо! они хотели спасти меня. Какой я глупец! Из-за меня пострадают слуги ангела!» На его лбу выступили капли пота. Начался жар. Головная боль накатила, как ураган. Появились мысли о том, что Наташа не должна видеть его в таком состоянии. Он не мог позволить выдать свои мысли, свое истинное лицо, ну, не то, чтобы лицо, но ведь дружба с Дьяволом, по мнению многих, без сомнения, порочна и развращающа. Наташа не поймет. «Не теперь, позже, когда появится такая возможность». Как только он об этом подумал, испуг отразился на его лице. Виталий подошел к стулу и сел. «Виконт, Ипполит! Да какого черта я последним узнаю обо всем? Я что, святой, в самом деле?! Почему вы прячете меня?»— Ты смотри, что делается, — говорила Наташа, думая, что Серебряков стоит рядом.Потом она повернулась и, увидев сидящего побледневшего лицом парня, сама испугалась.— Ты чего? Что с тобой?Она метнулась к нему. Он взял ее руки в свои.— Нет, ничего не случилось. Просто случайный жар. Гроза зимой — большая редкость, — попытался отговориться и перевести разговор на другую тему Виталий. «Если что-то случилось, уже это не исправить».Девушка положила руку ему на лоб. Он тут же взял ее ладонь и поцеловал.— Не волнуйся, — улыбаясь через силу, проговорил он. — Просто всё это так неожиданно. Если б ты знала, сколько я ждал сего момента! Если б ты только знала.— Знала, — призналась она, — конечно я знала. А ты не догадывался?Вдруг сомнения встрепенули душу Серебрякова. Он тут же поднялся, смотря своей возлюбленной в глаза.— Но ты, ты-то любишь меня?«Он понял, — подумала она, — он, кажется догадался. Что мне делать?»Она тихо сказала:— Да. Возможно я раньше этого не знала, но теперь знаю наверняка. — И тут же испугалась: «Идиотка! что ты мелешь?!»Виталий засомневался: «Как это раньше не знала? Что-то ее трудно понять».— Это правда? Ты действительно меня любишь? Пойми, это очень важно.Взгляд его стал серьезным.— Ну еще бы. Неужели ты думаешь, что я все это просто так, ради развлечения затеяла? Раньше, не знаю, почему, я не могла понять этого, хотя видела, прекрасно видела, что скрывается за твоей грустью. Но ты доказал, что я тебе действительно не безразлична. Ты даже не пытался забыть меня?— Ну, что ты, как я мог забыть? Мне на это не хватит мужества. И можно ли забыть такие прекрасные глаза. Я люблю тебя. Так я еще никогда не любил.Виталий успокоился. Девушка все пыталась понять, что происходит в душе парня. Она сомневалась, удалось ли ей внушить ему, что он не один в своей любви. «Какой же я буду дурой, — думала она, — если не удалось его убедить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42