Ее карие глаза
сверкали. - Хотя люди смотрят на тебя, как на лунатика,
когда начинаешь пыхтеть и сопеть".
Она охотно поведала мне, что произошло на работе. В
прошлый понедельник она, как обычно, вышла на работу. Я
полагаю, что это забавное и резкое превращение из стройной
молодой женщины в явно беременную женщину, случилось в
выходные дни. Или ее начальница пришла к выводу, что ее
подозрения перестали быть просто подозрениями.
"Зайдите ко мне в кабинет во время перерыва", - холодно
сказала ей эта женина, некто миссис Келли. До этого момента
она держалась очень дружелюбно по отношению к мисс
Стенсфилд. Миссис Келли показывала ей фотографии двух своим
сыновей, учащихся в институте. Она постоянно спрашивала ее,
не встретила ли она уже "милого юношу".
Теперь же от этой дружелюбности не осталось и следа.
Мисс Стенсфилд сказала мне, что, входя в кабинет миссис
Келли, она знала, что произойдет.
"У вас неприятность", - резким голосом произнесла эта
добрая, казалось бы, женщина.
"Да, - сказала мисс Стенсфилд. - Некоторые люди называют
это так".
Щеки миссис Келли стали цвета старого кирпича. "Не
умничайте со мной. Судя по вашему животу, вы и так были
слишком умны".
Я словно воочию видел обеих женщин, пока слышал рассказ
мисс Стенсфилд, - ее карие глаза смотрят прямо, она не
желает опускать их или как-то по-иному продемонстрировать
признаки смущения. Я думаю, что с практической точки зрения
она гораздо лучше, чем миссис Келли, представляла себе все
трудности своего положения.
"Я должна сказать, что вы не очень-то стыдитесь того,
что обманули меня!", - с горечью сказала миссис Келли.
"Я никогда вас не обманывала. Вы ни словом не
обмолвились о моей беременности до сегодняшнего дня, - она
с любопытством посмотрела на миссис Келли. - Как вы можете
говорить, что я вас обманула?"
"Я пригласила вас к себе в дом! - вскричала миссис
Келли. - Я позвала вас на обед... с моими сыновьями". Она
неприязненно взглянула на мисс Стенсфилд.
В этот момент мисс Стенсфилд рассердилась не на шутку.
Так, как, по ее словам, она не сердилась ни разу в жизни.
Она прекрасно отдавала себе отчет в том, какую реакцию может
вызвать ее положение, когда оно обнаружится, но вы все
можете подтвердить, джентльмены, какая разница существует
между теорией и ее практическим результатом.
Положив руки на колени, мисс Стенсфилд сказала твердо:
"Если вы намекаете на то, что я когда-нибудь пыталась или
могла бы попытаться соблазнить ваших сыновей, это самая
грязная и низкая ложь, которую я когда-либо слышала в
жизни".
Голова миссис Келли дернулась, как от пощечины. Две
женщины мерили друг друга взглядом, разделенные письменным
столом. В комнате чувствовался слабый запах цветов. Это
мгновение, как показалось мисс Стенсфилд, длилось бесконечно
долго.
Затем миссис Келли рывком открыла ящик стола и достала
темно-желтый чек. Показывая зубы, словно откусывая каждое
слово, она сказала: "Когда сотни порядочных девушек ищут
работу в нашем городе, я не думаю, что мы нуждаемся в
услугах какой-то проститутки, дорогая".
Она сказала мне, что именно это презрительное "дорогая"
окончательно вывело ее из себя. Миссис Келли, с широко
раскрытыми глазами и открыв рот наблюдала как миссис
Стенсфилд, сцепив пальцы с такой силой, что на них появились
синяки (они уже побледнели, но все еще были заметны, когда
она пришла ко мне первого сентября), начала с шумом выдыхать
воздух сквозь плотно сжатые зубы.
Вряд ли эту историю можно было назвать забавной, но я
не удержался от смеха, и мисс Стенсфилд присоединилась ко
мне. Миссис Дэвидсон заглянула в кабинет - наверное, чтобы
убедиться, что мы не надышались закисью азота - и закрыла за
собой дверь.
"Это единственное, что я могла сделать, - сказала мисс
Стенсфилд, все еще смеясь и вытирая платком слезы. - Потому
что в тот момент, я ясно представила, как я смахиваю с ее
стола флакончики с духами. Я увидела, как они разбиваются на
мелкие кусочки и наполняют комнату жутким зловонием".
"Я собиралась сделать это и, казалось, ничто не могло
бы меня удержать. Но тогда я начала дышать, как паровоз, и
все прошло. Я нашла в себе силы взять чек и уйти. Я не могла
поблагодарить ее, потому что все еще изображала паровоз!"
Мы снова рассмеялись, а потом она стала серьезной.
"Все уже позади, и мне сейчас даже немного жаль ее -
или, может быть, я веду себя чересчур высокомерно?"
"Вовсе нет. Я просто удивлен, что вы можете испытывать
сейчас такие чувства".
"Можно я покажу вам то, что я купила на выходное
пособие?"
"Конечно, если вы этого хотите".
Она открыла кошелек и вынула маленькую плоскую
коробочку. "Я купила это в ломбарде, - сказала она. - За
два доллара. Это был единственный момент за все время этого
кошмара, когда я действительно почувствовала стыд. Разве
это не странно?"
Она открыла коробочку и положила на стол, чтобы я смог
увидеть ее содержимое. В ней лежало обычное обручальное
кольцо.
"Я буду делать все как нужно, - сказала она. - Я снимаю
комнату в доме, который миссис Келли назвала бы
"добропорядочным пансионом". Моя хозяйка добра ко мне... но
миссис Келли тоже была добра и дружелюбна. Я думаю, она
может в любой момент попросить меня съехать, и боюсь, что,
если я попрошу ее вернуть мне деньги, которые я заплатила
вперед, она рассмеется мне в лицо".
"Но это будет незаконно. Есть суды и адвокаты, которые
помогут вам..."
"Суды - это мужские клубы, - ответила она с
уверенностью в голосе, - не способные с пониманием
отнестись к женщине в моем положении. Может быть, я сумею
получить назад мои деньги, а может быть, и нет. В любом
случае, все расходы и неприятности вряд ли стоят сорока семи
долларов или около того. И впредь я намерена стать более
практичной".
"Я приметила одно местечко в нижней части Вилледжа. Это,
правда, третий этаж, но комната чистая и стоит на пять
долларов в месяц дешевле, чем та, которую я снимаю в
настоящий момент". Она вытащила кольцо из коробочки. "Я
надела его, когда хозяйка показывала мне комнату".
Она надела его на третий палец левой руки с легким
выражением неприязни, в котором, как мне кажется, она не
отдавала себе отчета. "Вот так. Теперь я миссис Стенсфилд,
мой муж был водителем грузовика, он погиб в аварии на
автостраде Питтсбург - Нью-Йорк. Ужасно грустно. Но я больше
не проститутка, а мой ребенок не будет незаконнорожденным".
Она посмотрела на меня, и в ее глазах появились слезы.
"Прошу вас, - сказал я и взял ее руку в свою. Она была
очень холодной. - Не надо, дорогая".
Она повернула руку ладонью вниз и посмотрела на кольцо.
Затем улыбнулась, и, поверьте мне, джентльмены, ее улыбка
была столь же горькой, как горчица. По ее щеке скатилась
одинокая слеза.
"Когда я слышу, как некоторые циники говорят, что
волшебству и чудесам нет места в наше время, я уверена, что
они заблуждаются, правда, доктор Маккэррон? Когда вы
покупаете кольцо за два доллара, и это кольцо в один миг
избавляет вас от незаконного рождения и нелегальности вашего
положения, как это можно назвать, если не волшебством?
Дешевым волшебством".
"Мисс Стенсфилд... Сандра, если я могу... если вам
нужна помощь, все, что я смогу..."
Она убрала свою руку - может быть, если бы я взял ее
правую руку, она бы этого не сделала. Я говорил вам уже,
что не любил ее, но в этот момент я мог почувствовать любовь
к ней, и она позволила бы мне подержать ее руку в своей
немного дольше, пока бы я не согрел ее своим теплом, -
возможно, я полюбил бы эту женину.
"Вы хороший, добрый человек, и вы многое сделали для
меня и моего ребенка. Ваш Метод дыхания - несравнимо
большее чудо, чем это ужасное кольцо. Кроме всего прочего,
он спас меня от тюрьмы за предумышленные разрушительные
действия".
Вскоре после этого она ушла, а я подошел к окну и
смотрел, как она шла вдоль улицы к Пятой авеню. Боже, я
восхищался ею даже тогда! Она выглядела такой хрупкой, такой
молодой и явно беременной, но ничуть не неуверенной или
пугливой. Она шла по лице как бы с сознанием собственного
права на место в этом мире.
Она исчезла из вида, и я вернулся к столу. Мой взгляд
вдруг привлекла фотография в рамке, висевшая на стене рядом
с моим дипломом, и страшная дрожь пробежала по моему телу.
Жуткий страх сжал мое горло, и я почувствовал, что
задыхаюсь. Это был ужас предчувствия, джентльмены. Я не хочу
спорить о том, могут ли происходить подобные вещи или нет. Я
знаю, что могут, поскольку испытал это на себе. Именно
тогда, в тот жаркий сентябрьский полдень. И я молю Бога,
чтобы мне не довелось испытать это еще раз.
Снимок был сделан моей матерью в тот день, когда я
окончил медицинский институт. Я стоял перед Уайт Мемориал,
заложив руки за спину и сиял, как ребенок, который целый
день резвился и прыгал по аллеям Пэллисейд парка. Слева от
меня виднелась статуя Гарриет Уайт, и хотя ее верхняя часть
была отсечена кадром, пьедестал и жестокая надпись - "Не
существует покоя без боли; таким образом, мы определяем
спасение через страдание" - были четко различимы. И у
подножия статуи первой жены моего отца, как раз под
надписью, Сандра Стенсфилд погибла почти четыре месяца
спустя во время несчастного случая, случившегося в тот
момент, когда она приехала в больницу, чтобы родить на свет
своего ребенка.

Она переживала, что меня не окажется в больнице, когда
ей придет время рожать, что я уеду на Рождество и мне нельзя
будет позвонить. Ее пугало, что роды будет принимать другой
врач, который не будет знать о ее желании воспользоваться
Методом дыхания и вместо этого применит наркоз.
Я старался успокоить ее, как только мог. У меня не было
причин уезжать из города, не было семьи, которую следовало
навестить во время рождественских праздников. Моя мать
умерла двумя годами раньше, и у меня никого не осталось, за
исключением незамужней тетки в Калифорнии, а поезда я не
любил, сказал я мисс Стенсфилд.
"Вы чувствуете себя одиноким?" - спросили она.
"Иногда. Обычно я слишком занят. Возьмите вот это. - Я
написал свой номер телефона на карточке и протянул ее мисс
Стенсфилд. - Позовите меня, если дозвонитесь до приемной
больницы, когда начнутся схватки".
"О, нет, я не могу..."
"Вы хотите пользоваться Методом дыхания или довериться
какому-нибудь костоправу, который подумает, что вы
свихнулись и даст вам эфира, когда вы начнете выдыхать, как
паровозная труба?"
Она улыбнулась: "Ну хорошо. Вы меня убедили".
Тем не менее, осень проходила, но волнения не покидали
ее.
В самом деле ее попросили освободить комнату, где она
жила, когда я впервые встретился с ней. Она переехала в
Вилледж, и это, как оказалось, было ей только на пользу. Она
даже нашла какую-то работу. Слепая женщина с неплохим
доходом наняла ее для легкой домашней работы, а также для
чтения вслух произведений Портера и Бака. Она жила на первом
этаже в том же доме, что и мисс Стенсфилд. У мисс Стенсфилд
появился тот цветущий вид, который свойственен здоровым
женщинам на последних трех месяцах беременности. Но на ее
лице лежала какая-то тень. Когда я разговаривал с ней, она
отвечала мне с какой-то излишней медлительностью. Как-то
раз, когда она не ответила вовсе, я поднял глаза и увидел,
что она рассматривает фотографию в рамке на стене со
странным, мечтательным выражением. Я почувствовал, как меня
обдало холодом... и ее ответ, не имевший ничего общего с
моим вопросом, нисколько не успокоил меня.
"У меня такое чувство, доктор, и иногда очень сильное,
что я обречена".
Глупое, мелодраматическое слово! Однако, джентльмены, у
меня был готов сорваться ответ: "Да, я тоже чувствую это".
Я прогнал от себя эти мысли - врач, произносящий такие вещи,
должен немедленно продать свой инструмент и медицинские
книги и попытать счастья в плотницком деле или стать
водопроводчиком.
Я сказал ей, что она не первая беременная женщина, у
которой возникают подобные чувства. Они известны любому
врачу, и их часто называют Синдромом Долины Теней. По-моему,
я уже упоминал об этом, джентльмены.
Мисс Стенсфилд серьезно кивнула мне в ответ, и я
вспоминаю, как молодо она выглядела в тот день и каким
большим казался ее живот. "Я знаю об этом, - сказала она. -
Я испытываю эти ощущения, но они как бы отделены от того
другого чувства. Оно... как что-то неясно вырисовывающееся.
Я не могу описать это более точно. Это глупо, но я не могу от
него избавиться".
"Вы должны попытаться, - сказал я. - Это же очень
хорошо для..."
Но она уже была далеко от меня. Она снова изучала
фотографию.
"Кто это?"
"Эмин Маккэррон, - ответил я, стараясь перевести все в
шутку. Но у меня получилось немного глуповато. - Перед
Гражданской войной, совсем еще молодой".
"Нет, я узнала вас, конечно, - сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11