Что ж,
спасибо за то, что вы меня напугали".
На этот раз я проводил ее до двери. Мне хотелось
спросить ее, сколько у нее оставалось денег и как долго она
сможет прожить на них. Но я слишком хорошо знал, что на
такой вопрос я не услышал бы ответа. На прощание я пошутил
по поводу ее витаминов. Она ушла. Я думал о ней в свободные
минуты весь следующий месяц, и...

На этом месте Иохансен прервал рассказ Маккэррона. Они
были друзьями, и это, как мне кажется, давало ему право
задать вопрос, о котором мы все думали.
"Ты полюбил ее, Эмлин? Ведь потому ты постоянно
упоминаешь о ее глазах, улыбке и о том, как ты "думал о ней
в свободные минуты?"
Я подумал, что подобное вмешательство должно было
рассердить Маккэррона, однако этого не произошло. "Ты
вправе задать этот вопрос", - сказал он и замолчал, глядя в
огонь. Могло показаться, что он задремал. В этот момент
выстрелило сухое полено, искры закружились в камине, и
Маккэррон посмотрел вокруг, сначала на Иохансена, а потом на
всех остальных.
"Нет, я не любил ее. То, что я говорил о ней, очень
напоминает те детали, которые обычно замечает влюбленный
мужчина - выражение глаз, одежда, смех". Он зажег свою
трубку специальной зажигалкой, затянулся и выпустил облачко
дыма, стлавшееся вокруг его головы ароматной завесой.
"Я восхищался ею. И мое восхищение росло с каждым ее
появлением. Думаю, что некоторые из вас воспринимают мой
рассказ как историю любви, перечеркнутую обстоятельствами".
Но это не имеет ничего общего с реальностью. Ее история
завершилась в последующие полгода, и когда, джентльмены, вы
услышите ее, то, уверен, убедитесь, насколько она во многом
типична, как утверждала сама Сандра. Она попала в Нью-Йорк
как тысячи других девушек, приехав из небольшого городка...

...в Айове или Небраске. А, может быть, в Миннесоте, я
не помню. Она изучала драматическое искусство и участвовала
в спектаклях местного городского театра. В местном
еженедельнике были опубликованы хорошие рецензии одного
драматического критика с ученой степенью, и она отправилась
в Нью-Йорк, чтобы начать карьеру актрисы.
Она была практичной даже в этом - насколько позволяло
столь непрактичное само при себе устремление. Ей захотелось
попасть в Нью-Йорк, как она сама рассказывала, не потому что
она верила в то, на что намекали иллюстрированные журналы:
любая девушка, приезжающая в Голливуд, может стать звездой.
Она говорила, что приехала в Нью-Йорк, чтобы приоткрыть
дверь в новый мир, а также потому, как мне кажется, что
больше любила драматический театр, чем звуковое кино.
Она устроилась на работу в универсальный магазин и
поступила на театральные курсы. Ее отличали ум и железная
воля, но в ней было столько же человеческих качеств, как и в
любом другом человеке. К тому же она была одинока. Так
одинока, как только, пожалуй, могут чувствовать себя простые
девушки из небольших городов Среднего Запада. Тоска по
дому - это не всегда то каким мы его себе привыкли
представлять. Оно может быть острым, как нож, и
превращающимся в болезнь не в переносимом, а в прямом
смысле. Оно может изменить взгляды человека на жизнь. Лица
на улице становятся для него не безразличными, а
отталкивающими и даже злорадными. Тоска по дому - это
настоящая болезнь, боль вырванного с корнем растения.
Мисс Стенсфилд, сколь очаровательной и решительной она
ни была, не имела иммунитета от этой болезни. Все
случившееся с ней затем настолько естественно, что и не
стоило труда рассказывать об этом. На курсах вместе с ней
учился некий молодой человек. Несколько раз они вместе
проводили вечер. Она не любила его, но ей нужен был друг.
Когда она поняла, что он никогда им не станет, произошло два
события: она обнаружила, что беременна, и рассказала об этом
молодому человеку. Он сказал, что останется с ней, и у них
все будет "пристойно". Через неделю он съехал с квартиры, не
оставив ей своего нового адреса. И тогда она пришла ко мне.
Когда мисс Стенсфилд была на четвертом месяце, я
познакомил ее с Методом дыхания, сейчас он называется
методом Ламаза. В те времена, как вы понимаете, о господине
Ламазе никто не слышал.
"В те времена" - эта фраза появляется все чаще и чаще, я
заметил. Я приношу свои извинения, но ничего не могу с этим
поделать. Все, о чем я вам рассказал и расскажу, произошло в
те времена или в те дни, если хотите.
Итак... "в те времена", сорок пять лет тому назад,
посещение родильного отделения в любой крупной американской
больнице напомнило бы вам визит в сумасшедший дом. Женщины,
плачущие навзрыд, женщины, кричащие о том, что хотели бы
умереть, женщины, стенающие, что они не перенесут таких
мучений, женщины, взывающие к Христу, чтобы он простил им их
прегрешения, женщины, выкрикивающие такие слова, что их
мужья и отцу никогда бы не поверили, что они им известны.
Все это - вещи общеизвестные, несмотря на то, за исключением
мычащих звуков натуги, которые, впрочем, ассоциируются у нас
с любым тяжелым физическим трудом.
К сожалению, врачи отчасти повинны в этой истерии. Ей
способствуют также и рассказы, которые беременная женщина
слышит от подруг и родственников, уже испытавших, что такое
роды. Поверьте, если вам скажут, что что-то будет
болезненным, вы действительно почувствуете и когда женщина
уверует в то, что роды - это страшно болезненный процесс, и
об этом ей говорит ее мать, сестры, подруги и ее врач, то
она уже внутренне готова испытать сильные мучения.
Даже всего за шесть лет практики я привык к тому, что
женщины пытаются справится с двойном проблемой: дело не
только в том, что они беременны и должны готовиться к
рождению ребенка, но и в том, что над ними нависла тень
смерти. Многие стараются привести свои дела в порядок,
чтобы, если они умрут, их мужья могли бы продолжать без
них.
Сейчас не подходящее время для лекции по акушерству, но
вы должны знать, что длительное время до тех дней роды
считались крайне опасными в западных странах.
Революция в медицине, начавшаяся около 1900 года,
сделала этот процесс более безопасным, но только ничтожно
малое число врачей удосужилось сообщить об этом своим
пациенткам. Одному Богу известно, почему. В этой связи,
стоит ли удивляться, что большинство родильных домов
ассоциировались с местом для умалишенных? И вот все эти
несчастные женщины проходят через то, о чем из-за
викторианских предрассудков, господствующих в то время,
знают лишь в самых общих чертах. Их охватывает страх и
изумление, которые они моментально воспринимают как
невыносимую боль, и большинство из них начинает чувствовать,
что скоро умрут собачьей смертью.
Во время чтения литературы о беременности я обнаружил
принцип "тихих" родов и основную идею Метода дыхания. При
криках тратится энергия, которую можно использовать для
выталкивания плода. Это приводит к перенасыщению кислородом,
а перенасыщение включает аварийную систему функционирования
организма: надпочечники начинают работать на полную
мощность, дыхание и пульс учащаются, что совсем не нужно.
Метод дыхания же помогает матери сосредоточиться на самом
процессе и справиться с болью, используя ресурсы
собственного тел.
К тому времени этот метод широко применялся в Индии и
Африке; в Америке его использовали шошоны, микмаки и другие
индейские племена, эскимосы всегда прибегали к нему. Однако,
как вы можете догадаться, большинство западных врачей
нисколько им не интересовалось. Один из моих коллег
возвратил мне мою отпечатанную на машинке брошюру, где
красным карандашом перечеркнул целый раздел о Методе
дыхания. На полях он написал, что, если бы он захотел
что-либо прочитать о "предрассудках черномазых", он просто
купил бы издание "Страшных сказок!"
Я все же не выкинул этот раздел моей брошюры, как он
советовал, а попробовал добиться результатов на практике.
Некоторые женщины достигли впечатляющих успехов. Другие же,
казалось, понимали суть метода, но полностью теряли
самообладание, как только сокращения матки становились
сильнее. В большинстве случаев, как мне удалось выяснить,
сама идея была раскритикована друзьями и родственниками,
которые никогда ни о чем подобном не слышали, а потому не
верили, что что-то может получиться.
Метод основывался на предположении, что, хотя и не
бывает одинаковых родов в их специфических моментах, все
они похожи в своих общих чертах. Существует четыре стадии
родов: схватки, срединные роды, рождение и выведение
последа. Сокращения вызывают напряжением мышц живота и
предлобковой зоны и часто появляются на шестом месяце
беременности. Многие женщины при первой беременности
ожидают чего-то ужасного, внутренних спазмов, хотя это чисто
физическое ощущение, похожее на боль, когда сводит мышцу.
Женщина, применяющая Метод дыхания, начинает дышать сериями
коротких, размеренных вдохов и выдохов, когда чувствует, что
подходят схватки. Воздух выдыхается резкими толчками, как
если бы вы дули в трубу в стиле Диззи Гиллеспи.
Во время срединных родов, при которых более
болезненные сокращения поступают каждые пятнадцать минут,
женщина переходит к долгим вдохам и выдохам - так дышат
бегуны на длинные дистанции, когда совершают свой финишный
рывок. Чем сильнее схватки, тем продолжительнее вдох-выдох.
В моей брошюре, я назвал эту стадию "качание на волнах".
На последнем этапе надо быть особенно внимательными к
тому, что я называю "локомотив", а инструкторы Ламаза
стадией дыхания "чу-чу". Последняя фаза родов сопровождается
болями, которые чаще всего описывают как глубокие и тупые.
В этот момент женщину охватывает непреодолимое желание
вытолкнуть ребенка. Вот та точка, джентльмены, когда этот
удивительный и жуткий двигатель набирает полные обороты.
Шейка матки полностью раскрыта. Ребенок уже начал свое
короткое путешествие по родовому каналу, и если вы
посмотрите прямо между ног матери, то увидите родничок
младенца, пульсирующий всего в нескольких дюймах от выхода
из материнского тела. Женщина должна дышать при помощи
коротких и резких вдохов и выдохов, но не наполняя свои
легкие, а контролируя ритм дыхания. Она как бы подражает
звуку паровозной трубы.
Такое дыхание благоприятно воздействует на организм:
насыщенность кислородом сохраняется высокой, но при этом не
включается аварийная система. В то же время, женщина
полностью владеет собой, может задавать вопросы и способна
выполнять указания врача. Но еще более важен моральный
эффект, получаемый при использовании Метода дыхания. Мать
чувствует, что она активно участвует в рождении ее ребенка
и даже может частично управлять этим процессом.
Вы должны понимать, что весь процесс тесно связан с
состоянием ума пациента. Его уязвимость - и этим я бы
объяснил все неудачи, если бы их у меня было много -
заключается в том, что пациентку, убежденную собственным
врачом, могут отговорить родственники, которые и слышать
ничего не захотят о таком варварском методе.
С этой точки зрения мисс Стенсфилд была идеальной
пациенткой. У нее не было друзей, ни родственников,
способных поколебать ее веру в Метод дыхания (хотя, честно
говоря, я очень сомневаюсь, что кто-то смог бы отговорить ее
от того, что она для себя решила), если она сама в него
поверит. И она поверила.
"Это немного напоминает самогипноз, да?" - спросила она,
когда я в первый раз рассказал ей о Методе.
Я согласился, не скрывая восхищения. "Вот именно! Но вы
не должны допускать мысли, что это всего лишь трюк, и не
отчаивайся, если что-то не будет получаться сразу".
"Никаких таких мыслей у меня нет. Я очень вам
благодарна. Я буду очень стараться, доктор". Она была
просто создана для Метода дыхания и, если пообещала
стараться, то можно было не сомневаться, что так и будет. Я
никогда не видел раньше, чтобы кто-то отнесся к этой идее с
таким энтузиазмом. Мисс Стенсфилд принадлежала к категории
людей, которые предпочитают крепко держать собственную жизнь
за горло.
Когда я говорю, что на полностью решила посвятить себя
Методу дыхания, то нисколько не грешу против истины и думаю,
что ее последний день работы в универмаге подтверждает это.
Этот день настал в конце августа. Мисс Стенсфилд была
стройной молодой женщиной в прекрасной форме. Любой врач
может подтвердить, что такие женщины, несущие своего первого
ребенка, способны "не выдавать" своего положения в течение
пяти, или даже шести месяцев. Но затем, в один прекрасный
день, все становится явным.
Она пришла на очередной осмотр первого сентября и,
рассмеявшись, рассказала мне, что, как выяснилось, Метод
дыхания имеет еще одно применение.
"Какое же?" - просил я.
"Это даже лучше, чем считать до десяти, когда
рассердишься на кого-то", - сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11