– Вот еще одно доказательство. Я обнаружил дневник Пат сегодня после полудня, и в нем нет даже намека на имя Кери.
Греди принялся перелистывать дневник, изредка кидая взгляд по сторонам. Когда он снова заговорил, голос его заметно помягчел:
– Итак, ты утверждаешь, что это доказательство того, что Пат не убивала?
– Да, сэр.
Греди закрыл дневник и положил его в ящик стола.
– Весьма ценный документ. Прокурору будет интересно познакомиться с ним. Но это доказывает лишь одно: миссис Стен действительно очень ловкая женщина. Она знала, чем рискует, ведя себя так, как вела, и заранее решила обеспечить себе алиби. Весьма вероятно также, что дневник чрезвычайно заинтересует и помощника прокурора. Эти записи лишь подтвердят его предположение, что Пат решила убить Кери уже давно и только выжидала подходящий момент.
Я не думал о такой возможности и громко возмутился:
– Это ложь с самого начала до конца... – и добавил немного запоздало: – ...сэр... К тому же я знаю, какие образом пеньюар Пат и другие ее вещи оказались в квартире Кери.
– Я слушаю тебя очень внимательно. Расскажи-ка мне об этом.
– К ней приходила старая дама под предлогом сбора вещей для Армии Спасения, и Пат отдала ей то, что уже не носила.
– Откуда ты это узнал? И когда?
– Несколько минут назад.
– И кто тебе это сказал?
– Пат.
– Она сама тебе это сказала?
– Да.
Греди принялся считать вслух:
– Один, два... – и таким образом до десяти. Затем он выпрямился за своим столом с угрожающим видом.
– Слушай меня хорошенько, Герман. В течение последних пяти лет не проводилось никаких пожертвований и сборов в пользу Армии Спасения. Эту женщину опознали, она часто появлялась у Кери. Видели, как она поднималась по лестнице. Совершенно трезвая и понимающая, что она делает. Агенты Жиль и Мак обнаружили ее за запертой дверью голой и совершенно пьяной. Медэкспертиза установила, что у нее были половые сношения с мужчиной и, может быть, даже не один раз. Итак, не морочь мне больше голову. Нам надо заниматься убийством Казараса. Немного благоразумия! Ты ведь не мальчик!
Я засунул руки в карманы как раз вовремя – чтобы сдержаться и не вцепиться ему в глотку.
Греди продолжал немного спокойнее:
– Я очень огорчен за тебя, мой мальчик, и отлично понимаю, каково тебе. Но не заставляй меня принимать меры, о которых я первый потом пожалею. Ты хорошо делаешь свое дело, и я считаю тебя отличным парнем. Тебе выпала крупная неудача – ты попал в отвратительное положение. И я прошу тебя, отойди от всего на две недели. Постарайся встать на ноги с помощью своей телефонистки, столь темпераментной, и если ей нравится делать это под ритмическую музыку, включи радио.
Я почувствовал, как мне сдавило горло.
– Откуда вы знаете про Миру?
И тут же я все понял сам. Когда речь идет о работе, ничего святого не существует. Пока Джим разговаривал со мной в комнате, отвлекая мое внимание, Монт и Корк установили микрофон. Им нужно было знать все, что говорила и делала Мира, а также мы с ней вдвоем. Парни просто желали убедиться, что я ничего от них не скрываю.
Не вынимая рук из карманов, я обратился к Джиму:
– А эти соединения с Вилледж 736-46?
Он сразу понял, что я хотел сказать.
– Да, это меня и интересовало. Кстати, я разговаривал и с другой телефонисткой.
У меня возникло впечатление, что он решил добить меня.
– Когда я пришел, мне показалось, что ты стал на сторону Пат.
Джим отрицательно покачал головой.
– Не совсем так, Герман. Как я уже сказал тебе сегодня утром, это дело выходит за рамки личного. Я просто предполагал, что оба убийства как-то связаны между собой.
Я повернулся и направился к выходу.
– Ты куда, Герман? К себе? – осведомился Греди.
Я застыл перед ним, как статуя.
– Нет, я отправляюсь на поиски Джо Симона. И чего бы мне это ни стоило, я заставлю его признаться, что его наняли для того, чтобы он усыпил Пат и доставил ее к Кери, заставлю, даже если для этого мне придется вышибить у него мозги.
В ответ Греди заметил, что это как раз то случай, о котором он первый пожалеет, и добавил:
– Верните мне вашу бляху, Стен. Начиная с этой секунды вы понижены в должности.
Рейхарт прочистил горло.
– Это приказ, Стен.
Греди нетерпеливо постучал по столу:
– Вашу бляху, Стен, вашу бляху.
Что я мог ему сказать? Что я позволил двум гангстерам забрать ее в подворотне на Гров-стрит? Я повернулся и быстро вышел из кабинета.
Старый Хансон спустил меня на нижний этаж. Когда лифт остановился, я спросил у него:
– Инспектор Греди когда-нибудь был женат?
Он утвердительно кивнул головой.
– На маленькой рыжей ирландке. И, мне кажется, у него даже были две девочки, но это было так давно...
– А что с ней произошло?
Хансон слегка присвистнул.
– Конечно, я знаю только то, что слышал от других, и по тому, что об этом писали газеты. Я отлично помню эту историю, она напоминает мне мою. Однажды вечером Греди вернулся домой раньше обычного. И если бы он дал волю своей ярости, то в настоящий момент сидел бы в тюрьме, а не в инспекторском кресле.
Я вышел из здания и посмотрел на звездное ночное небо. Мне необходимо иметь веру. И у меня она есть! Я должен верить в свою любовь так же слепо, как я верю в Бога.
Просто инспектор Греди и Хансон вытащили несчастливые номера в этой быстротекущей жизни. К тому же это происходит каждый вечер в больших отелях и в маленьких, в трущобах и в роскошных виллах, в парках и садах, в машинах и под машинами, в канавах и на пригорках, в подъездах и на крышах, на чердаках и в подвалах.
Но существуют миллионы чистых и порядочных женщин, не занимающихся этим ни с кем, кроме законных мужей. И Пат одна из них... Она честная и красивая. Она нежная и верная...
И я докажу это всем неверующим во что бы то ни стало, или пусть я сдохну!
Глава 9
В моей машине был приемник. Я включил его, настроил на полицейскую волну и стал слушать позывные полиции. Передачи перекрещивались: их слышали всюду – от Манхэттена до Бруклина. «Машина 44, отправляйтесь обратно по такому-то заданию. Капитан такой-то и такой-то, обратитесь в центральный комиссариат».
Машины с рациями пролетали по узким улочкам, завывая, как разъяренные коты. Аэропорты, автострады, мосты – все взято под контроль. Флики в гражданском и в униформе находятся на вокзалах железных дорог, на стоянках автобусов, на станциях метро, во всех важных пунктах, от востока до запада, прочесывая все на своем пути и сдавая эстафету другим после окончания смены.
Камеры предварительного заключения во всех участках переполнены всевозможными негодяями, продажными девицами, гомосеками, бродягами, блудницами, разыскиваемыми полицией, мелкими гангстерами, сводниками, наркоманами, – в общем, теми, кто мог бы дать хоть какие-то сведения об убийстве Ника Казараса.
На кончике каждого волоска на моих руках висело по капле пота. Вполне может быть, что это Джо Симон убрал Ника, а может, и не он. Но как бы там ни было, парни наложат на него лапу. Это не обычная война между гангстерами и полицией. Человек, убивший Ника, сделал это по личным причинам. И начиная с самого маленького чина в полиции до самого большого у всех в головах сидела одна мысль: «Надеюсь, что провидение поможет мне поймать этого убийцу».
По дороге я остановился возле антропометрического бюро, чтобы получить фотографию Джо Симона. Вероятно, это моя последняя возможность получить что-нибудь официальным путем: о моей отставке пока еще не было известно. Большой Герман больше не флик. По всей вероятности, меня вообще выкинут из полиции. Нарушение субординации может завести далеко.
Я остановился напротив бара Эдди Гюнеса и стал рассматривать фотографию Джо. Мне очень хотелось показать ее Пат, а заодно и Майерсу, но я очень торопился. Я непременно хотел найти Джо до того, как на него наложит лапу Джим. Инспектор Греди был уверен, что Джим способен на это. Джим тоже... Но им его не поймать, хотя, может быть, они и правы – вполне возможно, что обе истории составляют одну.
А Джо – пока в своем ремесле. Если его схватят, он постарается выкрутиться. И его адвокаты поработают для него. Но если Джиму все-таки удастся поймать Джо, он сможет довести его до стула.
Терять мне было нечего. Я пересек улицу и вошел к Гюнесу. Было еще рано, но бар был полон. Очень молодая красивая брюнетка изо всех сил старалась, чтобы ее все слышали.
«Ты должен знать, что я тебя люблю», – выводила она хриплым голосом.
Гюнес положил свой живот на стойку бара.
– Как дела, Герман?
Я ткнул пальцем в сторону оркестра.
– Откуда вы их выкопали? Ведь это старо, как мир!
– Вы пришли ко мне поговорить о музыке?
Я вытащил фото Симона и показал его Эдди.
– Вы знаете этого парня? Он приходил сюда?
Гюнес презрительно взглянул на фото.
– Вы что, смеетесь надо мной, Герман? – Он взглянул на часы. – Вы опоздали ровно на три часа. Джим, Монт и Корк уже были здесь около пяти часов и задавали тот же вопрос. И получили тот же ответ: насколько я помню, здесь он ни разу не был. И почему столько шума из-за этого парня? Это он, что ли, замочил того флика?
– Все так думают.
Гюнес сложил свои три подбородка в один.
– Какой негодяй! Будь я на его месте, то уже катил бы по дороге в Рио.
Я в задумчивости покинул бар. Если бы я убил флика, где бы я прятался? Во всяком случае, не на Гринвич-Вилледж. Раздумывая, я добрел до Вашингтон-сквер. Сейчас здесь все выглядело намного приличнее, чем раньше.
Хоплон жил в импозантном небоскребе совсем близко от первого номера на Пятой авеню, что подтверждало ту истину, что преступная деятельность хорошо оплачивается, если умеешь прятать следы и выходить сухим из воды.
Привратница попыталась задержать меня, но я отодвинул ее в сторону.
– Уголовная бригада Восточного Манхэттена.
– Хорошо, сэр, – безразлично произнесла она. – А что вы хотите посмотреть?
Я сухо буркнул, что это ее не касается, и направился к лифту, который поднял меня на восемнадцатый этаж.
Не в первый раз я наносил визит Ральфу Хоплону. Правда, ни к чему особенному это не приводило. Но на этот раз все должно быть по-другому. На этот раз я не буду с ним церемониться. Ведь у него находятся мой револьвер и бляха, и я твердо решил возвратить их.
Нажав на коренастую кнопку звонка, я прислушался. Раздался красивый звон. Хоплон сразу открыл дверь, как будто кого-то ждал.
– Что вам надо?
– Войти. – Я оттолкнул его в сторону, чтобы пройти в квартиру.
Дверь из небольшой передней открывалась прямо в огромную гостиную. По сравнению с ней моя просто крошечная. Один концертный рояль стоил гораздо дороже, чем вся моя мебель. На диване располагалась блондинка в черном костюме. Можно было подумать, что она только что плакала.
Хоплон вошел в гостиную следом за мной.
– Что вам надо? – повторил он.
– Мои бляху и револьвер.
– Послушайте, Стен, вы думаете, что говорите?
– Вы отлично понимаете, о чем я говорю, и я не собираюсь отступать. После того как я у Гюнеса дал вам по морде, вы послали своих парней избить меня. Что они и сделали, в темном месте на Гров-стрит. Я проиграл. Но ничто не убедит меня, что это очень забавно – лишиться оружия и бляхи. А также денег и документов.
Блондинка встала и подобрала свою накидку.
– Кажется, мне лучше уйти.
Я посмотрел на нее и приказал:
– Не двигайтесь!
Она сразу села, нисколько не возражая. Это удел бедных. Девушки ее сорта, как только им удается заработать несколько долларов, стараются превратить их в миллион. Эта блондинка явно относилась к такой категории. И ей, вероятно, уже приходилось иметь дело с представителями закона и порядка. Она не хотела рисковать, отказываясь подчиниться распоряжению флика.
Я взглянул на нее более внимательно. На таком лице трудно что-нибудь прочитать. Вероятнее всего, она работала у богатых по заказам. Я видел, как надуваются вены на ее висках. Джо Симон рисковал получить до десяти лет тюрьмы за то, что занимался поставкой девушек по сто долларов за ночь. И вот я нахожу такую девушку у Ральфа Хоплона. Вполне возможно, что это не просто совпадение.
– Я просто не понимаю, о чем вы говорите, – продолжал он.
Я резко повернулся к нему.
– Держу пари, что совсем наоборот. Как сильно вы в это замешаны, Хоплон?
– Не понимаю, о чем вы говорите, – повторил он.
Блондинка сделала движение, чтобы открыть свою сумочку. Я забрал ее: оружия там не было. С улыбкой, но не очень любезной, я возвратил ей сумочку.
– Хотите, чтоб я сказал вам что-нибудь?
– Что именно?
– Вы очаровательны, как и все другие. И сколько это стоит, дорогая?
Она сделала хищную мину, какую обычно делают ей подобные. Потом ответила, скромно хлопая ресницами:
– Э-э, обычно я беру сотню долларов. Но вам я охотно сделаю скидку, потому что мне не нужно будет платить комиссионных.
Неожиданно до нее дошло, что она сказала. Ее улыбка мгновенно утратила уверенность и нахальство.
– Вы покупатель или продавец? – обратился я к Хоплону.
Он скорчил нахальную морду и попытался сделать вид, что все это ему нипочем и что он знает свои права гражданина.
– Уходите отсюда! Немедленно! Мне все равно, кто вы. И вы не имеете никакого права врываться сюда, не имея ордера на обыск.
Я дал ему увидеть дуло моего револьвера.
– Я уже подумал об этом и поэтому пришел вместе с ним. Где прячется Джо Симон, Рег?
Тут я заметил открытую дверь в комнату, которая, вероятно, была спальней.
– Посмотрим, что там. Иди вперед, Рег.
По его наглой физиономии пробежала тень.
– Я скорее сдохну! Вам это дорого обойдется, очень дорого, Стен.
– Так всегда говорят.
Улыбка блондинки стала просто очаровательной.
– Там находится мой Тони. Он лежит в постели, у него сломана ножка.
Хоплон грязно выругался. Я стал раздумывать, что это: или она подыгрывает ему, или наоборот. Когда в гостиной неожиданно появился я, она плакала. Может быть, он чем-то обидел ее, и ей доставляет удовольствие отплатить ему? Я грубо подтолкнул Хоплона по направлению к двери.
– Откройте дверь, пока я не рассердился.
Он нехотя открыл дверь. Один из парней, которые были тогда с ним у Гюнеса, когда он позволил себе высказаться в отношении Пат, лежал на кровати:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18