Я обалдело уставился на представившееся мне зрелище.
– Я счастлива, мистер Стен, – пролепетала она.
Сейчас я сидел довольно неустойчиво. Она толкнула меня на диван, взяла мое лицо обеими руками и попыталась своим пылающим язычком раскрыть мои губы.
– Герман! – возбужденно простонала она. – Герман!
Несмотря на то что я был совершенно пьян, мне все же стало немного стыдно. Я хотел эту женщину так же сильно, как хотела она меня. Но не ее я желаю. Это все Пат. Она так похожа на Пат... И я очень хочу, чтобы все между нами было так же, как до того момента, когда я вошел в квартиру на Гров-стрит. До того, как все это случилось. Я хотел верить Пат. Из последних сил я попытался оттолкнуть Миру. Но она стала еще более энергичной. Я соскользнул на край дивана, и мы свалились на пол с глухим шумом. Она оказалась наверху, придавив меня своими прелестями.
– Возьми меня... – прошептала она. – О, я умоляю тебя...
Ее пальцы вцепились мне в волосы. Другой рукой она спустила молнию до конца. Затем немного приподнялась, и ее тело освободилось от шелка. Пеньюар с легким шумом упал рядом.
Я старался освободиться, но у меня ничего не получалось. Ее надушенное полыхающее тело душило меня. Я задыхался под бурным натиском ее страсти. Потом в моей голове вспыхнуло то, что сказал мне инспектор Греди на ступеньках комиссариата:
«Я знаю, дорогой, как это тяжело. И как глубоко ранит даже сама мысль о том, что женщина способна на такое. Она не стоит того, чтобы так за нее переживать. Хорошенько наклюкайся и утешься с какой-нибудь курочкой».
А потом? Что потом? Почему бы и нет?
Я поцеловал Миру с такой же страстью, как она целовала меня. Это спровоцировало определенную реакцию. Вкус крови покинул мой рот. Я больше ничего не ощущал, только вкус соли.
Глава 7
Сейчас три часа дня. Занятия в школе кончились, и малыши громко орали, звонили звонками своих велосипедов или играли в другие игры. Некоторые играли во взрослых.
Я немного отрезвел, и у меня ничего не болело. Только голова как будто не своя, но, в основном, я в полной форме. На столике сиротливо стояла бутылка рома, и я сделал небольшой глоток, чтобы немного прийти в себя. Затем я выпрямился и взглянул в окно. Пожалуй, сейчас ближе к четырем, чем к трем. Об этом можно судить по цвету залива и по высоте солнца.
Итак, я полностью последовал совету инспектора Греди. Я напился до чертиков, чтобы не сказать больше, и выполнил второе условие. С Мирой. А что будет потом? Тишина, царившая в комнате, действовала на меня неприятно. Я совсем один. Никого, чтобы снова меня утешить. Никого, кто подал бы мне стакан томатного сока. Это то, что всегда делала Пат раз в году после полицейского бала.
Я стал шарить по всем углам, пока не обнаружил маленький чемоданчик, приготовленный для нее. Как только моя башка придет в порядок, я позвоню в комиссариат, чтобы передать ей белье и другие мелочи.
Я повернул голову и посмотрел на вторую половину кровати, половину Пат, принадлежавшую ей вот уже десять лет. Мира убежала, но подушка еще сохраняла отпечаток ее головы, на ней осталось несколько длинных светлых волос. Я стал накручивать их на палец. Она очень помогла мне – вывела меня из того невменяемого состояния, в котором я пребывал. Я почувствовал себя освеженным и обновленным. Буду надеяться, что она не очень рассчитывает на продолжение этой приятной жгучей интермедии. Я стал рассматривать волосы, накрученные на палец. Итак, это был очень приятный момент. Один раз – и точка. Она меня хотела, и она меня получила. Мы квиты.
Я вообразил себе, что чувствую запах кофе. Напялив халат и шлепанцы на босые ноги, я отправился на кухню. Это не было воображением. В этот момент Мира манипулировала электрокофеваркой. Одетая, она показалась мне какой-то чужой. Это уже совсем не та особа, с которой я познакомился сегодня утром. Это была другая Мира. Ее светлые волосы были зачесаны назад и образовали на затылке Джомолунгму. Пятна веснушек сейчас особенно выделялись на ее лице. На ней была надета темная юбка и скромная белая блузка. В общем, вид настоящей служительницы.
– Я полагала, что вы будете спокойно спать до полуночи, – удивилась она, увидев меня.
– Разве я столько выпил?
– О, очень много. – Она провела язычком по губам. – Но я думаю не об этом.
– Я – Большой Герман.
Шутка не получилась. Никто не рассмеялся – ни она, ни я. Она налила мне чашку кофе.
– Но на случай, если вы проснетесь, я остановилась перед вашей квартирой, когда спускалась в дежурку, и решила приготовить вам кофе.
Я нашел кофе хорошим, выпил чашку и подвинул ее Мире, чтобы она налила еще. Пока она делала это, ее бедро терлось о мое. Воспоминание о ее страстной натуре произвело определенное воздействие, и я поинтересовался, нужно ли ей идти на работу.
Она села напротив меня.
– К сожалению, и к несчастью, да. Мабель работала за меня с восьми до четырех, и я не могу заставить ее оставаться еще на одну смену.
Мне показалось, что я слышу Пат.
– Как ты себя чувствуешь, Герман?
– Отлично.
Мира внимательно посмотрела на меня и заметила:
– Но вид у тебя совсем не жизнерадостный.
Она протянула под столом руку и погладила мне низ живота.
– Вот что я тебе скажу: допивай свой кофе, а потом благоразумно возвращайся в постель.
Мысль совсем неплохая. Когда я проснулся, то чувствовал себя свежим и полным сил, но сейчас, после кофе, не знаю почему, я пришел в состояние подавленности и почувствовал себя плохо. Или, может, это от того, что, проснувшись, я выпил глоток вина?
– Возможно, я последую вашему совету. И...
– И скоро, когда наступит полночь, маленькая Мира вернется, – дополнила она, сморщив свой носик.
– Настоящая маленькая Сендрильона, так?
– Почти что так. Но теперь мне надо торопиться, дорогой. – Она погладила мою руку. Потом обошла вокруг стола, чтобы поцеловать меня.
– По крайней мере, если ты... будешь нетерпеливым, то я могу и забежать на несколько минут.
Я похлопал ее по ближайшей припухлости.
– Надеюсь, что выдержу до полуночи.
Она нежно поцеловала меня и шепнула:
– Жди меня...
Я смотрел ей вслед. Она была отнюдь не худенькая. У нее округлые ляжки, которыми она весьма соблазнительно подрагивает при ходьбе. Почти как Пат. Я налил себе еще чашку кофе, но тут меня вырвало первыми двумя. Склонившись над раковиной, я содрогался всем телом, потом смыл все водой. Кофе мне больше не хотелось. И думать сейчас мне тоже не хотелось. Все, что мне хотелось, это сократить до минимума всякое воспоминание о Пат. В шкафу на кухне стояла бутылка отличного виски, приберегаемого мною для особого случая. Ну вот! Вот и необычный случай! Это должно пойти лучше, чем кофе.
В спальню я возвратился в обнимку с бутылкой. Я не слишком гордился Германом Стеном. Ладно, Пат меня обманула, но две ошибки не составят одну правду. А теперь у меня на руках эта обжигающая девочка Мира.
Я уселся на край кровати и принялся наблюдать за заливом. Да, она хочет продолжения. А что потом?
Мы поклялись с Пат на радость и на горе, на всю жизнь. Я встал и подошел к комоду, чтобы посмотреть, там ли мой запасной револьвер. Может быть, я все же сумею что-нибудь сделать для Пат. Во всяком случае, я могу попробовать разузнать что-нибудь у Хоплона. Мой револьвер лежал под рубашками. Я вытащил его оттуда и положил рядом с бутылкой на комод, потом стал искать чистое белье. Там его не оказалось. Я полез в ящик, в котором Пат хранила свои вещи. В самом низу оказалась маленькая книжечка, на которой красовалась надпись: «Пять лет интимного журнала».
Раньше ящик был заперт на ключ. Я видел, как Пат туда что-то записывала, но никогда не обращал на это внимания. Возможно, что я узнаю сейчас немало интересного. Я просунул палец под обложку и открыл ее.
На первой странице стояла дата: 1 января 1960 года. Пат писала:
«Вчера вечером смотрели „Пасифик Сюд“. Хорошая пьеса. Потом ужинали в „Пороке“. Герман хотел повести меня в одну ночную коробку, но я отказалась. Тогда мы вернулись домой и легли спать. Моя любовь!.. Прошло около пяти часов, пока мы заснули. Это был один из прекраснейших дней в году за время моего существования».
Я довольно засмеялся, но смех застрял в моей глотке. Таковы мы тогда были. К этому моменту мы были женаты уже два года. Нет, все у меня перепуталось в извилинах. Восемь лет... С той поры прошло два года.
Я перелистывал страницы дальше, до записей пятимесячной давности. И ни разу нигде не упоминается имя Кери. Всегда «ее любовь» был я.
Я продолжал перелистывать страницы дневника. Все остальное в том же духе. Мелочи, заполняющие жизнь женщины. Но нигде нет даже намека на Кери, и нет никаких белых пятен в описании ее времяпровождения. И так все дни.
Закрыв дневник, я посмотрел на залив, который стал теперь слегка пурпурным. Тут не было притворства. Пат не настолько хитра. По своим умственным данным она скорее посредственна.
Холодный пот пробежал у меня по спине. И это женщина, которую обвиняют в том, что она играла с Лилом Кери? Но когда же? Нет, никто не заставит меня это проглотить! И даже доказательства, подтверждающие ее вину. Действительно, я видел Пат совершенно голую и совершенно пьяную у Кери на квартире. Своими собственными глазами... Но все говорит за то, что она является жертвой какой-то комбинации. Кому-то понадобилось «открыть» мне глаза. Без сомнения, в Нью-Йорке существует рыжая девушка, которая по каким-то особым причинам последние пять месяцев выдает себя за Пат. Я унес с собой дневник в гостиную и снял трубку.
– Дежурная слушает, – раздался голос Миры.
– Ты можешь разговаривать? – спросил я.
Она прижала губы к трубке.
– Не очень свободно. А что случилось, дорогой?
– Послушай, Мира, я насчет телефонных разговоров, которые Пат заказывала с Вилледжем. Ты действительно слышала, как она разговаривала с Кери?
Вне всякого сомнения, где-то поблизости от нее находился мистер Халпер. Голос ее стал очень сухим и официальным.
– Телефонистки никогда не подслушивают разговоров, мистер Стен. Это вызвало бы немедленное увольнение.
Я повесил трубку. Эти разговоры, должно быть, велись тогда, когда Пат не было дома. Но кем? Вены на моих руках стали пульсировать и вздулись. Или все эти телефонные вызовы были женским изобретением Миры Белл? Чтобы иметь возможность спрятать их от Джима Пурвиса. Чтобы я был ей особенно благодарен. Чтобы достигнуть того, чего жаждала ее женская натура. Ибо этого, по ее собственному признанию, она дожидалась целый год.
Я снова снял трубку и назвал ей номер Ника Казараса. Телефон не соединялся довольно долго, и я снова услышал Миру. По всей вероятности, Халпер уже ушел оттуда. Ее голос стал теплым и нежным:
– Твой номер не отвечает, дорогой!
Сперва я собирался попросить ее соединить меня с комиссариатом, но затем решил прикинуться простачком. Голос Миры ласкал мой слух.
– Иди, дорогой, и ложись спать, слышишь? И согрей для меня местечко возле себя...
Я повесил трубку, принял душ и получше оделся. Физиономия у меня была не слишком распухшая, и чувствовал я себя прекрасно. Уложив свой запасной револьвер в кобуру, я засунул дневник Пат в карман. Потом надел шляпу и взял чемоданчик, который приготовил для Пат. Заперев квартиру, я вызвал лифт. Мира видела, как я проходил через холл. Она приподнялась на своем стульчике, как будто собиралась окликнуть меня, но не посмела этого сделать. Ей нужно было думать о своей работе, а мистер Халпер находился поблизости. Он весьма удивился, увидев меня.
– Я глубоко опечален, – произнес он проникновенным голосом.
– Ах, да. Я тоже.
Мне захотелось побыстрее отделаться от него.
Быстрыми шагами я направился к машине, которую оставил на углу. Заведение Майерса находилось как раз напротив, и я прошел туда. У стойки стоял новый парень: во всяком случае, я никогда до сего момента тут его не видел. Майерс обслуживал клиентов. Я подождал, пока он закончит, и поинтересовался у него, вернулся ли Симон на работу.
– Полиция, полиция, вопросы, вопросы... А ведь нужно зарабатывать на жизнь, разве не так? – Майерс говорил все это по моему адресу. – Нет, он не вернулся. И потому мне пришлось самому заняться обслуживанием клиентов, пока я не нашел ему замену. И к тому же еще я провел больше часа в полиции – рассказывал им то, что я знал об этом Симоне: где он живет и кто его рекомендовал. Как я могу все это знать? Честно говоря, я уж лучше сам мог бы постоять за прилавком. Я очень мало зарабатываю, а мне надо еще платить жалованье служащему, и так все доходы сводятся к нулю. И сколько, как вы думаете, я получаю прибыли от одной чашки кофе?
Высказав это, Майерс сильно ударил кулаком по прилавку. Он продолжал свои причитания, и я направился к выходу и сел в машину. Воспользовавшись зеленым светом светофора, я тронулся с места. Вид обведенных в рамочку букв на газетном стенде заставил меня задохнуться.
«Таинственное убийство детектива на Таймс-сквер»
Я оттолкнул кого-то, чтобы прочесть, что там написано. Заметка была помещена в последнюю минуту. Там кратко говорилось, что детектив Ник Казарас, прикрепленный к комиссариату на 47-й улице, закончив свою смену, не явился с рапортом. Случай был исключительный, ему позвонили домой. Его жена, также обеспокоенная его отсутствием, ничего о нем не знала. Однако, незадолго до того, как газета была сверстана, выяснилось следующее. Режиссер одного из театров этого района, открыв склад аксессуаров, обнаружил детектива Казараса лежащим поперек сундука с театральными костюмами. Он был мертв.
Неожиданно я услышал, что ко мне обращается газетчик:
– Послушайте, мистер, если хотите, купите газету или дайте дорогу тем, кто хочет купить. Читать можно и в библиотеке.
Я сунул руку в карман, но потом вспомнил, что истратил последнюю монету, чтобы приобрести утреннюю газету. Пришлось отойти в сторону. Подробности можно узнать в комиссариате. Я подошел к машине и собрался было открыть дверцу, как на меня вновь напала тошнота. Уже второй раз за этот час.
«Ты не окажешь мне услугу, Ник?» – спросил я. – «С удовольствием, Герман».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18