Я назову вам континент — Европа. Континент называется Европа. И никто — ни вы, ни «Уолл-стрит джорнал», ни «Файнэншиал кроникл», ни Си-эн-эн не знают, чьи в действительности деньги стоят за этой сделкой. — Фэлкон бросил быстрый взгляд на Чеймберса. Старик улыбался. — Покопайтесь в архивах европейских химических компаний, и вы немного приблизитесь к разгадке. «Дюпон» — большое предприятие. Очень большое. Но и ему не сравниться с нашим консорциумом. — Все это был чистый блеф, но, черт возьми, пора начинать игру в покер. — Так что у вас есть шанс самому избавиться и избавить «Дюпон» от лишних неприятностей. Не стоит перебивать наше очередное предложение. Конечно, мы предоставим «Дюпон» кое-какие возможности, так чтобы ваш клиент не выглядел полным идиотом. А потом шепнем кое-что руководству «Пенн-мар», чтобы ни вы, ни ваш банк не выглядели идиотами. Мы заверим руководство «Пенн-мар», что желаем работать после завершения сделки рука об руку. А заодно скажем, что уж «Дюпон» и месяца не пройдет, как даст им под зад. Между прочим, сами-то вы слышали сообщение корреспондента Си-эн-эн? Позвольте процитировать: «Некоторое время „Пенн-мар“ будет действовать самостоятельно, а затем постепенно вольется в компанию „Дюпон“». Или что-то в этом роде. Позвольте сказать со всей прямотой. Если «Дюпон» победит, все вы, ребята, — трупы. Как по-вашему, где в случае победы «Дюпон» будет копать в первую очередь, чтобы хоть немного возместить деньги, потраченные на эту сделку? Да в карманах тех, кто, наверное, сидит сейчас с самодовольными улыбками на физиономиях вокруг вас и слушает наш разговор. Победитель покопается в карманах ребят с хорошими чековыми книжками. Под самый дых даст им «Дюпон». Кстати, почему бы вам не переключить меня на кого-нибудь из них. Могли бы поговорить.
— В этом нет нужды.
— Ну так поговорите с ними сами, Киран. Окажите им эту услугу. Просветите их. Сберегите им кучу денег.
— Я еще свяжусь с вами, Фэлкон.
Фэлкон положил трубку и повернулся к членам команды. Все они уже были на ногах и аплодировали ему. Даже Чеймберс.
* * *
Резерфорд не хотел слишком долго разговаривать по телефону с этой женщиной.
— Все это время вы оказывали нам чрезвычайно ценную помощь. Мне и далее нужно бы получать информацию о Фэлконе.
— Вы будете получать ее. То есть я и впредь собираюсь снабжать вас такой информацией. Ведь мы же условились об этом.
Резерфорд по голосу слышал, как напряжена женщина. Она места себе не находит от страха. Именно это и было ему нужно.
— Ну да, и мы свои обязательства выполним. Не забывайте, как и прежде, о нас, а уж мы о вас позаботимся. — Прозвучало это не лучшим образом, и Резерфорд сразу спохватился: следовало как-нибудь иначе сказать.
— Как раз это меня и пугает. — Женщина попыталась шуткой смягчить неловкость. Она вроде бы засмеялась даже, но не очень это получилось, последние слова пришлось проглотить.
— Нет, нет, вы меня неправильно поняли. Извините, я просто неловко выразился.
Женщина промолчала.
Ну и черт с ней. К тому же она права, не так ли? Когда все закончится, Феникс получит свой приз, и после нескольких часов немыслимых мучений — уж за это Резерфорд готов поручиться — о ней действительно позаботятся. Грей порежет ее на мелкие части, погрузит останки в пятидесятипятигаллоновую цистерну и бросит в океан. Малейших следов не останется. Феникс работает чисто.
Резерфорду надоел этот разговор.
— Ну что ж, спасибо, что уделили мне время. Уверен, это не последний наш разговор. Всего доброго.
— Всего доброго. — Ее голос слегка дрогнул.
Резерфорд повесил трубку. Дела складываются так хорошо, как он и помыслить не мог.
Глава 20
Это был лишь небольшой проем в густых зарослях, место, где ветви деревьев и огромные виноградные лозы, норовящие обвиться тебе вокруг шеи, хоть немного расступались. Звезд из-за густого зеленого шатра тропического леса было не видно, и это облегчало дело — тот же шатер закрывает обозрение любопытствующим пассажирам пролетающих самолетов.
Феникс Грей посмотрел на мерцающий циферблат электронных часов. Семь минут третьего, утро. Путь получился долгим — шесть часов, — но в конечном счете все неудобства окупятся.
Из Санто-Доминго, столицы Доминиканской Республики, он и четверо его спутников добрались машиной да Сан-Кристобаля, в сорока километрах к западу. Лимузин въехал в помещение какого-то склада на окраине города, где его пассажиров проводили вниз по длинной лестнице, ведущей сквозь туннель в другой склад. Здесь они провели еще три четверти часа, после чего, завязав им глаза, их усадили на заднее сиденье «лендровера». Два часа их подбрасывало на ухабах проселочных дорог, пролегающих через доминиканские джунгли. С каждым новым километром дороги становились все хуже, но вот, в конце концов, машина остановилась, пассажирам помогли выйти и сняли с глаз повязки. Затем еще в течение часа они пробирались тропическим лесом, кишащим насекомыми.
Феникс стер пот со лба и прихлопнул очередного комара. Шесть часов. Долгий, кружной путь. Но осторожность не бывает лишней. Да и в конце концов, Резерфорду не обязательно знать об этой маленькой экскурсии.
Все эти шесть часов спутники не обменялись ни словом. Они не представились друг другу, не обменялись любезностями, не вели пустых разговоров. Да и к чему бы? Никого из них Феникс Грей больше никогда не увидит. Каждый из них заплатил за этот вечер по двадцать пять тысяч долларов, но ведь не на установление же товарищеских отношений пошли эти деньги.
Все сидели, погруженные в свои мысли, в темноте на складных стульях, расставленных полукругом по границе света, падающего из двух фонарей.
Грей почувствовал приближение женщины еще до того, как увидел ее или услышал шаги. В ночном воздухе появился слабый запах духов, и Грей сразу уловил его. Он обладал фантастическим обонянием и всегда, когда нужно, использовал его. Годами Грей приучал себя не полагаться только на слух и зрение, и как раз умение максимально применять все способности — наряду с полной атрофией чувства сострадания — превратило его в идеальную машину для убийства.
Феникс Грей не был крупным мужчиной. Сложением он отличался скорее средним, но оно и к лучшему, ибо это позволяло с помощью определенных косметических средств предстать человеком корпулентным, а вот здоровенному мужику не удастся выглядеть маленьким. Грей не имел никаких отличительных примет — ни шрамов, ни родимых пятен — ничего. И это тоже к лучшему. Грим ведь применить всегда можно — как, например, нынче ночью бородавку на левую ноздрю, а вместе с ней бороду, усы, накладные ресницы; все искусственное, а внешность изменяется до неузнаваемости.
Но при всем своем небогатырском сложении, Грей обладал редкостной физической силой. А вдобавок к ней владел карате и постоянно совершенствовал его приемы. Несмотря на вес и телосложение противника, он всегда мог лишить его всех преимуществ, отключив руку или ногу. В прежние времена Грей нередко убивал противников голыми руками, правда, это было давно. Может, стоит попытаться вновь, лишь для того, чтобы убедиться: мастерство не утрачено.
Пятеро зрителей наблюдали за тем, как двое мужчин, белый и черный, вытаскивают на освещенный участок молодую женщину. Феникс ощутил легкое нетерпение, кровь быстрее побежала по жилам; впрочем, он тут же овладел собой. Кроме туфель на высоких каблуках, на женщине ничего не было, но не нагота подогревала интерес Грея. И вообще-то что героиней представления будет женщина, его не занимало. Это мог бы быть и мужчина, как, допустим, четыре месяца назад в Бирме. Нет, не пол объекта был главным для Грея.
Женщина негромко всхлипывала, но никто не обращал на это ни малейшего внимания. Вот только Грею понравилось, что она плачет. Это свидетельствует о том, что наркотиками ее не накачали, а ведь это понизило бы интерес к спектаклю. На вид Грей дал ей лет двадцать. Пульс участился и Грею вновь пришлось остудить себя.
Двое мужчин развернули женщину лицом к дереву, и при помощи упругого белого шнура связали за спиной руки. Она пыталась сопротивляться, но тщетно — мужчины были слишком сильны.
Посреди освещенного полукруга в большой пластмассовой ванне лежал огромный кусок льда. Ровно тридцать дюймов в высоту, с поверхностью площадью шесть футов в длину, четыре в ширину, лед ждал свою жертву — женщину. Жаркий воздух тропической ночи делал свое дело — лед уже начал таять. Грей в очередной раз стер пот со лба. Интересно, как это, — подумал он, — умудрились они притащить эту ледяную громадину в самую гущу тропического леса.
Двое головорезов перенесли женщину на льдину, а сами встали по обе стороны от нее. Со связанными за спиной руками, на каблуках-шпильках, она едва держалась в вертикальном положении. Грей искоса посмотрел на пожилого мужчину, сидевшего рядом с ним. Все то время, что пара наемников занималась своим делом, тот не сводил с женщины плотоядного взгляда. Ему-то уж точно не был безразличен пол жертвы.
Женщина вдруг вскрикнула и попыталась вырваться. На мгновение показалось, что оба мужчины вот-вот потеряют равновесие и упадут. Этот рывок явно застал их врасплох. Все же на ногах они удержались и, не мешкая, принялись за свое. Женщина продолжала сопротивляться, но это было бесполезно. Куда ей против такой силы? Она была беззащитна.
Феникс Грей улыбнулся. Смотри-ка, а ведь она боец. Вечер обещал стать весьма интересным, двадцати пяти тысяч не жалко. Что бы сказал Резерфорд, узнав об этом приключении? Впрочем, ответ на этот вопрос был Грею известен.
С ветки высокого дерева зловеще свисала петля. Белый мужчина просунул в нее голову женщины и немного затянул, чтобы петля захлестнулась вокруг ее шеи. Веревка свисала с ветки свободно, до конца оставалось еще несколько дюймов. Это позволит зрителям в полной мере насладиться представлением. Чернокожий мужчина что-то прошептал женщине на ухо и вместе с напарником осторожно соскочил с льдины.
Зрительный зал молча наблюдал за происходящим на сцене. В лесу не было слышно ничего; на умоляющие всхлипывания женщины никто не обращал ни малейшего внимания.
Вскоре на поверхности льда начали образовываться лужицы, а веревка незаметно, понемногу, натягивалась. Чувствуя, как она все больше и больше сдавливает ей горло, женщина быстро проговорила что-то по-испански. Она пронзительно кричала, рыдала, сулила мучителям все, что они пожелают, но никто опять-таки не слушал ее. Тогда женщина перешла на английский, произнося единственно известные ей слова: «Помогите, ну помогите же, умоляю», — с тем же результатом. Эти люди приехали сюда посмотреть, как она умирает.
Они и смотрели. Вот она собралась вроде бы оторвать ноги от поверхности льда, чтобы поскорее положить конец страданиям, но так и не решилась. Инстинкт жизни оказался сильнее. Но он лишь продлил ее агонию — и вместе с тем продлил извращенное удовольствие публики.
Наблюдая за этой борьбой со смертью, Грей задрожал. Сколько времени уже продолжается это представление? Он понятия не имел, и оттого спектакль нравился ему еще больше. Он позволял забыть все остальное.
По мере того, как таял под ногами лед, подбородок женщины задирался все выше, веревка затягивалась все сильнее. Сопротивляясь, она пыталась подняться на цыпочках, но подошвы туфель скользили, и с каждым ее усилием петля затягивалась все туже и туже. Конец был уже близок, это все чувствовали.
Поверхность льда настолько истончилась, что женщина не могла больше держаться на ней. Длинные темные пряди волос заструились по спине, ее тело начало дергаться и извиваться.
Время от времени она яростно дрыгала ногами, пытаясь упереться ими во что-то твердое, но уже ничего не было — только воздух. Женщина хотела вскрикнуть, но натянувшаяся веревка заглушила звук, превратив его в ужасающий хрип.
Кровь пульсировала в жилах Феникса Грея, который, не отрываясь, следил за происходящим. Ну вот оно, то самое. Смерть близка. Он уже не мог себя сдерживать — вскочил, вслед за другими, на ноги и подошел поближе.
Борьба продолжалась еще целую долгую минуту, а затем жертва испустила дух. Подбородок задрался высоко в небо, тело еще несколько раз мучительно дернулось и наконец застыло. Все пятеро мужчин бессильно опустились на стулья.
Несколько мгновений Грей смотрел прямо перед собой, не спуская глаз с раскачивающегося тела, затем поднял голову и перевел взгляд на зеленый шатер. Завтра он вернется в Санто-Доминго, накупит на тысячу долларов первоклассных сигар и отправится в Антигуа, где его ждут дела.
Глава 21
Заместитель директора Федеральной резервной системы Байрон Митчелл негромко стукнул черным молотком по огромному столу. Сейчас он исполнял обязанности директора, и особенного энтузиазма у него это не вызывало. Но президентский кандидат, коему предстояло заменить покойного Картера Филипелли, не прошел еще процедуру утверждения в сенате.
— Заседание объявляется открытым, — проговорил Митчелл, спокойный, уравновешенный человек, чей голос буквально замирал с концом каждой фразы.
Члены Федерального комитета по открытым рыночным операциям один за другим закончили свои разговоры и выпрямились на стульях. В отсутствие Филипелли зал заседаний казался далеко не таким устрашающим.
— Прошу почтить память директора Филипелли минутой молчания, — предложил Митчелл и склонил голову.
Его примеру мгновенно последовали восемнадцать собравшихся. Секунд тридцать в хорошо изолированном помещении не было слышно ни звука.
Наконец Митчелл выпрямился. Не то чтобы он так уж симпатизировал Филипелли — тот вообще не нравился никому, кроме Батлера, — но считал знаки внимания вполне уместными. И хотел, чтобы церемония носила официальный характер — на тот случай, если президент поручит кому-нибудь из помощников проверить.
— Первый пункт сегодняшней повестки дня — тендерная война вокруг «Пенн-мар кемиклз», — объявил Митчелл. Имя Филипелли больше упоминаться не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48