Через три недели Робби назначил Уолтеру встречу для передачи денег, радостно сообщив по телефону, что после того, как судья отклонил ходатайство Макманиса, тот согласился на полюбовную сделку по иску Петроса против «Стандард рейлинг». Встреча должна состояться в обычном месте, в парковочном гараже рядом с Храмом.В этот день Клекер пришел к Макманису с еще одной умной штуковиной, портативной видеокамерой с волоконно-оптическим объективом, который помещался в петле специального дипломата, такого же, как у Робби. Макманис осмотрел устройство и запретил его использовать, заявив, что еще ни разу Робби не передавал деньги с записью. Ему будет трудно вести себя естественно, а тут еще придется беспокоиться о камере, наводить, фокусировать… В общем, ее нужно отложить на потом.Сеннетту это не понравилось.— Джим, — возразил он, — присяжные захотят видеть деньги. Захотят своими глазами удостовериться, как они переходят из рук в руки. Если же мы представим только аудиозапись, а Робби не удастся вынудить Уолтера сказать что-нибудь насчет денег, наши улики будут мало чего стоить.Макманис не уступил. Он редко использовал полномочия, данные ему ККСО. Обычно Стэн определял, какие нужны улики, а Макманис разрабатывал тактические решения их получения. Трений никогда не возникало. А тут он уперся, и все. Стэн, конечно, разозлился, но счел разумным уступить.Они начали придумывать предлог, чтобы Фивор мог заговорить о деньгах, поскольку обычно в момент передачи любое упоминание о них категорически запрещено. Робби предложил дать в этот раз не десять, а пятнадцать тысяч. И объяснить почему.Дело в том, что к настоящему времени Сеннетту с большим трудом удалось сфабриковать шесть исков, половина из них оказалась у Малатесты, и пока ни один не попал к Барнетту Школьнику, с которым Робби работал без посредника. Еще три дела — это много, и Малатесту следовало поощрить, передав пять тысяч сверх положенного.Но где их взять? Скрепя сердце, Макманис решил снять деньги со счета своей адвокатской фирмы. Выписал чек, напряженно соображая, как потом будет отчитываться в Вашингтоне, спустился в банк, а тот, как нарочно, оказался закрытым. Пришлось вмешаться Сеннетту. Сделав несколько звонков, он исчез, а через полчаса вернулся с конвертом во внутреннем кармане пальто, где лежали пять тысяч. Объяснил, что взял их в долг в Администрации по контролю за соблюдением законов о наркотиках Федеральное ведомство в составе Министерства юстиции, основная деятельность которого — предотвращение контрабанды наркотиков в США и за рубежом; также оно вместе с ФБР занимается расследованием преступлений, связанных с наркотиками.

, где всегда держали наличными десятки тысяч долларов так называемых покупных денег.Как положено, вначале с каждой купюры сделали копию. Они были большей частью сотенные и пятидесятки, пачка получилась внушительная, туго перетянутая. Толщиной почти два с половиной сантиметра. Ее аккуратно поместили внутрь блока сигарет — именно так, в соответствии с установившейся традицией, Робби передавал деньги Уолтеру Вунчу. Тот был заядлым курильщиком, одним из изгоев, которые регулярно прогуливались перед Храмом без пальто в любую погоду, выкуривая быстро сигарету, и бегом возвращались наверх.Наконец Робби экипировали. На этот раз, когда ему прикрепляли Хитреца, он, не стесняясь присутствия Ивон, спокойно спустил брюки. Потом застегнул и, взяв под мышку сигаретный блок, кивнул ей. Ивон надела пальто.Следует подробнее разъяснить ситуацию. С одной стороны, о том, чтобы передавать деньги в присутствии Ивон, не могло быть и речи. Тем более вести разговоры на эту тему. А с другой стороны, защита на суде обязательно потребует, чтобы факт передачи денег подтвердил свидетель. Значит, Ивон должна наблюдать встречу и засвидетельствовать на суде, что на пленке записаны именно голоса Фивора и Вунча. Кроме того, она должна была также подтвердить, что у Робби не было возможности оставить деньги себе. С этой же целью, как только он вернется, его тщательно обыщет Макманис. Ничего не поделаешь, таковы правила. Поэтому Ивон будет сидеть в машине недалеко от места встречи.— Попробуйте выяснить, куда Малатеста девает деньги, — сказал Сеннетт, обращаясь к Робби. — Налоговая полиция отмечает, что он живет очень скромно, совсем не так, как положено взяточнику.Макманис вскинул голову. Похоже, это замечание его укололо. Извечное соперничество спецслужб. Он чувствовал, что налоговая полиция тоже принимает участие в операции, но конкретно ничего не знал. Исключить ее из расследования просто не было никакой возможности. Я подозревал, что Стэн намеренно заговорил об этом, желая поставить Джима на место. Напомнить ему, кто здесь настоящий дирижер.В момент передачи денег он с Макманисом и Клекером будет находиться в специальном фургончике. Мое присутствие, как адвоката Робби, обязательно. Мы порознь спустились на цокольный этаж на стоянку. В фургончике — сером «аэростаре» с боковыми молдингами под слоновую кость — было душно и сильно пахло нагретой резиной. Сзади горели две матовые лампочки, обеспечивая тусклое освещение. По стенам, полу и потолку проложено бессчетное количество кабелей. В задней части разноцветными цифровыми дисплеями поблескивали разнообразные электронные приборы, прочно прикрепленные к полу стальными полосами. Я застал Клекера на коленях на резиновом коврике. Он настраивал что-то. Сеннетт, Макманис и я уселись на выступающие из стенки узкие складные сиденья и пристегнулись. Нам было строго предписано не покидать своих мест и вести себя тихо, чтобы не затруднять работу специалистов.Фургончик выехал со стоянки. За рулем сидел Джо Амари, ветеран ФБР лет сорока, он в фирме Джима числился аналитиком. Я понял, что они вместе провели уже десятки операций. Очень опытный агент. У Джо были медно-красная кожа, густые курчавые волосы — в общем, типичная внешность сицилийца.Примыкающий к зданию суда пятиярусный муниципальный парковочный гараж сложен из того же светло-желтого кирпича, что и Храм. Когда «мерседес» въехал туда, Вунч, как и положено, уже находился внизу в своем старом пальто с бархатным воротником. Робби, не глядя на него, начал двигаться по эстакаде на самый верх, где в этот час машин почти не было. Через некоторое время мы услышали характерный шум: Робби поставил «мерседес» и направился к лифту. Прошло еще с полминуты. Наконец двери кабины с чудовищным грохотом раздвинулись, и внутри, как и положено, оказался Вунч. Все шло по плану.Передача денег уже много лет проходила именно в этой тесной раздолбанной кабине с выщербленным плиточным полом, где дурно пахло, поскольку там имели обыкновение мочиться городские бродяги. Эта уродина поднималась и опускалась необычайно медленно, издавая отвратительные визги, особенно в момент остановки. По этой причине лифтом практически никто не пользовался, особенно для спуска.— Уолли, что же такое творится? — спросил Робби еще раньше, чем закрылись двери. — Старик меня просто достал. Не судья, а Гамлет какой-то. Я написал прекрасное исковое заявление. Чего ему еще нужно? Дымовых сигналов?— Ты о Сильвио? Да он вообще редко соображает, на каком находится свете. А кроме того, у него может случиться сердечный приступ, если кто-нибудь намекнет, что его решение отменит апелляционный суд. При одной мысли об этом Сильвио бросает в дрожь. Ему кажется, будто там, наверху, кто-то все время за ним пристально следит. — Значит, Стэн догадывался, что Малатеста — перестраховщик. Отмена судебного решения по апелляции может вызвать ненужный интерес к делу. — Представь, каково мне столько лет мучиться с этим недоумком! Я уже, наверное, заслужил какой-нибудь дерьмовый «Оскар». Ведь приходится вытирать ему нос, кутать задницу, подсказывать правильные решения. Вот так. — Последнюю фразу Уолтер произнес тоном, означающим, что пора переходить к делу.— Курево при мне, — промолвил Робби. Мы услышали треск разрываемой коробки.— Ага, — проговорил Уолтер через некоторое время, — сорт подходящий.— Здесь пятнадцать, и все длинные, — подал голос Робби.— Ммм-ммм, — тихо отозвался Уолтер.— Не хочу, чтобы старик счел меня неблагодарным. Ведь нам еще предстоит не раз встретиться. У него на рассмотрении три моих иска.Уолтера, как и следовало ожидать, это не обрадовало, а скорее разозлило.— Лучше бы обойтись без таких суперпризов, — прогундосил он. — Думаешь, после этого с ним будет легче работать? Черта с два. Наоборот, залезет под свой панцирь и будет сидеть там и трястись неизвестно сколько.— Да никакой это не суперприз. Просто я подумал, что так надо.— Ерунда, — продолжал бубнить Уолтер. — Не об этом надо тебе думать. А о том, чтобы Санта поставил меня в начало своего рождественского списка. В этом году вроде было нормально.— И в следующем тоже будет. Не беспокойся.— Посмотрим.— Хочешь посмотреть? Вот, пожалуйста.Зашуршала бумага. Я знал, что это рекламная брошюра бюро путешествий, которую Фивор извлек из кармана. Уолтер, как и другие посредники, разумеется, рассчитывал на вознаграждение, но давно уже сказал Фивору, что деньги ему не нужны. Возможно, Малатеста с ним делился, но, скорее всего это было из-за жены, вычислившей, где он прячет заначки. В свое время Робби услышал об этом от самого Уолтера. Поэтому тот предпочитал оплату натурой. Например, звонил и предлагал купить понравившуюся ему вещь. Все добро он хранил в загородном коттедже, где жена появлялась очень редко. В последнее время презенты Робби были связаны с гольфом. Вот и сейчас он принялся расхваливать курорт в Виргинии, о котором рассказывалось в брошюре.— Ладно, уговорил, — усмехнулся Уолтер. — Поеду. Я вот что придумал. Поскольку ты завалил нас исками, то… сам понимаешь. Я тут присмотрел отличные клюшки с железными головками. Фирмы «Графит». Славные дубинки.Поворчав для вида, Робби согласился добавить к презенту еще и клюшки, а затем решил задать вопрос, о котором попросил Сеннетт.— Уолтер, я уже давно хочу тебя спросить о старике. Ну, понимаешь, интересно мне, почему он одевается, как оборванец. — В этом месте Уолтер удовлетворенно хмыкнул. — И ездит, кажется, на одной старой развалюхе. Ведь так?— У него «шеви» восемьдесят третьего года.— Живет по-прежнему в старом бунгало матери в Кевани. Ну разве не странно? Вот я и не могу понять, в чем же дело.В динамиках в фургончике слышались лишь скрежет лифта и шуршание брошюры, которую Уолтер прятал во внутренний карман пальто. Было очевидно, что любопытство Робби он не приветствует.— Фивор, ты спятил? Думаешь, я задаю себе такие вопросы? Да мне безразлично, куда он их девает. А тебе-то что? Может, подтирает ими задницу. Ну и пусть. Я вообще не улавливаю никакой логики в том, что рождается в черепушке у Сильвио.Некоторое время в динамиках было тихо, затем снова заскрежетал лифт. Кабина остановилась на цокольном этаже. Двери с шумом раздвинулись и начали закрываться, когда Уолтер шаркающей походкой вышел наружу. Мы услышали странный звук, будто он неожиданно сунул руку, не дав им до конца закрыться. Макманис на своем сиденье напрягся.— Забыл тебе сказать, — буркнул Уолтер. — Эти дубинки пользуются большим спросом. На них даже очередь. Заказывать нужно уже сейчас. Понял?— Да, — ответил Робби.Двери наконец закрылись, кабина пошла наверх и остановилась. Робби вышел, побрел к машине, сел, завел двигатель, но нам это уже было неинтересно. Мы ликовали. Еще бы! Сегодня Уолтер Вунч не только зарезервировал для себя место в федеральной тюрьме, но и сообщил достаточно о Малатесте. Эта запись окажется полезной, чтобы вынудить Уолтера дать показания против судьи, а когда он это сделает, запись послужит подтверждением его слов. Стэн поднял большой палец, затем расстегнул ремень сиденья и, согнувшись, начал переходить от одного к другому, пожимая всем руки. Я заметил, что он намеренно начал с Джима.Операция проходила успешно, но мне было как-то не по себе. Когда Амари повез нас обратно, я вдруг осознал, в чем дело. Оказывается, случившееся меня потрясло. Странно. Я уже давно знал, что в Главном суде округа Киндл творится неладное. Начав адвокатскую практику в конце шестидесятых, я еще застал Зеба Мейола, который заправлял там всем. Его указания выполняли даже судьи. Но это был уголовный суд, где такие, как я, всегда считались чужаками. Профессию юриста я выбрал, наслушавшись речей отца. Как сейчас помню: он сидит за столом, рассуждает о великих принципах правосудия, а я слушаю, затаив дыхание. Эти моменты врезались в память на всю жизнь. Я не понимал людей, пытавшихся извлечь из профессии какую-то выгоду, а они никогда не разделяли моих устремлений. Я не участвовал в их тусовках, не заводил нужных связей и вообще держался особняком. Многие считали меня высокомерным. Им не по душе было все: и мой легкий южный выговор, и странное, с их точки зрения, поведение, и костюмы из магазинов фирмы «Брукс бразерс», и мой диплом Итонского университета. Со временем до меня дошло, что это не просто люди, а система, в которой мне нет места. В конце концов, как и следовало ожидать, я перебрался в федеральный суд, где никто не совал нос в чужие дела, а понятие коррупция воспринималось чисто теоретически. За все время там разоблачили лишь двух жуликоватых агентов бюро по борьбе с наркотиками.Истории Робби о розничной продаже правосудия ужасали, но мне казалось, что это существует где-то очень далеко от меня, в каком-то изолированном мире. И вот теперь я увидел этот мир воочию. Перебрасываясь шутливыми замечаниями, Робби и Уолтер раскрыли жестокую мудрость их тайного мира. «Я знаю самое худшее о тебе, а ты обо мне», — намекали они друг другу. Один передавал взятку, а другой принимал. Законы, правила, общественные приличия — в их мире все эти понятия были не более, чем фикция. Так, пустая болтовня. Треп.«Боже! — мысленно восклицал я. — Неужели человек по своей природе именно таков? Неужели зло — правило, а добро — исключение?»Неужели…
— Хоккей на траве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56