– Соответствующие топографические карты будут переправлены на ваш компьютер. Вы устроите засаду и будете ждать состав. Место это мы выбрали, потому что там много деревьев и валунов, с помощью которых можно будет перегородить рельсы. Этот вариант предпочтительнее использования взрывчатки, поскольку позволит избежать жертв. Если состав будет следовать строго по графику, у вас до его появления будет всего около часа. Если же он задержится, вам придется подождать. Этот состав пропустить нельзя, хотя вы должны постараться избежать жертв среди русских солдат.
Это предупреждение нисколько не удивило Скуайрса: дипломаты терпеть не могли оправдываться за незаконные вторжения на чужую территорию, не говоря уж о том, что на жаргоне ЦРУ именовалось "максимальным упрощением ситуации". Хотя подполковник Скуайрс был обучен убивать с помощью всего, начиная от пистолета-пулемета "Узи" и кончая шнурком от ботинка, ему еще никогда не приходилось делать это на практике, и он надеялся, что и не придется.
– "Ил-76Т" отправится дальше на Хоккайдо, где заправится топливом и полетит назад, – сказал Роджерс. – Однако вам предстоит возвращаться домой не на нем. Завершив операцию, вы подадите самолету сигнал и направитесь в точку встречи, южную оконечность моста в одной целой и трех десятых мили к западу от цели.
А вот это уже становится любопытно. Роджерс не стал сообщать о средстве возвращения, только потому что опасается захвата "Бомбардира" в плен. Он не хочет, чтобы это стало известно русским. Как будто одного только задания недостаточно! Эта таинственность затронула другую часть натуры Скуайрса. Ту самую, которая практически во всех знакомых ему мужчинах пробуждала любовь к броскому, незнакомому, сложному оборудованию.
– Чарли, не беспокойся, повторения Северной Кореи здесь не будет, – сказал Роджерс, и это был голос не столько командира, сколько друга. Теперь, когда он изложил Скуайрсу детали предстоящей операции и полностью завладел его вниманием, генерал решил обрисовать общую картину. – У нас есть основания полагать, что определенные силы в России намереваются спешно возрождать советскую империю. И хотя в этом, вероятно, замешан Санкт-Петербург, именно тебе отводится ключевая роль в том, чтобы их остановить.
– Вас понял, сэр, – ответил Скуайрс.
– План настолько полный, насколько мы смогли его составить, учитывая то немногое, что нам известно, – продолжал Роджерс. – Хотя я надеюсь, по мере приближения часа "X", вносить в него коррективы. Сожалею, что мы больше ничем не можем вам помочь.
– Все в порядке, сэр, – сказал Скуайрс. – Я сошлюсь не на древнеримского историка Тацита или кого-то из тех, кого вы любите цитировать. Но когда мы с рядовым Джорджем расставались в Хельсинки, я на прощание напомнил ему мудрое замечание одного мультипликационного героя: "Соглашаясь на эту работу, ты знал, что она опасна". Мы это знали, господин генерал, и все равно мы рады, что ею занимаемся.
Роджерс рассмеялся.
– Подумать только, я доверяю судьбы мира человеку, цитирующему героя детского мультфильма! Но я предлагаю тебе договор: вернешься домой целым и невредимым, и я в ближайшее воскресенье загляну к тебе домой с большим пакетом воздушной кукурузы.
– Принимаю, – улыбнулся Скуайрс.
Окончив связь, он посидел, собираясь с мыслями, перед тем как поставить боевую задачу своей группе.

Глава 39

Вторник, 03.08, Санкт-Петербург
Всего какой-то час Сергею Орлову удалось поспать в кресле за письменным столом – поставив локти на подлокотники, скрестив руки на животе, чуть уронив голову влево. Хотя жена не верила, что он сам приучил себя засыпать в любом месте и в любое время, Орлов утверждал, что эта способность у него не от рождения. Он рассказывал, как, поступив в отряд космонавтов, учился спать получасовыми интервалами в промежутках между долгими занятиями. Что самое примечательное, по его словам, он вскоре обнаружил, что эти так называемые кусочки отдыха на протяжении дня действовали на организм почти так же освежающе, как и обычный шестичасовой сон ночью. А дополнительным преимуществом было то, что жизненные силы и внимание с течением дня не падали, а оставались на высоте.
Орлов никогда не мог работать, как Росский, которому требовалось оставаться со своими проблемами до тех самых пор, пока они не будут повержены наземь. Даже сейчас, когда заступил на смену ночной дежурный, полковник по-прежнему оставался на своем посту в сердце центра.
Кроме того, Орлов обнаружил, что самые устрашающие проблемы после короткого сна начинают казаться чуть проще. Во время последнего космического полета, в котором участвовал также космонавт-исследователь из Болгарии, – в одном корабле поднялись на орбиту сразу три космонавта, впервые после того, как в спускаемом модуле задохнулись члены экипажа корабля "Союз-11", – Орлов вместе с двумя товарищами попытался состыковать корабль "Союз" с орбитальной станцией "Салют-6". Из-за неполадки основного двигателя корабль лег на курс, ведущий к столкновению со станцией. Из Центра управления полетами поступил приказ запустить вспомогательный двигатель и немедленно возвращаться на Землю. Вместо этого Орлов дал двигателям короткий импульс, чтобы отойти на безопасное расстояние, отключил свой шлемофон и пятнадцать минут отдыхал, к ужасу остальных членов экипажа. Затем он с помощью вспомогательного двигателя осуществил стыковку. И хотя теперь у вспомогательного двигателя не осталось горючего для возвращения на Землю, Орлов, оказавшись на борту станции, провел тестирование неисправного основного двигателя, отыскал вышедший из строя элемент и заменил его – и тем самым спас экспедицию... а также престиж Центра управления полетами и персонала космодрома Байконур. Впоследствии, по возвращении на Землю, Орлову сказали, что бортовой кардиограф зафиксировал снижение сердечно-сосудистой активности после отдыха. С тех пор в курс подготовки космонавтов включили обучение "энергетическим перерывам", хотя далеко не всем удавалось добиться таких результатов, как Орлову.
Он никогда не спал для того, чтобы убежать от настоящего, хотя когда ему в 01.45 наконец удалось сомкнуть глаза, он был рад возможности на время забыть о насущных заботах. В 02.51 Орлова разбудила звонком по системе внутренней связи его секретарша Нина, сообщившая о вызове из Министерства обороны. Сняв трубку, Орлов узнал от маршала связи Давида Эргашева о вводе российских войск на территорию Украины. Маршал попросил новый Операционный центр следить за переговорами и действиями европейских стран. Ошеломленный этим известием, гадая, не идет ли речь о проверке возможностей центра по самому высшему разряду, – в противном случае, почему его не предупредили? – Орлов передал приказ начальнику связи Юрию Мареву.
Посредством спутниковых тарелок на окраинах Петербурга, подключенных с помощью оптоволоконных кабелей и выделенных телефонных линий, Операционный центр был призван наблюдать за всеми сообщениями, курсирующими по электронным линиям связи между Министерством обороны и полевыми частями. Кроме того, имелась возможность отслеживать все входящие и исходящие сообщения из кабинетов главнокомандующего ракетными войсками и артиллерией, главнокомандующего авиацией и главнокомандующего Военно-морским флотом. Задача центра заключалась также в защите этих линий связи от посторонних. И в заключение центр можно было использовать в качестве единого информационного банка для распределения информации между различными правительственными учреждениями.
А еще он мог просто подслушивать.
Прежде чем закончить разговор с Маревым, Орлов попросил его отслеживать сообщения, поступающие в Министерство обороны от генерала Косыгина и главнокомандующих родами войск. Ответ старшего связиста застал его врасплох.
– А мы уже этим занимаемся, товарищ генерал, – сказал Марев. – Полковник Росский приказал следить за передвижениями войск.
– И куда поступает информация? – спросил Орлов.
– На центральный компьютер.
– Очень хорошо, – быстро взял себя в руки генерал. – Проследи за тем, чтобы она также сразу же направлялась ко мне.
– Слушаюсь, товарищ генерал.
Повернувшись к экрану своего компьютера, Орлов стал ждать. Черт бы побрал этого Росского! Или это последствия их предыдущей размолвки, или Росский каким-то образом замешан в происходящем, возможно, вместе со своим патроном Догиным. Впрочем, делать все равно нечего. Поскольку вся информация записывается на главный компьютер центра, доступная для внутреннего пользования и для распространения среди других ведомств, Росский не обязан докладывать своему начальнику... даже если речь идет о таком масштабном событии.
Ожидая у экрана, Орлов пытался разобраться в ситуации. Начнем с того, насколько внезапной и неожиданной оказалась просьба Украины. Подобно многим высокопоставленным военным, Орлов полагал, что учения, устроенные президентом Жаниным, имели целью в первую очередь показать миру, что он не бросил Российскую армию ради западных капиталов. Однако теперь не вызывало сомнений, что стремительный марш на территорию бывшей советской республики был тщательно спланирован, и именно для этого на границе были сосредоточены такие значительные силы. Но сразу же вставал вопрос: спланирован кем? Догиным? И с какой целью? Это не государственный переворот, и это не война.
Стали поступать первые данные. Российским мотострелковым частям предстояло соединиться с украинской армией в районе Харькова и Ворошиловграда, однако это были не совместные учения. Об этом ясно говорилось в заявлении президента Весника.
Не менее удивительным было неожиданное молчание со стороны Кремля. Прошло уже восемнадцать минут с того момента, как российские войска пересекли границу, а Жанин еще не обнародовал заявление по этому поводу. К этому времени посольства всех западных стран в Москве уже готовят послания с выражением озабоченности.
Марев со своей небольшой командой продолжал просеивать все поступающие сообщения, выделяя из них чистую информацию. Количество задействованной живой силы и техники было впечатляющим. Но еще более поразительными оказались некоторые особенности размещения войск. К западу от Новгорода, неподалеку от украинского областного центра Чернигова генерал-майор Андрассы на фронте протяженностью десять километров расставил треугольником артиллерийские дивизионы: двести метров на батарею гаубиц "М-1973" или "М-1974", затем через километр следующая батарея на следующих двухстах метрах; а в километре позади их позиций в вершине перевернутого равнобедренного треугольника еще одна батарея. Все орудия были развернуты в сторону белорусской границы и оснащены прицелами, позволяющими вести огонь прямой наводкой.
Это были уже не учения. Это были приготовления к войне. А если это так, Орлову хотелось знать, какое участие принимает в них полковник Росский, – а через него и он сам.
Орлов попросил Нину соединить его с директором Федеральной службы безопасности Роланом Микояном. Орлов был знаком с Микояном, образованным эрудитом, еще по временам работы на космодроме, когда тот, по национальности азербайджанец, после защиты докторской диссертации по политологии был направлен на Байконур из управления военной разведки ГРУ для обеспечения безопасности космического объекта. На протяжении последнего года они встречались несколько раз, обсуждая основы обмена информацией между своими службами, что должно было позволить избежать дублирования усилий. Орлов обнаружил, что хотя прошедшие годы нисколько не притупили преданность Микояна России, пережитые потрясения сделали его циничным – отчасти, вероятно, вследствие запоздало расцветшей любви к своему родному Азербайджану.
Нина застала директора ФСБ дома, но тот не спал.
– Сергей, – сказал Микоян, – я как раз собирался тебе позвонить.
– Ты уже знаешь про Украину? – спросил Орлов.
– Как-никак, я возглавляю главное разведывательное ведомство страны. Мне известно обо всем, что происходит в мире.
– Но случившееся явилось для тебя неожиданностью, так? – продолжал Орлов.
– Похоже, в этой области у нас была информационная брешь, – подтвердил Микоян. – Судя по всему, "мертвая зона", устроенная нашими доблестными военными.
– Тебе известно, что сто пятьдесят наших гаубиц нацелены на Минск?
– Мне только что доложил об этом ночной дежурный, – ответил Микоян. – А самолеты, которые поднялись в воздух с авианосца "Муромец", подошедшего к Одессе, летают вдоль украинско-молдавской границы, очень тщательно следя за тем, чтобы ее не нарушать.
– Вижу, ты знаешь больше меня, – сказал Орлов. – И какие у тебя мысли?
– Кто-то на самом верху спланировал и осуществил совершенно секретную операцию. Но ты особо не переживай, Сергей. Случившееся застигло врасплох многих, в том числе, похоже, нашего нового президента.
– Ты с ним уже разговаривал?
– Он сейчас заперся со своими ближайшими советниками, – сказал Микоян. – В числе которых нет министра внутренних дел Догина.
– Где же он?
– Заболел, – ответил Микоян. – Находится у себя на даче под Москвой.
– Да я лично разговаривал с ним всего несколько часов назад, – с отвращением промолвил Орлов. – И со здоровьем у него тогда все было в полном порядке.
– Не сомневаюсь в этом, – согласился Микоян. – Что дает кое-какие подсказки насчет того, кто стоит за всем этим.
Запищал телефон.
– Извини, – сказал Микояну Орлов, собираясь закончить разговор.
– Подожди, – остановил его тот. – Мне самому нужно бежать в центральное управление, но я сначала хотел бы подкинуть тебе кое-какую пищу для размышлений. Финансирование вашего центра осуществлял Догин, который активно отстаивал его интересы в Кремле. Далее, вы вышли на боевое дежурство прямо перед самым вторжением. Если Догин использует Операционный центр в своих личных целях, то в случае его поражения тебя, скорее всего, расстреляют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52