Он больше не чувствовал, что за ним стоит могучая Великобритания. Попасть в Петербург будет очень нелегко, и у Волкова не было уверенности, что ему это удастся. Машины у него не было, а лететь самолетом даже из такого маленького аэропорта, как Быково, было опасно. Его фамилия наверняка уже фигурирует во всех компьютерах, и если его попросят предъявить какой-нибудь другой документ помимо фальшивого паспорта, полученного от англичан, он пропал. Оставалось только одно: ехать в Петербург на поезде.
Как-то давно Филдс-Хаттон сказал Волкову, что если ему придется срочно покидать Москву, не надо сразу же спешить в аэропорт или на вокзал. Все равно состязаться в скорости с факсом ему не по силам. Однако служебное рвение сотрудников органов безопасности падает с приближением времени обеда или ночи. Поэтому Волков до позднего вечера расхаживал по улицам, делая вид, будто им движет какая-то цель, хотя на самом деле ее у него не было, и стараясь затеряться в редеющей толпе людей, которые возвращались с работы и из продуктовых магазинов. Кружными путями он прошел от своей квартиры на проспекте Вернадского переулками, где из багажников своих машин продавали товары "черного рынка" спекулянты, к ближайшей станции метро. Оттуда Андрей по прямой ветке доехал в набитом битком поезде до станции "Комсомольская", знаменитой своим наземным вестибюлем с колоннадой и ребристым куполом. Поднявшись на улицу, он не спеша дошел до Ленинградского вокзала, откуда поезда ходят на Санкт-Петербург, Таллин и на север России.
Железная дорога протяженностью шестьсот пятьдесят километров, соединившая Москву и Санкт-Петербург, была спроектирована американским военным инженером лейтенантом Джорджем Вашингтоном Уислером, отцом знаменитого художника Джеймса Макнейла Уислера, и построена крепостными крестьянами и заключенными, которым приходилось трудиться по двенадцать часов в сутки в невыносимых условиях. Вскоре после окончания работ было возведено здание Николаевского вокзала. Переименованный после революции в Ленинградский, он является старейшим железнодорожным вокзалом Москвы, одним из трех, расположенных на оживленной Комсомольской площади. В левой части площади находится построенный в стиле модернизма в 1904 году Ярославский вокзал, который является конечной точкой Транссибирской магистрали. Напротив расположен Казанский вокзал, ансамбль зданий в стиле барокко, завершенный в 1926 году, откуда отправляются поезда на Урал, в Западную Сибирь и Среднюю Азию.
Ленинградский вокзал стоит рядом с наземным павильоном станции метро "Комсомольская", к северо-западу от Ярославского вокзала. Подходя к билетным кассам, Волков рукавом вытер с широкого лба испарину и смахнул назад длинные грязно-белокурые волосы. "Спокойнее, – приказал себе он. – Ты должен вести себя совершенно естественно". Андрей натянул на широкий, дружелюбный рот улыбку, словно мужчина, которому предстоит встреча с возлюбленной, – хотя он и сознавал, что в его глазах эта улыбка не отражается. Оставалось только надеяться, что никто не станет присматриваться внимательно и ничего не заметит.
Волков поднял взгляд больших, печальных карих глаз на высокую подсвеченную башню с часами. Уже шел двенадцатый час ночи. Поезда на Петербург отходят из Москвы четыре раза в сутки, начиная с восьми утра и заканчивая полночью. Волков собирался купить билет на последний поезд и выяснить, проверяет ли пассажиров милиция. Если проверяет, у него останется два варианта. Во-первых, направляясь к составу, завести беседу с другим пассажиром, потому что милиция будет искать человека, путешествующего в одиночку. Второй вариант заключался в том, чтобы смело подойти прямо к одному из милиционеров и спросить у него, как пройти к отправляющимся поездам. В свое время Филдс-Хаттон объяснил, что человек, стремящийся затеряться в оживленной толпе, на самом деле, наоборот, привлекает к себе внимание, и в человеческой природе не замечать тех, кому, как это кажется со стороны, нечего скрывать.
Несмотря на поздний час, очереди к билетным кассам были длинные. Волков встал к средней. У него была свежая газета, и он, развернув ее, сделал вид, что погрузился в чтение, хотя в действительности его сознание не регистрировало ни одного прочитанного слова. Очередь двигалась медленно, но Волков, по натуре своей человек нетерпеливый, сейчас не имел ничего против этого. Каждая следующая минута, проведенная на свободе, придавала ему дополнительную уверенность; кроме того, стояние в очереди означало, что ему придется провести меньше времени пленником в поезде до отправления.
Волков без происшествий купил билет, и хотя милиционеры следили за входящими и выходящими пассажирами и то и дело останавливали некоторых из них, путешествующих в одиночку, на Волкова никто не обратил внимания.
"У тебя все получится", – твердил себе Андрей. Он прошел под изящной аркой на перрон, у которого уже ждал экспресс "Красная стрела". Десять вагонов состава были построены еще до Первой мировой войны, и хотя три из них были недавно перекрашены в ярко-красный цвет, а еще один – в зеленый, это не лишило их обаяния старины. У второго вагона от хвоста стояла группа пассажиров. Носильщики сваливали беспорядочной грудой их вещи, а милиционеры проверяли паспорта.
"Несомненно, это они ищут меня", – подумал Волков, проходя мимо. Войдя в следующий вагон, он сел на жесткую скамью. Только сейчас до него дошло, что ему следовало бы захватить с собой чемодан. Человек, едущий поездом дальнего следования, выглядит подозрительно хотя бы без смены белья. Волков окинул взглядом заполняющийся пассажирами вагон. Кто-то запихивал чемоданы на полки над окнами.
Волков пересел поближе к чужим вещам, к окну.
Раскрыв газету и нащупав в кармане пиджака портативный магнитофон, Волков наконец позволил себе расслабиться. И в этот момент в вагоне у него за спиной наступила тишина, и он почувствовал холодное дуло пистолета, приставленное к затылку.

Глава 29

Понедельник, 15.10, Вашингтон
Боб Герберт любил заниматься делом. Но только, конечно, хотелось бы при этом время от времени делать небольшие перерывы, чтобы не возникало желания выкатиться на своем кресле-каталке из Опцентра и не останавливаться до своего родного городка – "нет, это не та самая Филадельфия" – в округе Нешоба недалеко от границы с Алабамой. Филадельфия почти не изменилась со времени его детства. Боб любил приезжать домой и вспоминать те счастливые годы. Конечно, эти годы нельзя было назвать безмятежными, потому что Боб прекрасно помнил, сколько шуму поднимали тогда все, кому не лень, начиная от коммунистов и кончая Элвисом Пресли. Однако для него эти проблемы решались просто: он погружался в чтение комикса, отправлялся в тир пострелять из духового ружья или шел на пруд ловить рыбу.
Писк пейджера известил Герберта, что у Стивена Вьенса, главы Отдела национальной разведки, для него есть кое-что любопытное. Прервав разговор с Анной Фаррис, Герберт прикатил к себе в кабинет, закрыл дверь и связался с ОНР.
– Пожалуйста, скажи, что ты получил фотографии нудистского пляжа в Ренове, – переключив телефон на громкоговорящую связь, сказал он.
– Боюсь, пляж по-прежнему надежно скрыт густой листвой, – ответил Вьенс. – Зато у меня есть самолет, за чьей инфракрасной сигнатурой выхлопов мы следили по поручению Управления по борьбе с наркотиками. Самолет летел из Колумбии через Мехико в Гонолулу, а оттуда в Японию и дальше во Владивосток.
– Международные наркокартели расширяют контакты с Россией, – заметил Герберт. – Ничего нового в этом нет.
– Согласен, – продолжал Виенс, – но когда самолет совершил посадку во Владивостоке, у нас как раз оказался наготове разведывательный спутник, который смог зафиксировать момент приземления. Так вот, лично я впервые увидел, как какой-то частный самолет разгружает взвод спецназа.
Герберт встрепенулся:
– Сколько человек?
– Около тридцати, все в зимних маскхалатах, – ответил Вьенс. – Больше того, ящики были тотчас же загружены в машины, принадлежащие Тихоокеанскому флоту. Так что, получается, в этом наркобизнесе замешаны различные структуры.
Герберт тотчас же вспомнил встречу Шовича, генерала Косыгина и министра Догина.
– Возможно, речь идет не о том, что военные просто спелись с гангстерами, а о чем-то большем, – сказал он. – Военные грузовики по-прежнему находятся на аэродроме?
– Да, – подтвердил Вьенс. – Из самолета выгрузили уже несколько десятков ящиков. Одна машина полностью загружена.
– Можно ли определить, насколько равномерно распределен вес груза в ящиках?
– Без труда, – ответил Вьенс. – Ящики длинные, и, похоже, оба конца имеют одинаковую тяжесть.
– Подключите к прослушиванию УЭЭПА, – сказал Герберт. – Если услышите что-нибудь любопытное, срочно дайте мне знать.
– Будет сделано, – ответил Вьенс.
– И еще, Стив, сообщи мне, куда направятся грузовики, – попросил Герберт.
Закончив разговор, он вызвал на связь Майка Роджерса.
Роджерс находился за пределами своего кабинета. Получив сообщение на пейджер, он тотчас же поспешил к Герберту.
Когда тот ввел его в курс последних событий, Роджерс задумчиво произнес:
– Значит, русские в открытую помогают наркобаронам. Что ж, нужно же им как-то зарабатывать конвертируемую валюту. Вот только мне хочется знать...
– Прошу прощения. – У Герберта на столе запищал телефон. Он ткнул кнопку на подлокотнике кресла-каталки, включая громкоговорящую связь. – Да?
– Боб, это Даррел. ФБР потеряло своего человека в Токио.
– Что там произошло?
– Его расстрелял прямо на аэродроме экипаж "Гольфстрима", – угрюмо произнес Маккаски. – В перестрелке также погиб сотрудник японских сил самообороны.
– Даррел, это Майк, – вмешался Роджерс. – Из экипажа самолета кто-нибудь ранен?
– Пока что ничего нельзя точно сказать. Наземный персонал молчит. Они перепуганы до смерти.
– Или подкуплены, – предположил Герберт. – Я очень сожалею, Даррел. У бедняги остались родные?
– Только отец, – ответил Маккаски. – Я посмотрю, чем можно будет ему помочь.
– Хорошо, – согласился Герберт.
– Полагаю, это цементирует связь между самолетом и русскими наркоторговцами, – сказал Маккаски. – Даже колумбийцы не настолько сумасшедшие, чтобы устраивать перестрелку в международном аэропорту.
– Да, – согласился Герберт. – Эти ублюдки стреляют во всех, кто подходит слишком близко. Они прогнили насквозь, и мне очень хочется напустить на них "Бомбардира".
Окончив разговор, Герберт помедлил мгновение, собираясь с силами. Он всегда болезненно переживал подобные трагедии, особенно если у погибших оставались семьи.
Начальник разведывательного отдела посмотрел на Роджерса.
– Майк, я тебя перебил. О чем ты говорил?
Роджерс был теперь гораздо более угрюмым, чем прежде.
– Я как раз думал, не связано ли это с тем, что выяснил Мэтт. Наш молодой гений только что разговаривал с Полем и со мной, – объяснил Роджерс. – Ему удалось расколоть одно платежное поручение, которое Кремль провел через банк в Эр-Рияде. Речь идет примерно о десяти миллиардах долларов. Как выяснилось, в новую телевизионную студию в Эрмитаже и в Министерство внутренних дел приняты на работу сотрудники с огромными окладами – причем у этих людей нет никакого прошлого.
– То есть, возможно, кто-то просто выдумал этих сотрудников, чтобы выписывать им деньги, – задумчиво промолвил Герберт, – которые на самом деле получают люди, тайно работающие в Санкт-Петербурге.
– Совершенно верно, – согласился Роджерс, – а также, чтобы покупать на эти деньги самую современную аппаратуру в Японии, Германии и Соединенных Штатах. Вся эта аппаратура поступила в распоряжение Министерства внутренних дел. Получается, Догин собрал в Эрмитаже очень мощную и технически оснащенную разведывательную структуру. Не исключено, что Орлов нужен ему, для того чтобы помочь отладить аппаратные средства, находящиеся на орбите.
Герберт постучал по лбу:
– Итак, если предположить, что заправилой является Догин и что у него тесные связи с русской мафией, весьма вероятно, он задумал государственный переворот. И оружие ему не нужно. Оружие есть у Косыгина.
– Да, – решительно произнес Роджерс. – То же самое я уже говорил Полю. Догину нужны деньги, чтобы покупать политиков и журналистов, а также помощь извне. И эти деньги ему, скорее всего, согласился дать Шович в обмен на какие-то гарантии на будущее.
– Возможно, – согласился Герберт. – А может быть, Догин собирается получить деньги, продав наркотики, полученные от Шовича. Если так, он станет далеко не первым государственным деятелем, который пошел на такое. Разве что масштабы будут несоизмеримо большими. Догин может попросить российских дипломатов, которые симпатизируют его взглядам, развозить отраву по всему миру, пользуясь своей неприкосновенностью.
– Разумно, – подтвердил Роджерс. – Дипломаты забирают наркотики и возвращаются с валютой.
– Значит, прибывшие во Владивосток ящики вписываются в общую картину, – заключил Герберт. – В них или наркотики, или деньги, или и то и другое.
– Но знаешь, что во всем этом самое страшное? – сказал Роджерс. – Даже если Жанину удастся вывести Догина на чистую воду, он все равно не сможет ни черта предпринять. Если новый российский президент начнет действовать, произойдет одно из двух.
Первый вариант развития событий, – начал рассуждать вслух Роджерс, – Жанин одерживает верх над Догиным, но при этом вся верхушка власти подвергается такой основательной встряске, что это отпугивает напрочь иностранных инвесторов, которые нужны Жанину для возрождения российской экономики. Результат: Россия оказывается в еще более худшем состоянии, чем была до этого.
Второй вариант, – продолжал Роджерс, – Жанин вынуждает своих противников выступить до того, как те будут полностью готовы, что приводит к длительной и кровопролитной гражданской войне, и одному богу известно, в чьих руках будет находиться все это время ядерное оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52