Тщетно.
– Замок заперт, – пояснил дипломат.
– Похищение? Мне казалось, что ваши люди освобождают заложников.
– Я не шучу, мистер Стерджис. Я хочу, чтобы вы продолжили расследование убийства моей дочери. Вас поставили на него прежде всего потому, что я лично просил об этом.
Пальцы Майло соскользнули с дверной ручки.
– Я просил, чтобы дело было поручено именно вам, – повторил Кармели, – потому что оно застряло. Горобич и Рамос неплохие парни, вполне компетентные в обычных условиях. Но я-то понимал, что в этом случае им предстоит далеко не рутинная работа, к которой они окажутся не готовы. И все же я дал им какое-то время. Потому что в противовес вашему мнению, я вовсе не намеревался ставить следствию палки в колеса. Единственное, чего я хотел и хочу, – это отыскать негодяя, убившего мою дочь. Вы в состоянии понять меня? Понять? – Он сделал шаг к Майло, сокращая расстояние, – точно так же, как это делал сам Майло, разговаривая с подозреваемым. – Только это меня и заботит, мистер Стерджис. Конечный результат. Вы понимаете? Больше ничего. Горобич и Рамос не дали ничего, вот их...
– Почему вы решили...
– ... И убрали, и привлекли вас. Я наводил справки. Узнавал о работе отдела по расследованию грабежей и убийств вест-сайдского управления полиции. Мне нужно было знать, кто из детективов избегает примитивных и скорых дел, предпочитая копаться в нетипичных случаях. Из них я выбрал тех, у кого на протяжении последних десяти лет самый высокий процент раскрываемости. Принимая во внимание нежелание вашего департамента делиться такой информацией, могу сказать, что это оказалось непросто. И все-таки я получил некоторые данные. Ну, догадайтесь же, Стерджис! Ваше имя лезло мне в глаза. Ваши показатели были на восемнадцать процентов выше, чем у ваших ближайших соперников, и это несмотря на то, что особой популярностью у коллег вы не пользуетесь. Что полностью меня устраивает – ведь я не на светской вечеринке. Фактически...
– Никогда не видел подобной статистики.
– Я в этом уверен. – Кармели извлек из пачки очередную сигарету и взмахнул ею, как дирижерской палочкой. – Официально ее и не существует. Могу вас поздравить, вы – победитель. Не то чтобы это поможет вам в продвижении по службе... о вас отзывались как о человеке, которому не хватает известного лоска и хороших манер, которому наплевать, что о нем думают окружающие. Который может идти напролом, как бык. – Облако дыма, другое. – Кое-кто в вашей конторе полагает, что вы вообще человек опасный. Мне известен случай, когда вы сломали челюсть какому-то вашему начальнику. Я понял, что это принесло вам моральное удовлетворение, но, на мой взгляд, подобный поступок – глупость, ненужная вспышка эмоций. Это обеспокоило меня, но, поскольку за последние четыре года других сбоев у вас не было, я воспрял духом. – Кармели подвинулся еще ближе, глядя Майло прямо в глаза. – Еще больше поднимает мой дух то, что вы – гей. Абсолютно ясно, что, какую бы либеральную линию ваш департамент ни проводил на публике и каким высоким ни будет уровень лично вашей работы, вы навсегда останетесь для своих коллег изгоем, вам не грозит взлет в высшие эшелоны. – Еще одна длинная затяжка. – Сейчас вы в зените, мистер Стерджис. И это очень соответствует моим интересам. Я никак не хотел бы иметь дело с личностью, рвущейся наверх, с осторожным карьеристом. С тщеславной обезьяной, самозабвенно карабкающейся по административной лестнице, ежесекундно оглядываясь и прикрывая тылы. – Он быстро заморгал. – У меня отняли дочь. Мне не нужны бюрократы. Вы понимаете это? Понимаете?
– Если вам требуются результаты, то зачем было так усложнять получение инфор...
– Нет-нет. – Кармели помахал рукой, разгоняя дым. – Несмотря на всю вашу проницательность, вы так и не разобрались в моих мотивациях. Ничего значимого я от вас не скрыл. Я готов раздеться догола и дефилировать по Уилшир-авеню, если только это поможет отыскать убийцу. Понимаете?
– Я...
– Судьба то возносит человека к небесам, то повергает в пучины. Израильтяне знают это лучше других. Но потеря родного ребенка – событие противоестественное, а его насильственная смерть – величайшая подлость. К такому нельзя быть готовым, а когда к этому прибавляется неспособность помочь тем, кто... – Кармели в отчаянии потряс головой. – Мне не нужен командный игрок, Майло. – Имя прозвучало так, будто двое мужчин были знакомы уже вечность. – Наоборот. Если вы придете ко мне и скажете, что нашли убийцу и разрядили в него обойму или перерезали глотку, я стану намного счастливее, Майло. Не счастливым, не беззаботно-веселым, не радостным и оптимистичным. Таким я никогда не был, даже в детстве я слыл пессимистом. Поэтому-то я и выкуриваю по шестьдесят сигарет в день. Поэтому и работаю на правительство. Но – счастливее. Рана хоть чуть-чуть затянется. Перестанет гноиться. - Кармели коснулся ладонью лацкана пиджака своего собеседника, и Майло позволил ему это. – Вы видели мою жену. Жизнь жены дипломата, вечная неустроенность дается ей с большим трудом. Сейчас она уже не в состоянии оставаться тенью, мириться с самыми банальными обязанностями. После работы она возвращается домой и уже не хочет выходить, даже когда мои служебные функции требуют этого. Понимаю, что не могу винить ее за это, и все же злюсь. Мы ссоримся. Мне работа помогает забыться, но ей чужие детишки каждый день напоминают о случившемся. Я советовал бросить преподавание, она отказалась. Она продолжает казнить себя. Роды Айрит длились тридцать два часа. Были некоторые осложнения, и во всех несчастьях дочери Лиора всегда винила себя, несмотря на то что худшее началось через несколько месяцев после того, как девочка переболела гриппом. Теперь же она... Когда я прихожу домой, я не знаю, чего мне ждать. Неужели вы думаете, что мне нужен командный игрок, Майло?
Кармели разжал сжимавшие лацкан пальцы. Лицо Майло было белым как бумага, губы сжаты в узенькую ниточку.
– Больше выносить такое напряжение невозможно. Некоторые вещи уже не исправить. Но я хочу хотя бы знать. Мне нужно разрешить проблему...
– То есть вы рассчитываете, что я приведу приговор в исполнение?
– Нет. Господь запрещает это. Не стоит читать между строк. Повторю: мне необходимо знать, мне нужна справедливость. Ведь сейчас, признайтесь, это важно не только для меня и моей семьи, не так ли? Девочка на школьном дворе, мальчик с Ист-сайда. Неужели позволить этому... животному убивать дальше?
– Высшая справедливость? Я его нахожу, а ваши парни делают все остальное?
Кармели отступил на шаг, затушил сигарету и полез в карман за новой.
– Я обещаю, что у вас будет возможность посчитаться с нами – никому не нравится, когда за ним следят, тем более детективу. Но забудьте на время о своем самолюбии, перестаньте быть таким упрямцем. – Он прикурил. – Нам пришлось обойти некоторые правила – чтобы добыть информацию. Да, мы признаем это. Но я – дипломат, а не террорист. Я видел действия террористов. И я уважаю закон. Найдите эту мразь и передайте ее в руки справедливости.
– А если я не смогу этого сделать?
– Вернетесь к своей работе, а я буду искать иные возможности.
Глаза Кармели зажглись такой исступленной ненавистью, что он, видимо, поняв это, прикрыл их. Когда же он вновь поднял веки, взгляд его уже был безжизнен и пуст.
– Если вы откажете мне, Майло, то не будет никаких звонков мэру или кому бы то ни было еще. Потому что месть всегда вызвана личными причинами, а к моей персоне у вас нет интереса, вам нужно только довести дело до конца. Эту точку зрения вполне могли бы разделить и вы сами. Можете считать меня бюрократом и идиотом, проклиная каждое утро за то, что я подслушиваю ваши разговоры. Я переживу эти проклятья. Но неужели такое мнение обо мне означает, что расследование убийства Айрит больше не стоит ваших усилий?
– В том-то и дело, мистер Кармели. Вы же препятствуете их успеху.
– Не могу согласиться. Категорически не могу. Проанализировав ситуацию объективно, вы поймете меня. Если кроссовки Ортиса были подброшены для того, чтобы привлечь внимание, то, заговори об убийце весь город, помогло бы это решению проблемы? Будьте искренни.
Кармели оглянулся по сторонам в поисках пепельницы. Я припомнил свои теории и построения Майло, ставшие ему известными из разговоров в кухне. И вот он стоит лицом к лицу с Майло, опустив вниз руку с дымящейся сигаретой.
– Послушайте, – заговорил Майло, – я не собираюсь раздувать проблему. Вам выпали тяжкие испытания, и у вас есть серьезные права. Но я в равной мере не могу разрешить вам контролировать ход расследования, потому что не знаю, какой еще номер вы в состоянии выкинуть. Здесь вы не в своей стихии, сэр, и не имеете, черт возьми, никакого представления о том, что вы делаете.
– Согласен.
– Суть в том, мистер Кармели, что в моей работе куда больше пота, чем вдохновения, и если у меня были отдельные успехи, то это благодаря лишь тому, что я не позволял себе отвлекаться. Вы же отвлекаете меня, с самого начала. А теперь еще эти шпионские штучки. Я тратил часы драгоценного времени, гоняясь по пятам парня, что сидит у вас в кабинете, без всякой пользы для расследования убийства вашей дочери. И сейчас вы приказываете мне работать с ним рука об руку...
– Не приказываю, а прошу. Это может оказаться полезным. Он – талантливый детектив и...
– Ни тени сомнения в этом. Но единственное его серьезное дело в стране, где подобные преступления редки, не имеет ничего общего с тем, чем приходится заниматься нам здесь. Я же опять буду вынужден отрывать время на поиски его дурацких жучков.
– Этого не потребуется, – послышался спокойный моложавый голос. Шарави без звука вышел из кабинета и стоял рядом, вновь засунув руку в карман. – Я точно укажу вам, где они находятся.
– Замечательно. Как вы меня успокоили! – посмотрел на него Майло с отвращением.
– Мы не хотели причинять вам никакого вреда, Майло, – добавил Кармели. – В конце концов, все делалось из лучших побуждений...
– В конце концов?
– Никаких личных мотивов в слежке не было. Если вам так необходимо кого-то винить, вините меня. Суперинтендант прибыл в Штаты совсем по другим делам, и я попросил его заехать в Лос-Анджелес лишь потому, что Горобич с Рамосом сели в лужу. Они разговаривали со мной, оба, но ни один ничего не сказал. Вы знаете, что я имею в виду.
Майло промолчал.
– Мне требовалось с чего-то начать, получить хотя бы самую общую информацию. Ответьте честно: будь вы на моем месте, вы бы поступили иначе? Идея заключалась в следующем: если бы мистер Шарави раскопал или учуял что-то, вы бы стали первым, кто...
– В конце концов? А если бы доктор Делавэр не заметил фургончик? Тогда бы нам хоть что-нибудь сказали? – Майло повернулся к Шарави лицом. – Как же вы так обделались, а, Бонд?
– Да уж, – беззащитно признал тот.
– Фальшивые номера, – Майло покачал головой, – почтовые ящики, подставная учительница – а след так и не замели. Кто такая Ирина – секретный агент или просто любитель? И кто, черт побери, этот Алмони?
Прикрыв лицо рукой, которая держала сигарету, Кармели улыбнулся.
– Это моя ошибка, – сказал Шарави. – Я недооценил наблюдательности доктора Делавэра.
– Сев с доктором за карточный стол, вы бы наверняка продули. Он подмечает каждую мелочь.
– Видимо, так оно и есть. Ваш приятель оказался единственным, кто настаивал на следе DVLL.
– Это наш первый успех, – вставил Кармели, взмахнув сигаретой. – Мы прогнали эти буквы через все наши базы данных. Здесь, в Израиле, в Азии, в Европе. У нас имеются недоступные для вас ресурсы. Если считать, что мы все же достигли согласия, то не стоит терять время на удовлетворение своего самолюбия...
– Вы что-нибудь нашли? – поинтересовался Майло.
– Пока нет, но чем шире сеть...
– Иногда выходит, что чем шире сеть, тем больше она запутывается, мистер Кармели. Скажите, суперинтендант, этот наш разговор тоже записывается?
Дугообразные брови Шарави взлетели еще выше. Он бросил быстрый взгляд на Кармели.
– Нет, здесь все отключено, – ответил тот. – Записана только первая наша с вами беседа.
Майло едва заметно улыбнулся: инстинкт не подвел его.
– Даю вам слово, – продолжал Кармели, – что с этого момента за вами не будет никакого наблюдения без...
– С этого момента...
– Неужели вы настолько самолюбивы? – Кармели повернулся ко мне. – Когда я обращаюсь к Майло, я имею в виду и вас, доктор. Буквы DVLL и убийство еще двух подростков с задержкой развития совершенно очевидно указывают на то, что мы столкнулись с психической патологией, поэтому ваше участие в расследовании представляется не только желательным но и необходимым. Я далек от мысли вбить клин между вами и Майло, но к какому бы решению он ни пришел, консульство государства Израиль с удовольствием компенсирует затраченное вами на расследование время, и по самым высоким расценкам. Консульство, в известном смысле, находится в вашем распоряжении. Колода перетасована так, что добиться победы будет очень непросто, поэтому все, что мы сможем сделать...
– Все? - переспросил Майло. – Вы хотите сказать, что расследование будет пользоваться полной поддержкой вашего офиса?
– Стопроцентной. Так было всегда.
– Вы гарантируете полную поддержку? Будучи лишь заместителем по связям с соотечественниками? С лицензией на обслуживание?
На мгновение Кармели смешался.
– То, что будет в моей власти, я... – он взглянул на хранившего молчание Шарави. – Я – организатор. Я организую все.
Глава 25
Какое-то время Майло и Кармели не спускали друг с друга взгляда. Первым нарушил молчание дипломат.
– Я сказал вам все. – Стремительной походкой он скрылся за дверью кабинета.
– Как нам отсюда выбраться? – повернулся Майло к Шарави.
Тот протянул руку куда-то за бачок с водой, послышался легкий щелчок. Майло направился к выходу.
– Поскольку я обещал вам открыть все, вот еще один знаменательный факт, – произнес ему вслед Шарави. – В правой туфле Ортиса кто-то написал шариковой ручкой те самые буквы, DVLL.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55