Словно экспериментируя, Мэг настойчиво провела одной рукой по его груди к животу, потом стала совершать, медленные круговые движения вокруг пупка. Дев почувствовал, как встрепенулись, содрогнулись мышцы под ее рукой, и застонал.
— Страсть еще существует между нами? — спросила Мэг, в ее синих глазах застыл вопрос.
— Она никогда не уходила, — хрипло отозвался Дев и протянул руку к молнии на ее костюме. В ответ она сбросила туфли и обхватила руками его за шею.
— Заставь меня снова почувствовать себя бесстыдницей, Дев, я так долго была словно каменная…
Он с силой прижался к ищущему рту, одновременно рванув застежку молнии, идущую наискось по ее костюму. Мягкая ткань распахнулась, и Дев приник к Мэг. У него совсем перехватило дыхание, когда он ощутил, как нежные полушарии горячих грудей коснулись его груди.
— Мэг… Мэгги… — Частые поцелуи Мэг мешали ему говорить. Она стала тереться об него, соски сквозь тончайшее кружево лифчика двумя раскаленными углями обжигали кожу Дева. Он перевел дыхание и еще раз спросил: — Ты в самом деле хочешь этого?
— Я хочу тебя, — просто ответила она.
Эти слова словно струи пламени из сопла ракеты пронзили Дева и привели его плоть в такое возбуждение, что это причиняло ему боль. Словно сойдя с ума, он что-то бормотал, расстегивая лифчик, снимая с нее костюм, спуская по длинным ногам и отбрасывая в сторону кружевные трусики. Она прогнулась назад, и он нежно опустил ее спиной на песок.
Дев уже не думал ни о шампанском, ни о свечах, ни о хрустящих простынях и прочих подобных вещах, какие он желал бы иметь в эту ночь. Ему была нужна только Мэгги. Малышка Мэгги вернулась, она хотела его, а он желал ее так сильно, что подгибались колени.
Дев опустился рядом с ней, замирая от восторга, упиваясь зрелищем полных, сладострастных полушарий ее грудей, неправдоподобно длинными, точеными ногами и соблазнительными, женственными изгибами ее бедер, облитых лунным светом.
— О, Мэгги, ты прекрасна, как небесная богиня, — хрипло прошептал он.
Мэган была сказочно красива. Перед ним лежала не робкая девушка, а прекрасная женщина с пышными формами. Она примет его к себе так сладко, ее ноги раз…
Стоп, Кросс, приказал он себе, или это станет простым эпизодом в твоей жизни. И тут Мэг призывно протянула ему навстречу руки, и он поспешно рванул молнию на своих джинсах.
То ли пальцы стали неуклюжи, то ли этому мешала его восставшая плоть, но казалось, что он расстегивает ее целую вечность. Когда наконец он справился с молнией и собрался сбросить джинсы, жадный блеск глаз Мэг остановил его.
— Ты не возражаешь? — Ее голос звучал жарко и хрипло.
— Когда ты так говоришь, — сказал он сквозь зубы, стиснутые волной вожделения, — я не могу возражать…
— Я просто хочу посмотреть на тебя, — застенчиво сказала Мэг. — Я ведь по-настоящему не видела раньше…
Дев почувствовал, что вспыхнул, но медленно стянул джинсы с узких бедер. Он ощутил на себе ее требовательный взгляд, он непроизвольно напрягся еще больше. Наконец она сказала:
— Ты прекрасен. — И он опустился рядом с ней. Мэг приникла к нему нетерпеливо, и он прижал к себе ее шелковистое тело. Дев целовал Мэгги долго и страстно, впиваясь губами в ее рот, их языки снова встретились в сладостном танце, древнем как мир. Она задвигалась, ее груди вздымались, и когда Дев склонил свою голову, чтобы зарыться в них, вскрикнула.
Он брал в ладони мягкую тяжесть и подносил поочередно каждый упругий холм к своим губам, сначала один, потом другой, сжимал, сминал, пока она не начала стонать и выгибаться, предлагая себя все более откровенным ласкам.
Дев хотел сделать ей что-то особенное, хотел стереть воспоминание о том давно минувшем утре, когда он ее так жестоко обидел. Но Мэгги не давала ему время на раздумье. Она так нежно касалась, так ласкала, ее руки бродили по всему его телу, вызывая сладостную истому и кружа голову. Дев испугался, что все может кончиться слишком быстро. Но когда он попытался чуть отстраниться, она простонала так, что он тут же вернулся к ней, словно притянутый струной.
— Мэг… — Она сделала еще одно движение, нашла какой-то новый нервный узелок, о существовании которого он и не подозревал. — Ах, Мэгги… Мы должны помедленнее… Подожди…
— Я уже ждала. Слишком долго.
Ее дыхание над его ухом стало жарким и жадным, и он задрожал. А потом он целовал ее, его губы собственнически бродили по нежному телу, пока она не взмолилась прекратить эту муку. А когда Дев и сам уже не смог сдерживать себя, он сделал это, накрыв ее тело своим.
Он ощутил нестерпимый жар, когда его твердая плоть коснулась ее мягкого лона, сознавая, что достиг точки, откуда уже нет возврата. Хотя тело изнемогало, Дев понимал, что должен предоставить ей последний шанс.
— Мэгги… Ты уверена? По-настоящему уверена?
— Пожалуйста, — молила она. — Я так опустошена. Наполни меня, Дев.
— Я люблю тебя, Мэгги, — прошептал он и сделал то, о чем она просила, — вошел в ее призывное тело. — Я люблю… О Мэг…
Он все еще сдерживал себя от более глубокого проникновения, стараясь делать это медленно. Каждый мускул его смуглого тела напрягся. Тело блестело от выступившего пота, он изнемогал. Мэгги была такая узкая, такая неправдоподобно тугая, что, если бы он не знал, что это невозможно, мог бы поклясться, что она девственница.
— Мэгги…
— Не останавливайся, прошу тебя, Дев!
Она неожиданно взметнулась под ним, подняв высоко свои бедра, завершая то, что начал он. Дев погрузился в нее, твердый, налитой, на всю глубину, и в ее крике слились воедино восторг и исступление. Унять бешеное желание воспламененной плоти уже было невозможно, и он начал наносить свои удары.
Мэган видела склоненное над ней лицо, слышала, как прерывается от частых движений дыхание Дева, когда он погружался в нее все глубже и сильнее, наполняя всю ее снова и снова. Она ощущала его атласную кожу, пульсирующие мускулы, сильные руки, упиваясь этой наполненностью. Она испытывала возрастающее в ней давление до такой степени, что уже едва могла дышать, чувствуя, что с каждым его мощным погружением, с каждым испускаемым им стоном она может взлететь…
Рука Дева скользнула между ее бедер, нащупывая влажную скользкую плоть. Она снова и снова выкрикивала его имя, слышала, как он со стоном беспрерывно повторяет ее. Потом Дев почти прохрипел, что больше не может ждать, ее тело забилось в конвульсиях, и она уже не ощущала ничего, кроме ощущения горячего, кипящего пульсирования Дева внутри нее.
— Мэгги, о, Мэгги…
Дев выдыхал ее имя снова и снова, в то время как его сотрясала мелкая дрожь — эхо самого бурного оргазма, который он когда-либо испытал.
— Любимый, — прошептала Мэг, пытаясь унять дрожь, после того как Дев успокоился. Ее дыхание обдавало жаром его кожу. В ответ на страсть Дева ее тело ответило таким же невероятным взрывом.
Прошло немало времени, прежде чем Девлин заговорил нежным от изумления голосом:
— Шесть лет. Шесть долгих лет я непрестанно твердил себе, что я сумасшедший, что счастье больше невозможно, что я придумал тебя.
— Молчи, молчи… — шептала она, все еще крепко прижимая его к себе.
Они обнявшись лежали на теплом песке, молчание нарушал лишь прибой и насыщенный солью легкий бриз.
Хотя песок и сохранял еще дневное тепло, их тел коснулась легкая прохлада.
Дев склонился над Мегги, нежно целуя ее глаза, легонько касаясь мягких губ, и шептал слова любви. Ее руки опять начали нетерпеливо, призывно блуждать по его телу, и они снова занимались любовью, но на этот раз так искусно и долго, что Мэгги почти охрипла от криков наслаждения.
Истомленные и обессиленные, не в силах шевельнуться, они затихли рядом. Дев не мог припомнить, чтобы когда-нибудь испытывал такую умиротворенность и покой, такую нежность, как к этой женщине, теплое дыхание которой согревало ему щеку. И он внезапно заснул, как не спал уже многие годы: глубоко, спокойно, чувствуя себя так, словно после долгих скитаний наконец-то обрел свой дом.
Когда Дев проснулся, луна скрылась за тучей, а в темноте неба ярко сверкали звезды. Он потянулся и обнял Мэг крепко-крепко, словно не был уверен в том, что она — реальность. Она откликнулась острыми, жадными поцелуями, которые сказали ему, что она ждала этого момента и хочет его снова. От этой мысли сердце тяжело и гулко забилось, а когда трепещущие руки скользнули к низу его живота и стали ласкать там, у нее под пальцами снова восстала горячая, гладкая, как атлас, плоть.
Когда они очнулись в следующий раз, рассвет уже начал окрашивать небо. В неожиданном приступе стыдливости Мэг торопливо оделась. Она обнаружила, что песок успел проникнуть в каждую складку одежды, и это ощущалось самыми нежными частями тела.
— Дорогая, — спросил Дев, чувствуя ее неловкость, — с тобой все в порядке?
— Мне нужно домой, — коротко сказала она, застегивая молнию.
— Понимаю. Я отвезу тебя. Но с тобой действительно все в порядке?
— Все превосходно. Я просто должна… сделать множество дел, ну, ты понимаешь…
Дев совсем забыл об этом. Вытряхивая песок из своего ботинка, он с грустью подумал, что привез сюда вчера вечером Мэг лишь в надежде, что она выслушает его и, быть может, поймет, и никак не ожидал, не смел и надеяться, что обретет такое счастье.
А кончилось все тем, что они всю ночь занимались любовью на пляже, словно парочка подростков. Конечно, у Мэг есть все основания быть в растерянности. Не говоря уже о том, что ей предстояло дать какие-то объяснения грозной миссис Моурленд, размышлял он с невольной улыбкой. Деву хотелось думать, что ее сынишка не принадлежит к семейству ранних пташек. Объяснить ребенку, почему мама не ночевала дома, всегда непросто.
Глядя, как Мэг надевает туфли и отряхивает костюм, Дев вдруг понял, что теперь мальчик может сыграть особую роль. Чем быстрее Кэвин привыкнет к его присутствию, тем лучше, потому что теперь он не может позволить Мэг ускользнуть, словно песок сквозь пальцы.
Они направились к джипу, и Дев невольно улыбнулся, завидев стоявший в нескольких ярдах бульдозер. Не будет никаких проблем, сказал он себе. Мы с Кэвином прекрасно провели время вчера.
Мэг торопливо захлопнула за собой дверцу джипа, словно от этого резкого движения зависела ее жизнь. Дев проделал все это гораздо медленнее и, прежде чем завести мотор, повернулся, чтобы взглянуть на нее.
— Слушай, Мэг. Я понимаю, что для тебя это была не самая романтичная ночь на свете. Нам нужно было поехать в какой-нибудь отель…
— Нет. Это было великолепно. — Она подчеркнула эти слова тем, что вытряхнула очередную порцию песка из своих спутанных волос. — Но у меня есть некоторые утренние проблемы…
Дев моргнул:
— Ты… сожалеешь?
Она перестала на мгновение приводить в порядок прическу и взглянула на него.
— Я не сожалею, Дев. Но мне нужно время подумать обо всем.
Дев сжал зубы. Ему не понравилось, каким тоном Мэгги произнесла эти слова. Он желал, чтобы она чувствовала себя так же прекрасно, как и он, так же уверенно смотрела вперед. Но, возможно, колдовство, которое произошло минувшей ночью, померкло в ярком свете дня?
— Хорошо, — сказал он наконец, уступая. — Только запомни одну вещь. Однажды я уже находился в положении, когда у меня не оказалось выбора. Но теперь я хочу ясности.
Девлин заметил по выражению лица, что Мэг поняла: если сейчас между ними произойдет окончательный разрыв, то в этом будет виновата только она. Он поймал ее взгляд и прочитал в нем что-то непонятное. Какая-то тень сомнения, от чего ему стало не по себе, мелькнула в ее глазах и исчезла.
Деву не хотелось портить себе настроение. Он думал только о том, чтобы удержать в сознании невероятную сладостность ночи, которую они разделили, и чудо, которое он обрел: Мэгги вернулась к нему и любит его.
Он включил зажигание и тронул джип с места.
Мэган стояла у подъезда, глядя, как черный джип свернул с аллеи и исчез из виду. Она смотрела ему вслед до тех пор, пока слышался шум мотора.
Теперь я хочу ясности.
Эти слова эхом отзывались в ушах, пугая ее. Мэгги всхлипнула и вбежала в дом. Слава Богу, миссис Моурленд и Кэвин еще спали, а отец должен был вернуться из Сакраменто не раньше полудня.
Через пять минут она стояла под горячими струями душа, смывая с тела песок и промывая спутанные волосы. На этот раз она уже не плакала — по лицу ее стекали струи воды, а не слезы.
Прошедшей ночью все казалось таким простым. Дев рассказал ей все, что должен был рассказать давным-давно.
Если бы она знала, подумала Мэг, под каким прессом он находился, она могла бы даже простить, что он не говорил ей о своей женитьбе. По иронии судьбы, все обернулось парадоксом: то, что опустошило ее, — его уход, превратилось в доказательство того, что она вообще-то в нем не ошиблась. Эта ночь должна была решить все проблемы. Самая сладостная ночь, которую она когда-либо знала, ночь жарких ласк и любовных прикосновений, ночь парящих полетов и невероятных наслаждений. Ночь, доказавшая ей раз и навсегда, что Девлин Кросс — единственный мужчина, заставляющий петь ее тело, душу и сердце.
И все же… Все было не так просто. Теперь Мэг должна была сделать выбор. Может ли она доверить Деву правду о Кэвине? Или же правда разрушит все между ними, как его ложь шесть лет назад?
9
Выйдя из-под душа, Мэгги потянулась за полотенцем и долго с ожесточением растирала утомленное тело. Она нуждалась в каком-то сильном ощущении, почти боли, чтобы отключиться от новой проблемы. Теперь, при свете дня — в отдалении от жарких, жгучих наслаждений ночи — встал вопрос, но не о том, может ли она простить Дева, а о том, сможет ли он простить ее.
Задержавшись в дверном проеме трейлера, Дев увидел, как Фрэнк Мейсон нервно копается в бумагах, разбросанных на столе.
Вдруг Мейсон выпрямился и резко обернулся, словно пораженный чем-то. Некоторое время он просто глазел на Дева, у которого от удивления на такую реакцию поднялись брови. Затем Мейсон пришел в себя и заорал так, что Дев даже сделал шаг назад.
— Что это такое, черт побери?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20