Стелла смотрела строго перед собой.
– Фокус в том, чтобы ни с кем не встречаться взглядом, – шепнула она. – Тогда можно делать вид, что ничего не происходит.
– И к этому можно привыкнуть? – Джо был в ужасе.
Она рассмеялась своим влекущим смехом:
– Если честно, мне это даже нравится. Ужасное признание, да? – В этот миг она поняла, что это и есть горькая правда.
Они с большим удовольствием пообедали. Стелла много смеялась и пила, флиртовала то с Джо, то с официантами – его ровесниками. Поначалу ему это казалось неуместным. В конце концов, она же ему мать! Но он быстро понял, что флирт – обычный для нее способ общения. Это был еще один прием, помогающий держать дистанцию. Глубокие отношения ее явно не привлекали. Может быть, глубину она приберегает для сцены?
Из ресторана они ушли около четырех.
– Итак, – объявила Стелла, беря его под руку, – с чего начнем? Раз у тебя нет смокинга, я с большим удовольствием тебе его куплю.
– Да лучше взять напрокат! Куда мне его носить-то?
– Тогда я куплю тебе что-нибудь еще!
Делать покупки со Стеллой оказалось довольно занятно. Пэт обычно отсылала их с Эндрю в «Бэртонз» с подробнейшими инструкциями, что надо купить. Молли сама покупала ему яркие, но симпатичные галстуки, чтобы оттенить его любимый черный цвет. А вообще он шмотками мало интересовался.
Магазин, где давали вещи напрокат, находился на Эксетер-стрит. Витрины были оформлены в стиле Джеймса Бонда, там стоял манекен в белом смокинге, а рядом с ним – трогательная имитация Урсулы Андресс в бикини и с кинжалом за поясом. Манекен был таким допотопным, что сама Урсула Андресс оказалась бы моложе.
– Нет, – Стелла покачала головой, – белые смокинги – это слишком вызывающе. Как насчет килта?
Джо стало смешно:
– Из меня шотландец как папа римский. Даже и не думай!
– Тогда это должен быть скучный классический смокинг. Идем.
При одном взгляде на Джо продавец просиял. Нечасто ему попадался клиент, на которого стоило тратить свое внимание и творческий нюх. Сегодня ему повезло.
– Смотри, как он сияет! – шепнула Стелла. – Обычно-то ему приходится ублажать дряхлых старцев.
К вящему разочарованию продавца, Джо категорически отверг все варианты комбинации шерсти с шелком, дополненные щегольской кружевной сорочкой и атласным кушаком. Он выбрал простой черный смокинг, белую рубашку и голубую бабочку.
– Одну минуту, сэр, – взмолился продавец. – Один малюсенький штрих. – Он исчез и вернулся с ярко-синим шелковым поясом. – Точно в цвет ваших глаз, сэр, – засопел он. – Если вы позволите мне это маленькое замечание.
– Не позволю, – смущенно буркнул Джо и покраснел.
– А я позволю, – пропела Стелла. Она стояла рядом и не сводила глаз с его отражения в зеркале. Она поймала в зеркале свой взгляд и вздрогнула, вновь осознавая свое разительное сходство с сыном.
Казалось бы, такая прелесть – мать с сыном, словно отлитые по одной форме. Но почему-то было невыносимо больно. Целых двадцать пять лет она могла наслаждаться его взрослением, быть рядом, когда он разбивал коленки. Все это время, пока формировалась личность Джо, она могла бы быть частью его эмоционального «я». Она могла бы знать его лучше, чем кто бы то ни было. Но все это она отбросила, как дикарь швыряет драгоценный камень, не сознавая его ценности. Если бы можно было раскрутить время назад, она бы все за это отдала. Сейчас, двадцать пять лет спустя, более трагической утраты нельзя было и представить.
Чтобы спрятать свою боль, она углубилась в изучение витрины с запонками. Взгляд зацепился за одну пару, украшенную греческими масками трагедии и комедии. В каком-то смысле они отражали ее внутренний разлад. Она попросила показать их поближе.
– Вот, – обратилась она к Джо. – Вот что нужно на завтрашний вечер. – Она подтянула ему рукав смокинга, чтобы добраться до манжеты. Ее взору открылось маленькое родимое пятнышко на внутренней стороне левого запястья. Это пятнышко она видела в последний раз двадцать пять лет назад.
Стелле показалось, что она буквально умирает. Грудь разрывала такая боль, что она не могла ни дышать, ни говорить. Перед глазами стоял тот миг, когда ей впервые дали подержать младенца. Она взяла его нехотя, опасаясь ненужной привязанности, но потом, как-то машинально, приоткрыла одеяльце и увидела свое темноволосое чудо, черную всклокоченную головку, еще затуманенные синие глазки, длинные ресницы и это крохотное родимое пятно на запястье.
И еще одно не давало ей покоя, как заноза в открытой ране. Почему он ушел от Молли и перебрался к ней? Не ее ли эгоизм превратил его в человека, которому трудно любить другого? В человека, подобного ей самой?
Стелла готова возместить ему все, что в свое время недодала. Она станет любить его так сильно, что в ее преданности растворится все содеянное зло. Но в глубине души, в самом честном ее уголке, спрятанном под толстым слоем самообмана, она знала, что жизнь не так проста.
Она усилием воли заставила себя застегнуть ему запонки и опустить рукав, спрятав ужасное напоминание.
– Отлично! Спасибо. – Джо поцеловал ее в щеку, не подозревая о нахлынувших на нее переживаниях. – Спасибо, Стелла. Это просто фантастика!
Стелла вдруг заметила, что он никогда не называет ее мамой. Всегда только по имени. Это было еще одно страшное открытие.
Выйдя из магазина, Джо сказал:
– Пожалуйста, не спорь, но я тоже хочу тебе кое-что купить. Ты иди, а я вернусь через часик.
Стелла брела по пассажу с идиотской улыбкой на лице. Она остановилась перед вереницей статистов, изображавших роботов. Пять-шесть человек, все в костюмах разного цвета, от белого до золотистого. Что за способ зарабатывать на жизнь! Часами стой неподвижно, выдавая свою принадлежность к миру живых едва заметными движениями, а взамен получай жалкий гонорар и довольно сомнительное ощущение, что приносишь людям радость. И на эту стезю она эгоистично толкнула Джо!
В переулке Стелла наткнулась на итальянский магазинчик деликатесов, в котором никогда не бывала – возможно, из-за своей привычки не покупать еду и всюду ездить на такси. Ей пришло в голову, что сегодня они могут поужинать дома. Она даже сумеет что-нибудь приготовить. Правда, ее представление о готовке выразилось в покупке всех представленных в магазине видов салями, по кусочку от восьми разных сыров, четырех разновидностей оливок, сушеных томатов и простого хлеба чиабатта.
– Так, – объявила она, сверкая глазами, как священник на ярмарке, – что же мы возьмем на горячее?
После непродолжительной дискуссии с юношей за прилавком она вышла из лавки с двумя пухлыми пакетами и заспешила домой. Мысль о том, что у нее появился кто-то, к кому надо спешить, готовить ему еду и даже – почему бы нет? – гладить рубашки, наполняла ее радостным возбуждением.
Ее каминная полка была завалена приглашениями и визитками, в основном от людей и организаций, которые она даже не знала, но которые тоже хотели войти в круг тех, кого Стелла Милтон почтила своим посещением. Какое счастье, что можно о них забыть и провести вечер с Джо!
Он еще не вернулся, и у нее было время распаковать свою добычу и приготовить ему сюрприз. Какое, оказывается, блаженство, надеть фартук и приготовить кому-то поесть!
Она с упоением раскладывала на блюде закуски и насвистывала себе под нос мелодию, как вдруг ее словно ожгло. Это была песенка «Молли Малон». Вся радость мгновенно испарилась. Джо должен быть не здесь. Какая она эгоистка! Разве так любят? Она и сейчас хочет только брать, но не давать.
Телефонный звонок воем сирены отозвался в ушах. От резкого звука она окаменела.
Звонила мать.
– Стелла, какого черта ты снова вытворяешь всякую чушь? – В голосе Би и за многие километры упрек слышался так же отчетливо, как если бы она стояла рядом. – Молли мне только что все рассказала. Они поссорились с Джо, и он живет у тебя. Это совершенно неправильно! Мать не должна вставать между мужем и женой. Я знаю, ты рада, что нашла Джо, но ты должна отправить его домой. Чем скорее, тем лучше.
Стелла, которая и сама уже почти решила это сделать, вдруг взбунтовалась. Почему старуха возомнила себя вправе диктовать ей, что делать, а что нет? С чего она взяла, что Стелла не способна сама принять нравственное решение?
– Завтра мы с ним идем на церемонию «Миллениум». Это мой торжественный день, и я хочу, чтобы он разделил мою радость. Дальше я пока не загадываю.
– Советую тебе передумать. Стелла, дорогая, ты слишком эффектна. Ты не подозреваешь, какое можешь производить впечатление. Джо и Молли были счастливы своей обычной жизнью. Ты кружишь мальчику голову. Молли говорит, у него теперь еще и актерский зуд проснулся?
– Это не просто зуд. Я пыталась его отговорить, но Сюзанна Морган считает, он действительно одарен. Может быть, я оказываю ему этим большую услугу.
– А может быть, нет. Девяносто пять процентов актеров сидят без работы. Тебе это отлично известно. Наиболее удачливые превращаются в асоциальных типов вроде тебя и меня, которые шатаются по белу свету и отказываются от собственных детей. Конечно, Молли забеспокоилась, что он может посвятить себя театру. Игра – это болезнь. Я очень рада, что уже переболела.
– Чушь! – Стелла не собиралась слушать это вранье. – Да предложи тебе Национальный театр крохотную ролишку – ты кинешься на нее коршуном. Да и от заштатного театрика, уверена, тоже не откажешься.
– Не в этом дело, Стелла. Дело в том, что ты встаешь между Джо и Молли.
– Но мне так хорошо оттого, что он здесь!
– Надо было думать об этом тогда, когда ты его отдавала! – Би была безжалостна. – Заставь его вернуться к Молли! Молли дает ему стабильность, которой ты дать не можешь. Она практичная девочка и любит его.
– Не знаю, получится ли у меня.
– Стелла, дочка, если я что-то и усвоила твердо, то только то, что любить означает делать так, как человеку лучше, как бы тебе при этом ни было больно.
– Да ладно, ма, – съязвила Стелла, – ты говоришь слогом поздравительных открыток.
Разговор был прерван появлением Джо с большим подарочным свертком в руках.
– Ма, мне надо идти, – зашептала Стелла. – Джозеф вернулся. Я подумаю над тем, что ты сказала. Обещаю.
Би сидела в своем любимом кресле под яблоней и напряженно соображала. Никогда в голосе ее дочери не звучало столько счастья. Неужто она наконец обнаружила, что любить кого-то – гораздо большее счастье, чем любить себя? Какой ужас, что это произошло с опозданием в двадцать пять лет!
Би задумалась о двух женщинах в жизни Джо – жене и матери. Как несправедливо по отношению к Молли, что Стелла вдруг заняла главное место! Хуже того, Би подозревала, что Стелла наслаждается столь эффектной победой. Однако на самом деле весь внешний блеск Стеллы не более чем покров для ее душевных изъянов. Молли, не прилагающая никаких усилий к тому, чтобы подать себя в наилучшем свете, в действительности куда более сильная личность. Надо каким-то образом раскрыть Джозефу глаза на то, что он уже имеет.
Молли тоже хороша собой; просто она не любит выставлять себя напоказ. Пора ей перестать прятать свои прелести под маской сорванца и взять у Стеллы реванш. А Джо давно следовало бы разглядеть, что не все козыри на руках у Стеллы.
Ей пришла в голову мысль, заставившая Би рассмеяться в голос. Пусть она и старая мышь, засевшая в захолустье, но связи-то у нее остались. Старая гвардия еще жива!
Би принялась листать допотопную записную книжку. Всеми правдами и неправдами она выклянчит себе столик на завтрашнюю церемонию, чтобы разделить почести, воздаваемые ее дочери, а заодно дать Молли шанс напомнить Джо, что она не только красивая молодая женщина, но и его жена.
Но сначала надо найти для Молли подобающий наряд, что-нибудь настолько сногсшибательное, чтобы затмить Стеллу. Конечно, это потребует усилий.
Беатрис снова позвонила дочери:
– Стелла, дорогая, я знаю, что завтра у тебя особенный день, и я хотела послать тебе бутоньерку к платью. В чем ты будешь? Ты ведь наверняка уже решила. – Зная страсть Стеллы к нарядам, нетрудно было предположить, что на выбор платья к давно запланированной церемонии потрачено несколько недель.
Стелла заподозрила что-то неладное. С чего бы это мать внезапно сменила тон с ледяного на приторно-сладкий? Старушка ведет себя очень странно.
– В красном шелковом, – недоверчиво сказала она.
– С голой спиной и боками? Которое держится на цепочке? Или с лентой-удавкой? – допытывалась Би, стараясь не выдавать своего веселья. Оба платья были одинаково безвкусны, поэтому никакой разницы на самом деле не было. Она задавала вопросы для отвода глаз. Удивительно, у Стеллы безупречный вкус на повседневную одежду, но по торжественным случаям она делает из себя настоящую шлюху.
– С удавкой.
– Что скажешь об орхидеях? Или лучше белую камелию, как у Греты Гарбо?
– Ма, я не хочу тебя обидеть, но цветы на платьях никто не носит со времен последней коронации. Теперь их надевают только на деревенских свадьбах.
– А-а. Тогда, может, прислать тебе букет на дом?
– Это будет чудесно. – Стелла решила не быть неблагодарной. – Спасибо, ма, это прекрасная идея.
Би ощутила легкий укор совести. Нет, все равно, дочь ведет себя совершенно наплевательски по отношению к окружающим, и этому надо положить конец.
В течение следующего часа Би названивала десяткам людей, напоминая важным персонам в актерской гильдии, что их матери и отцы были когда-то ее закадычными друзьями – даже если на самом деле она их терпеть не могла. В конце концов она добилась своего.
Теперь оставалось уговорить Молли.
За целый день Молли пережила полную гамму эмоций, от ярости до отчаяния. Она подумывала, не запустить ли кирпичом в окно Стеллы, но это было так высоко, что кирпич, скорее всего, не долетел бы. Чего доброго, упав, он прибил бы саму Молли. От невероятных фантазий ее спасло появление Клэр с бутылкой вина и коробкой феминистского печенья с записками-предсказаниями, обязательно обещавшими какую-нибудь мерзость.
Когда раздался звонок в дверь, Молли подумала, что это Джо, полный раскаяния, с букетом цветов и вещами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36