Сейчас эта идея казалась некой безнадежной, глупой мечтой. Теперь она вынуждена играть роль невесты Джейка оставшиеся четыре недели, пока он живет в квартире ее брата, в десяти минутах езды на автомобиле от ее собственного дома.
И вот уже пять дней она играла эту роль. И если вечер помолвки был ужасным, то дни, которые последовали за ним, казались подобием ада на земле. Джейк появлялся в ее доме каждый день, играя преданного, внимательного жениха, и она должна была следовать его инициативе во всем.
Наихудшее состояло в том, что ее семья, казалось, приняла Джейка. Хоакин и Алекс общались с ним как старые друзья, и даже отец, всегда такой холодный и малообщительный с незнакомыми людьми, казался необычно учтивым.
Она не собиралась больше выносить это!
Приняв решение, Мерседес отошла от окна и направилась к гардеробу.
Хватит! Сегодня она встретится с Джейком и скажет ему, что игра закончена и пора искать некий выход из этой ситуации.
Джейк стоял у окна гостиной в квартире Рамона, держа в руке чашку с кофе, и пристально смотрел на город, постепенно пробуждающийся ото сна при холодных проблесках рассвета. Пройдет несколько часов, и снова будет жарко, солнце ярко осветит заполненные людьми шумные улицы.
Но сейчас спокойно и тихо, и у него есть время подумать о Мерседес.
В эти дни он мог думать только о ней, не в силах забыть свою чаровницу.
Казалось, что чем сильнее он пытался надавить на Мерседес, тем больше она ускользала из-под его власти. Общение с ней было похоже на попытку прикоснуться к радуге — она просто проскальзывала между его пальцами и исчезала. И все, что у него осталось, — это ряд мимолетных образов, расплывчатых, неуловимых, раздражающе разочаровывающих.
Он думал, что, когда объявит себя ее женихом, у него появится возможность узнать настоящую Мерседес, скрытую под множеством чужих образов. Но она стала еще более неуловимой.
Эта женщина казалась великолепно ограненным алмазом — яркая, блестящая, красивая, — но с таким количеством разных черт характера, что каждая из них поражала его.
Он все еще ее не понимал.
Гул приближающегося автомобиля на улице отвлек внимание Джейка. Так, значит, не он один проснулся в Барселоне в этот ранний час. На краткий миг он задался вопросом, что вытащило другого человека из кровати до восхода солнца. Хорошие новости или плохие? Он уже выехал куда-то, начиная новый день, или возвращается домой после ночного гулянья?
Он криво усмехнулся, вспоминая, как часто возвращался домой в то время, когда молочник уже приносил молоко. Молодость дана для наслаждений, Джейк всегда это чувствовал и пользовался этим сполна. В его жизни было много женщин, которые хотели тех же развлечений, что и он, и никогда не просили от него никаких обещаний. Он и не загадывал, как сложатся их отношения. Если они портились, следовало спокойное прощание, после чего каждый шел своей дорогой.
Все было очень цивилизованно.
Так почему сейчас он просто не отвернется и не уйдет от Мерседес?
Простой и честный ответ — он не мог уйти и, даже если бы сделал это, никогда не смог бы забыть о ней. Он желал ее больше, чем любую женщину в своей жизни, ее неуловимость только сильнее волновала его, желание усиливалось от разочарования и возможного неосуществления планов.
— Проклятье!
Джейк раздраженно стукнул кулаком по подоконнику.
Он никогда ни от чего не отступался в своей жизни. Покупка контрольного пакета акций корпорацией «Алколар» была единственным его поражением. Но Джейк не позволит еще одному Алколару победить его снова!
Может быть, если бы Мерседес осталась с ним той ночью в Лондоне, тогда, вероятно, он разгадал бы причину ее влияния на него, утолил желание, которое в нем рождалось. Тогда он мог бы продолжать жить и забыть о ней.
Но она исчезла, запала ему в душу, и освободиться от нее можно было, только став ее любовником. А когда это произойдет, что потом? Он подождет и увидит, сбудется ли все так, как он представлял, а потом решит, что делать дальше.
Джейк услышал звук останавливающегося автомобиля. Очевидно, рано вставший человек прибыл к месту назначения где-то рядом.
Сердито посмотрев на остывший кофе, он пошел на кухню вылить его, когда услышал звонок в дверь и замер в изумлении.
— Какого дьявола?
Быстро взглянув на часы — рано! — он, долго не раздумывая, подошел к двери.
— Ты!
Слово само вырвалось у него из груди, когда на пороге он увидел высокую, стройную темноволосую женщину — Мерседес Алколар, — но не ту, которую привык видеть.
Как и он, она явно надела то, что было под рукой, — мешковатая футболка и старые джинсы. Ее волосы ниспадали на плечи, и казалось, она сегодня не прикасалась к ним расческой перед выходом из дома.
Но больше всего его поразило ее лицо. Никакого макияжа, золотистый цвет лица был мягким и нежным, так что никакая косметика не была нужна. Темные глаза казались заспанными или, скорее, уставшими от бессонницы — под глазами виднелись едва различимые круги. Длинные, густые ресницы были влажные — от слез? Она выглядела на десять лет моложе — почти девочкой.
— Какого дьявола ты здесь делаешь?
Ему было все равно, насколько агрессивным, враждебным он казался. Он потерял самообладание, и светская вежливость забылась.
— Мы должны поговорить.
Нет, мы не должны…
Именно эта мысль промелькнула у него в голове, прежде чем он овладел собой. Он пожирал ее глазами.
Нет, мы не должны говорить, а обязаны прикасаться друг к другу, ласкать и чувствовать. Ты должна подойти ко мне, позволить обнять и целовать тебя до тех пор, пока мы оба не потеряем голову от желания и будем думать только о нас…
Дьявол, нет!
Нет!
Он не должен позволять себе думать об этом.
Если только не случилось удивительное и она не появилась здесь, почувствовав то же самое к нему…
— Джейк, ты слышал, что я сказала? Мы…
— Да, да… мы должны поговорить.
Джейку как-то удалось собраться с мыслями и попытаться привести их в некое подобие порядка.
Конечно, Мерседес не пришла бы сюда говорить о своих чувствах. Она доказала, что ненавидит его, замечает меньше, чем грязь под своими изящными ножками.
Так зачем она здесь?
— Поговорить о чем?
Мерседес осмотрела лестничную площадку и взглянула на Джейка с гневным упреком.
— Ты же не думаешь, что я хочу говорить об этом здесь?
— Ну, если ты хочешь говорить наедине… располагайся как дома.
Джейк распахнул дверь как можно шире и отошел назад, чтобы она не приближалась к нему, проходя в комнату. Только мысль о том, что они сейчас останутся с Мерседес наедине, вынудила его сердце забиться чаще.
— Итак, — продолжал он, решительно закрыв дверь и прислонясь к ней спиной, — о чем именно ты хотела со мной говорить?
— Я… я… — она запнулась и сильно прикусила нижнюю губу в явной нерешительности. — Я хотела узнать, не могли бы мы прийти к некоему соглашению.
— Да? И о каком соглашении ты думаешь?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Я хотела узнать, не могли бы мы прийти к некоему соглашению.
О боже, для чего она это сказала!
Она не хотела заключать никаких соглашений с Джейком, ни при каких обстоятельствах! Она пришла сюда этим утром сказать ему, что все это глупое притворство закончено и она не может больше переносить его. Пора остановиться здесь и сейчас.
Она пришла сюда, чтобы прекратить эту пародию на помолвку!
Ее намерение было сильным и твердым. Именно оно выгнало Мерседес из дома таким ранним утром, усадило в машину, направляло по дороге к его дому — никаких отклонений или задержек.
Она даже отрепетировала свою речь, когда поднималась в лифте.
Но каким-то образом в тот миг, когда дверь открылась и она увидела Джейка, вся ее решительность и тщательно отрепетированные слова испарились.
— Я…э…
Как она могла рационально думать, стоя рядом с этим полуобнаженным мужчиной? Поношенные выцветшие джинсы были его единственной одеждой. Широкая грудь, покрытая темными курчавыми волосами, отвлекала ее внимание.
Она попыталась посмотреть в его лицо, но не смогла. Ее взгляд скользил по прямой, сильной линии его плеч, мощным бицепсам, заметил игру мускулов под глянцевитой кожей. Ее губы пересохли, и она нервно облизнулась.
— Да? И о каком соглашении ты думаешь?
— То… ты не думаешь, что тебе лучше одеться?
Джейк быстро и хмуро посмотрел на свою обнаженную грудь, потом взглянул на нее — холодно и с вызовом.
— Нет. Зачем?
— Ну… ты… ты едва одет для… для того, что я собираюсь тебе сообщить.
О, для чего она это сказала! Это дало ему прекрасную, благоприятную возможность зацепиться за ее слова.
— Что ты собиралась мне сказать?
— Я сказала тебе! Я сказала, что нам нужно поговорить!
Мысли о полуобнаженном Джейке творили ужасные вещи с ее воображением, возвращая к той ночи в Лондоне. При воспоминании о прикосновении к его сильной, теплой груди ей стало трудно дышать, сердце бешено забилось. Ее груди напряглись от желания, а глубоко внутри рождалось пламя страсти.
— Может, все-таки скажешь о самом предмете разговора? И не говори мне, что я должен одеться… Я достаточно одет для этого.
Его сарказм показал, что он явно вынуждает себя казаться скептиком оттого, что она рядом.
При мысли о том, как он истолковал ее слова, Мерседес покраснела.
— Тебе повезло, что на мне надето так много, продолжал он издеваться. — Если ты будешь стучаться в дома ни свет ни заря, когда большинство нормальных людей еще спит, тогда они предстанут перед тобой в чем есть. У меня нет пижамы и…
— О, я вытащила тебя из постели?
Размышление о нем в постели без пижамы и понимание того, что она грубо ворвалась сюда в столь ранний час, заставили Мерседес задать этот неловкий вопрос. Она была так решительно настроена увидеть его, что даже не подумала, что он мог спать или…
— Нет, я не спал… и до того, как ты задашь следующий вопрос, который явно возник из-за твоего богатого воображения: нет, я не был ни с кем. В квартире только я и ты.
Почему она чувствует облегчение? В этом нет необходимости. Джейк Тавернер не значил для нее ничего. И все же напряжение ушло, и она вздохнула, слишком поздно поняв, как беспокоил ее этот незаданный ему вопрос.
— Ты сжимаешь эту чашку, будто защищаешься.
Застигнутый врасплох внезапной переменой в ее голосе, Джейк посмотрел на чашку в своей руке. Она права. Он совсем забыл о чашке в тот миг, когда услышал звонок в дверь. Так и стоял, сжимая ее в руках.
Но при чем здесь защита?
Это означало, будто он не хотел, чтобы она приближалась к нему, хотя все было наоборот он жаждал, чтобы их тела соединились…
О дьявол!
— Ты намерен допить кофе?
И поцеловать эти улыбающиеся губы…
Проклятье! Что она сказала? Что-то о выпивке.
Очередной проясняющий мозги взгляд на неприятную коричневую жидкость в чашке вынудил его с отвращением поморщиться.
— Я думаю, его уже нельзя пить. Если позволишь, я это вылью. Может быть, заварю новый кофе… Ты хочешь кофе?
— С удовольствием.
Машинально Мерседес посмотрела на дверь кухни, и он задался вопросом, не вспоминает ли она ночь, проведенную в его доме.
— Проходи и присаживайся.
Джейк махнул рукой в направлении гостиной, не посмотрев, следует ли она его приглашению, и направился в кухню. Вылив холодный, не вызывающий аппетита кофе в раковину, он заставил себя сосредоточиться на приготовлении свежего.
Элегантная современная кухня наполнена нержавеющей сталью, вся в серых тонах, с удачным освещением. Практичная, рациональная комната, может быть, слишком пустынная и функциональная. Но мысли Джейка были заняты другим — чувственностью и негой, мягкостью и потворством желаниям.
Металлическая поверхность чайника или ложки в его руке казалась теплым шелком ее кожи и волос. Запах свежемолотого кофе забивался ароматом роз и лилий, перемешивался с теплым чувственным запахом женского тела.
— Ради бога, парень! Возьми себя в руки! пробормотал он озлобленно, когда звук кипящего чайника отвлек его от чувственных грез.
— Что? Ты что-то сказал?
— Нет!
Слишком поздно — она уже появилась в дверях.
— Тебе помочь?
— Я сказал, чтобы ты присела.
Не правильная позиция. Неверный тон. Он увидел ее возмущение, искру негодования в ее глазах.
— Кто дал тебе право распоряжаться мной? Я не подчиняюсь приказам!
— Да, я заметил. — Он глубоко вздохнул. — А просьбам?
— Что?
Ее полуулыбка была ошеломляющей, загадочной, слегка застенчивой и дьявольски привлекательной.
Он определенно хотел видеть эту улыбку снова.
— Ты сказала, что не подчиняешься приказам, а просьбы удовлетворяешь?
Она была явно заинтригована.
— Может быть.
— Хорошо, тогда. Мерседес, пожалуйста, иди и присядь.
Сработало. Она улыбнулась снова, на этот раз ярче и чувственнее.
— Учитывая, что ты просишь настолько мило…
— Нет! Имеется в виду… я передумал. Не уходи, — сказал он хрипло, его губы и горло пересохло. — Подойди сюда. Пожалуйста, подойди сюда.
Какие-то секунды ему казалось, что Мерседес откажется, но потом она улыбнулась и направилась к нему.
Каждый шаг казался вечностью, она неспешно шла к нему, не отрывая взгляда от его глаз.
Видишь, как легко я удовлетворяю твою просьбу, словно дразнила она.
Теперь она была настолько близко, что он мог почувствовать тепло ее тела, ее запах окружил его, словно облако.
— Извини, я забыл о вежливости, — он пытался скрыть желание в голосе. — Этого больше не произойдет.
Он прикоснулся кончиком пальца к ее виску, потом медленно к щеке и подбородку. Видя, как она закрыла глаза в инстинктивном, чувственном ответе, он шагнул вперед, ближе, очень осторожно поднял ее подбородок — медленно, бережно, спокойно.
Мерседес сама не верила тому, что делает. Она словно попала в колдовскую сеть, которую он набросил на нее. Но глубоко в душе она знала, что не хочет высвобождаться от этой сети.
Это были не горячие, поспешные, страстно овладевающие ею желания, как в ту ночь в Англии.
Это было медленное и нежное, осторожное, спокойное соблазнение. Оно прокралось в ее сердце и мозг, упрашивая, убеждая, искушая, и она не могла и не хотела сопротивляться ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15