— Я снова и снова прокручивала все это в голове, пытаясь понять. Может, я…— Нет, вы не виноваты. — Бен положил руки ей на плечи. — Послушайте меня. Виноват я один. — Он выдохнул и опустил руки, но Марина испытала лишь чувство огорчения от потери его близости, пусть даже и такой.Она глубоко вздохнула ч улыбнулась.— Давайте я приму ваши извинения и мы забудем об этом. Хорошо?Бен кивнул, напряжение отпускало его.— По-моему, звучит неплохо. Эти две недели я места себе не находил. Значит, друзья?— Друзья, — подтвердила Марина, глядя в его глаза. Сейчас они были изумрудного оттенка с маленькими черными и золотыми крапинками. Она могла бы стоять как идиотка все утро, глядя в них. Тихая суета магазина окружала их, но они ничего не замечали. Наконец Бен с явным усилием оторвал взгляд от ее лица и огляделся вокруг.— У вас здесь интересно. Можно совершить экскурсию?Марина все еще пыталась унять сердцебиение, пыталась убедить себя в том, что его взгляд ничего не значил.— Конечно. Как видите, магазин небольшой, но мы эффективно используем площадь.— Да, это вам удается.Пока Дженни продолжала играть и находилась в поле их зрения, Марина провела Бена по «Детскому городку». Смешно: она испытывает чувство гордости, как будто бы и вправду принимала участие в основании магазина и в его успехах. Но ей действительно доставляло удовольствие все, чему она выучилась и что узнала за последние несколько месяцев.— Такая работа должна отнимать у вас массу энергии. — Бен развел руки, охватывая торговый зал.Это было невинное замечание. Почему же оно заставило ее обороняться?— Любое занятие, которому отдаешь себя, требует много энергии. Я люблю свой магазин. Когда я начала работать, то очень удивлялась тому, как мне нравится уходить из дому.— Некоторым женщинам, наоборот, нравится оставаться дома.— Я в этом не сомневаюсь. Быть дома, особенно когда есть дети, которых надо воспитывать, — такое же благородное занятие, как и любое другое.— Кэрри не работала и до того, как родилась Дженни. И мне нравилось, что она дома. Кажется, и ей это нравилось. — Бен упрямо наклонил волевой подбородок.Движение было таким знакомым, что она обхватила свое запястье, чтобы удержаться и не погладить эту упрямую складку.— Конечно нравилось, — сказала она мягко. — Если бы женщинам дали выбор, не продиктованный финансовой необходимостью, я думаю, что большинство из них предпочли бы не работать, а оставаться домохозяйками.— А вы?Марина поколебалась.— Когда-то я тоже так считала. Я могла вообще не работать. Но для меня магазин — любимое занятие, бескорыстный труд. — Это было правдой. По рассказам Джилиан, Марине всегда хотелось иметь детский магазин. Конечно, она была замужем за человеком, который мог обеспечить ей комфортное, безбедное существование. Но она не относилась к категории женщин, которые каждый день с утра до вечера проводят в загородных клубах и единственной заботой которых является цвет лака для ногтей.Бен собирался сказать что-то, но колокольчик на входной двери звякнул, и вошел еще один покупатель. Марина автоматически взглянула на вошедшего — крупного мужчину. Он широко улыбнулся и, раскинув руки, пошел вперед, как бы собираясь ее обнять. Кто это?!— Марина! — Лицо вошедшего расплылось в улыбке. Если бы у него в зубах была зажата трубка, он напоминал бы темноволосого Санта-Клауса. — Как у тебя дела? — Улыбка сменилась выражением печали. — Я приношу свои соболезнования. Мы скучали без тебя на поминальной службе, и мы с Милли молились за тебя.— Спасибо. — Ее голос звучал чуть слышно. В уме лихорадочно проносились имена людей, о которых ей рассказывала Джил. Джерри… человек, который продал Рону яхту? Она была почти уверена, что угадала. К ее великому облегчению, в этот момент появилась Джил и понеслась вперед, чтобы поздороваться с жизнерадостным незнакомцем.— Джерри! — Джилиан схватила мужчину за локоть и насильно отвела его в самый дальний угол. — Как я рада тебя видеть!— Я тоже, детка, — ответил Джерри. — Но еще больше я рад снова увидеть Рину, уже на работе.Марина не расслышала ответ, который пробормотала Джил, но ее напряжение стало спадать. Самым трудным было встречать друзей, которых она должна была знать. Даже если Джилиан и предупреждала их о потере памяти у Марины. Она уже собиралась вернуться к разговору с Беном, когда рокочущий мужской голос донесся до нее из дальнего угла магазина.— Амнезия? О Боже, об этом мы знаем только по книгам. Ты не шутишь? Марина действительно ничего не помнит?Предчувствуя недоброе, Марина рискнула взглянуть на Бена. Она видела, как в глазах его возник вопрос и он перевел взгляд на нее. Глава 4 В середине ноября уже поздновато сажать тюльпаны, но погода стояла не по сезону теплая. И этот солнечный воскресный день не был исключением. Марина опустилась на колени рядом с неглубокой канавкой, которую она выкопала по окружности внутреннего дворика, образованного двумя флигелями ее нового дома, и стала методично рассаживать луковицы красных императорских тюльпанов. Утрамбовав землю вокруг последней посаженной луковицы, она вернулась за пакетом с луковицами нарциссов. В центре — большие тюльпаны, по краю — мелкие, а между ними нарциссы. Все это будет прекрасно смотреться весной.Покосившись на часы, Марина убедилась, что уже время ланча. Церковь скоро закроется, вспомнила она с тоской. Она скучала по церкви, в которую они с Беном ходили после венчания, в этой же церкви крестили Дженни. Но она не осмеливалась снова ходить в эту церковь. Если Бен подумает, что она делает это для того, чтобы встречаться с ним, еще не известно, как он поступит. Эти ограниченные встречи с теми, кого она любила, были для нее сущей мукой. Но это все же лучше, чем ничего.— Пи-вет, Ма-ина!Удовольствие, острое и сладкое, захлестнуло ее при звуке детского лепета. Забыв о посадках, Марина поднялась и пошла к калитке, отделявшей ее участок от участка Бена.— Привет, Дженни. Как у тебя дела? — После короткого разговора в магазине неделю назад она не видела Бена и Дженни до сегодняшнего утра — минут двадцать назад она заметила, что они вернулись домой. Оба были нарядные, и она предположила, что они ходили в воскресную церковную школу, но не остались на службу.Она снова вспомнила тот день, когда Бен и Дженни пришли к ней в магазин. Он явно услышал, что она потеряла память, но, к ее удивлению, ничего не сказал и только внимательно на нее посмотрел. Слава Богу! Она не была уверена, что сможет лгать, глядя ему прямо в глаза. Этой полуправды и уверток ей хватало в общении с Джилиан.Как только Марина стала подходить к забору, Дженни бросила маленькие пластмассовые грабли, которые несла, вцепилась пальчиками в покрытую винилом сетку забора и попыталась влезть на нее.— Хочу с тобой!— Я сажаю луковицы. Ты знаешь, что такое луковицы? — Марина открыла калитку и подошла к Дженни, нежно освободила ее пальчики и поддержала, чтобы та не упала. В ответ на ее вопрос Дженни покачала головой и разрешила Марине взять ее за руку.— Лу-ки-цы!— Давай спросим папу, можно ли тебе пойти со мной сажать, — предложила Марина. Ощущение маленькой ручки Дженни, доверчиво лежащей в ее руке, было чудом и разрывало ее исстрадавшееся сердце. Чтобы скрыть свои чувства, она вернулась к практическим вещам:— Всегда спрашивай папу, если хочешь уйти со своего двора. Он будет беспокоиться, если не увидит тебя.Как только она направилась вместе с Дженни через лужайку к дому Бена, Мейджер с радостным лаем подбежал к ней здороваться.— Мейджер, к ноге! — скомандовала Марина. Пес немедленно повиновался, и она одобрительно сказала:— Хороший мальчик!— Поразительно, — произнес мужской голос. — Как это вам удается?Марина неловко улыбнулась, сожалея, что забыла об осторожности. Бен стоял на террасе с граблями для сбора листьев. Рубашка с короткими рукавами открывала его тугие бицепсы и мускулистые руки, покрытые темными волосами. Как руки могут выглядеть так сексуально? Должно быть, он подошел с другой стороны дома и все слышал.— Я думаю, это просто удача, — уклончиво ответила она, остановившись недалеко от него.— Удача! — фыркнул Бен, указывая граблями в сторону собаки. — Вы только посмотрите на него. Меня он никогда так не слушает.Марина посмотрела на пса. Когда она остановилась, Мейджер послушно опустился на землю, автоматически приняв позу, хорошо известную любой воспитанной собаке. Чтобы изменить тему разговора, Марина ласково потрепала его под подбородком и приказала:— Мейджер, иди играй.Она с улыбкой посмотрела на Бена, намереваясь спросить его о Дженни, которая все еще прижималась к ее руке, но Бен, нахмурившись, смотрел на нее.— Где вы узнали, как все это делается? — спросил он, явно сбитый с толку. Она широко раскрыла глаза.— Что именно? Вы имеете в виду команду собаке, что она свободна? Это одна из первых команд, которыми вырабатывается собачье послушание.— Я знаю. Но разные владельцы собак эти команды дают по-своему. Большинство людей говорят: «О'кей», отпуская собаку. «Иди играй» — уникальная фраза, которую придумала моя жена, и я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь ею пользовался.— Неужели? — Она постаралась придать голосу безразличие. — Какое совпадение! Но это оттого, что в разговоре я слишком часто употребляю «о'кей». И моя собака всегда реагировала, когда этого не надо было делать. — Марина посмотрела вниз, на Дженни. — Я пришла спросить: можно Дженни будет сажать со мной тюльпаны за домом?Бен кивнул, но она видела, что он все еще думает над случаем с собакой. Каррамба! Я так стараюсь, но, кажется, все, что я делаю, вызывает у него тревогу и беспокойство. Просто невозможно контролировать каждое слово, которое срывается с твоих губ, и каждый свой жест!Бен наклонился к Дженни.— Мне осталось убрать совсем немного листьев, и потом пойдем кушать. Помогай Марине, пока я не приду за тобой. Хорошо?— Хо-шо. — Дженни серьезно кивнула. Затем изо всех сил вцепилась в Маринину руку. — Идем.— Спасибо. До встречи. — Марина заставила себя отвернуться с безразличным видом и пошла вместе с Дженни к своему дому. Хотя ее материнское чувство ликовало от возможности побыть вместе с дочкой, она так же страстно желала остаться с Беном.Но нет, нельзя. И все же это большое счастье — провести несколько минут с Дженни. Хватит терзаться, нужно радоваться тому, что имеешь.Дженни была прелесть; они копали лунки и клали в них луковицы нарциссов. Марина не переставала изумляться тому, как много научилась Дженни делать меньше чем за полгода. Они уже посадили луковицы нарциссов и приступили к последнему ряду тюльпанов, когда внимание Марины привлек стук каблуков по мощенной каменными плитами дорожке, ведущей к парадному подъезду дома.Она подняла голову, когда во дворике появилась Джилиан и уселась в кресле, которое Марина все еще не убрала. Джилиан была одета так, как будто ходила на церковную службу.— Эй, матушка-садовница! — Джилиан взирала на сестру с задорной улыбкой, доказывающей, что она не имеет в виду ничего обидного. — Осмелюсь спросить, чем ты занимаешься?— Сажаю луковицы, чтобы весной любоваться яркими цветами, — ответила Марина. Она показала на Дженни, которая перестала копать и придвинулась к ней поближе. — Ты помнишь мою подружку Дженни?— Конечно, помню. — Джилиан улыбнулась малышке. — Меня зовут Джилиан. А ты меня помнишь?Дженни кивнула в ответ. Ее маленький пальчик проскользнул в рот. Марина ободряюще потрепала ее по спинке, не обращая внимания, что палец грязный.— Дженни увидела в магазине много интересных вещей и хочет, чтобы Санта-Клаус принес их. Что тебе больше всего понравилось? — продолжала Джилиан.Маленькая ручка обвилась вокруг Марининой ноги, и Дженни прошептала:— Гобой бэби. — И уткнулась лицом в черные Маринины джинсы.Марина заколебалась, потом присела и протянула руки. Дженни бросилась к ней и уткнулась ей в шею, сразу найдя себе надежное убежище. Марина на секунду зажмурилась, поднимая малышку и чувствуя тепло маленьких ручек, обвившихся вокруг ее шеи. На глаза навернулись слезы. Как она тосковала по всему этому!Джилиан с улыбкой кивнула Дженни:— Мне она тоже нравится. Марина усмехнулась — сестра явно не поняла, что сказала Дженни.— Голубой бэби? Это чудесная игрушка, Дженни. Может быть, Санта-Клаус положит ее тебе под елку в Рождество.Собачий лай, донесшийся от дома Бена, прервал ее. Мейджер ринулся через калитку, которую открыл Бен, и помчался к ней. Бен остановился спиной к ней, закрывая калитку, и она сделала быстрый жест рукой:— Мейджер, сидеть.Пес опустился на землю в нескольких шагах от нее, высунув язык и новострив уши, изображая полнейшее внимание.Бен повернулся и пошел через лужайку к ним.— Марина, вы снова заколдовали мою собаку? — Потом он заметил Джилиан. — Привет, Джилиан. Приятно видеть вас. Вы пришли помочь сажать цветы?— Мне тоже приятно вас видеть, Бен. — Джилиан посмотрела на Бена так, как будто хотела придать своим словам особый смысл. Затем сменила выражение лица и рассмеялась. — Ответ будет отрицательным. Меня не застанешь за этим занятием, я не буду копаться в земле такими изнеженными перстами. — И она показала ему десять идеально наманикюренных пальцев.Бен улыбнулся и кивнул.— Я вас очень хорошо понимаю. Кто любит возиться с землей, а кто ненавидит это занятие. Среднего не бывает. Я кошу газон только для того, чтобы соседи не жаловались. Но моя жена была великим садоводом. Кэрри достаточно было посмотреть на семена, и они прорастали. Она любила заниматься такими вещами. — Он обвел рукой, как бы окружая результаты Марининых трудов.Марина наблюдала за ним, пока он разговаривал с Джил. Осознает ли он сам, что впервые произнес имя Кэрри без запинки? Марина стала понимать, что пауза перед тем, как он произносил имя Кэрри, помогала ему контролировать свои чувства. Может быть, первая волна горя стала немного ослабевать.И вдруг, пока она смотрела, как Бен смеется и шутит с ее сестрой, к ней пришла мысль: может ли ему понравиться Джил так же, как я? Почти инстинктивно она отвергла эту мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20