Конечно, и Гарри Лайонса трудно причислить к выдающимся красавцам современности; впрочем, сам он, судя по всему, убежден в обратном. Как бы то ни было, Гарри мужчина.Джинни нервно огляделась, боясь увидеть поблизости человека по фамилии О'Брайен, выбралась из машины и задержалась у зеркальной двери, чтобы проверить, все ли в порядке с ее внешностью. К счастью, ей удалось отыскать свободное мини-платье, которое не подчеркивало недавно обретенных дополнительных фунтов. Джинни сочла, что ее аргументы будут весомее, если ей удастся вызвать у Гарри хоть какой-то сексуальный интерес. Джинни и прежде не раз пускала в ход это испытанное оружие, но было это в далекие дни, когда она могла не сомневаться, что воспламенит мужчину, а не заразит его своей скукой. Времена, увы, изменились.Но в этот раз ее обаяние должно сработать. Иначе последний шанс будет потерян.Гордо подняв голову, Джинни переступила порог телестудии и направилась к кабинету режиссера, словно приходила сюда каждый день. Добравшись до крыла, где располагались костюмерные, она прошла мимо нескольких закрытых дверей и оказалась перед той, за которой пасынок сводил с ума ее дочь.Джинни замедлила шаг, боясь, что ее вырвет. Потом подошла к следующей двери и решительно постучала.— Прошу, — услышала она мужской голос.Джинни втянула живот, расстегнула еще Одну пуговицу у ворота и вошла в комнату.Гарри сидел за столом, разумеется, такой же лысый и дородный, как и в день похорон Джейка. На краешке его стола примостилась какая-то толстуха с сигаретой.— Что вам угодно? — неприветливо осведомился Гарри. Джинни подошла и протянула руку.— Здравствуйте, Гарри, — любезно сказала она. — Очень рада снова вас видеть. Я Джинни Эдвардс, мать Лайзы Эндрюс.Гарри мгновенно вскочил, с досадой что-то тихо пробормотал и сжал ее руку в своей потной ладони.— Эрта, будь любезна, оставь нас.Неизвестная Эрта стрельнула в Джинни глазами и вышла.— Чрезвычайно рад, что вы здесь. — Гарри подвел Джинни к мягкому стулу с виниловой обивкой. — Через две минуты вы уже не застали бы меня.— Я тоже рада, — Джинни лучезарно улыбнулась, пренебрегая своей гордостью — если только у нее еще оставалась какая-то гордость, — и осмотрела стены, увешанные фотографиями. — Вот, значит, где обитает Гарри Лайонс.Он засмеялся, и многочисленные складки на его шее пришли в движение.— Мой основной кабинет в другом здании. Здесь я сижу только тогда, когда мы работаем в студии.Джинни скрестила ноги и чуть-чуть приподняла подол платья. Ей повезло: только что Гарри имел Счастье созерцать женщину еще более толстую. До Эрты ей пока далеко!— Гарри, мне очень нужно поговорить с вами.Он ухмыльнулся, вновь уселся за стол и зажег сигару.— Если вам нужна работа, пусть ваш агент свяжется со мной, — произнес он начальственным тоном.Джинни рассмеялась:— Нет, Гарри, я не ищу работу. Хотя если бы мне вдруг захотелось сниматься, я пожелала бы сниматься только у вас.Гарри выпустил густое облако сизого дыма.— Красивые женщины нередко обращаются ко мне, когда им нужна работа.Джинни послала ему улыбку.— Гарри, мне нужна не работа, а помощь.— Чем я могу вам помочь?— Речь идет о Лайзе.— О, Лайза Эндрюс в помощи не нуждается. Она великолепна.— Дело опять-таки не в работе. Возникла серьезная проблема в ее личной жизни.И без того узенькие глазки режиссера превратились в щелочки:— Что, она влипла в какую-то историю?— Пока нет. Но это может произойти в любой день. — Джинни поднялась со стула и медленно, как бы оправляя платье, провела ладонями по груди, животу, бедрам. Как и следовало ожидать, глаза Гарри (глаза идиота) следовали за ее руками. — Конечно, Лайза далеко не ребенок, но она удивительно невинна.Только бы не стал опровергать!— Славная она малышка… Вас зовут Джинни?Джинни опять сверкнула улыбкой:— Да-да, Джинни.Она была удовлетворена произведенным впечатлением. Гарри откровенно таращился на ее грудь, не отводя взгляда. Только бы ей удалось почувствовать… хоть что-то. Джинни боялась, что ей не удастся долго удерживать его внимание, если не будет вспышки внутри.— Гарри, — вновь заговорила она глубоким грудным голосом, во всяком случае, надеясь, что он звучит именно так, — не сомневаюсь, у вас богатый опыт общения с женщинами.Невероятно, но ей удалось произнести эту фразу и не прыснуть.— Ну, — забормотал Гарри, — ну, в общем-то конечно…— Именно поэтому я и пришла к вам. Не хочу скрывать от вас, что мужчина, с которым Лайза встречается, может сильно повредить ее артистической карьере.— Правда?— Гарри, верьте мне, это так. Я давно его знаю. Но дело не в этом. Меня Лайза не желает слушать. — Джинни изобразила горький смешок. — Сами знаете, как реагируют дочери на поучения матерей. Как бы то ни было, крайне скверно, что они сошлись. Вы даже не представляете себе, насколько это плохо. Он разрушит ее карьеру и жизнь.— Господи, зачем?— Зависть. Жадность. Мы с вами немало пожили на свете и знаем, какая это великая сила — зависть и жажда денег. А Лайза поразительно наивна.— Значит, вы хотите, чтобы я поговорил с ней и убедил расстаться с этим парнем?Все-таки Гарри Лайонс не так туп, как кажется с первого взгляда.— Именно, Гарри. Но Лайза не должна знать, что я приходила к вам. Она не должна заподозрить, что инициатива исходит от меня. — Как бы невзначай Джинни присела на краешек стола, туда, где недавно громоздилась Эрта, и наклонилась к Гарри, помня о том, что ее приоткрытый ворот дает ему немало возможностей для обзора. — И еще одна просьба. Не могли бы вы, поговорив с ней, заехать ко мне и рассказать, как все прошло? Джейк тонко разбирался в винах, и после него остался прекрасный винный погреб. Мы выпили бы за ваш успех.Гарри долго изучал ее грудь и моргал, потом наконец поднял глаза:— Звучит заманчиво. Только есть одна загвоздка.Джинни отпрянула.— Какая?— Лайза не в Лос-Анджелесе. Работа над последней серией сезона окончена, и она сказала, что уезжает. Вроде бы хотела совершить автомобильное путешествие через континент.— Через континент? На машине?— Ну да. Еще она упоминала про сестер, вроде они университет закончили. Джинни, не знаю даже, как вам сказать… В общем, она собиралась ехать со своим другом.Джинни вылетела из кабинета Гарри Лайонса так стремительно, что он, наверное, поперхнулся сигарным дымом. Она уселась за руль, захлопнула дверцу, и машина рванулась. «На Четырнадцатую улицу», — скомандовала себе Джинни.Месть пульсировала в ее висках.На углу Четырнадцатой и Родео-драйв помещался «Фреско» — дышащий на ладан ресторан Брэда.Только бы он оказался там!Всю дорогу Джинни исступленно выжимала газ и едва вписалась в поворот на Четырнадцатую. Взвизгнули шины. Джинни выскочила из «порше» и помчалась в ресторан.«Господи, сделай так, чтобы они еще не уехали. Господи, сделай так, чтобы я успела убить его», Дверь была заперта. Джинни попыталась заглянуть внутрь. Ни столов, ни стульев. Пустое, заброшенное помещение.Джинни молотила ногой по стеклянной двери, выкрикивая бессвязные ругательства, которые все больше и больше походили на всхлипывания.Она снова потеряла Лайзу, и на этот раз скорее всего навсегда. Часть вторая Глава 12 Обещанные три-четыре недели плавно перетекли в пятую. Крокусы сменились нарциссами, потом зацвела сирень. Наступил май. Вот-вот должна была приехать из колледжа Мора. Джесс, конечно, предпочла бы узнать новости, не посвящая в них дочь. В один из тех дней, когда к ней возвращалось чувство реальности, Джесс напомнила себе, что новостей может не быть вовсе.Джинни она не звонила: той явно хватало своих проблем, да и сказать было, в сущности, нечего.Ей хотелось позвонить Филипу, но всякий раз, взяв трубку, Джесс тут же опускала ее на рычаг.Она ждала.Каждый день Джесс искала среди пришедшей почты синий конверт со штемпелем Вайнарда. Тщетно. По вечерам, приходя домой, она первым делом направлялась к автоответчику, но никаких заслуживающих внимания сообщений не слышала. Поэтому Джесс все чаще казалось, что все случившееся с нею было лишь сном.Она терзалась сомнениями. Ждала. И вычеркивала жирным крестом дни на календаре, приколотом над ее письменным столом в мастерской.Лайза так и не позвонила. Черт ее побери, даже не позвонила!Да Джинни и не хотелось ее слышать. Не желала она узнать еще какие-нибудь подробности, кроме тех, какие публиковались на страницах бульварной хроники, кричавших со всех магазинных витрин о том, что с каждым днем, с каждым новым приключением Лайза все больше подпадала под влияние Брэда.И вот опять Джинни бросились в глаза заголовки: «Злобная Мирна из „Девоншир-Плейс“ путешествует по стране в отчаянно-красном „порше“. „Лайза Эндрюс попалась на крючок“. „Новая роль Лайзы — Мирны“.Джинни затошнило. Она швырнула последний выпуск на заднее сиденье машины. Вот уже несколько недель Джинни ежедневно принимала твердое решение не читать все это дерьмо и не смотреть на фотоснимки Лайзы и Брэда, развлекающихся в Лас-Вегасе, отплясывающих в Денвере, строящих глазки друг другу в Оклахоме. И всякий раз ей не хватало твердости, и она покупала газету. Из статеек Джинни узнавала, что путешествие для этой парочки — «потрясающий полет души»: Она знала наизусть, какие магазины они посетили. «Должно быть, статуэтки и безделушки предназначены для семейного гнездышка, которое, несомненно, ждет их впереди», — думала Джинни, знакомясь с соображениями репортеров относительно срока предстоящей свадьбы («В Балтиморе Брэд провел в ювелирном магазине целых полчаса»).И с каждым репортажем, с каждым снимком у Джинни становилось все более скверно на душе.А впрочем, пусть будет скверно. Что с того? Лайза Эндрюс вычеркнута из ее жизни. Из, сердца вон.А кому еще Джинни теперь нужна?Филип снял со стены своего тесного кабинета ватманский лист с фотографиями Нью-Йоркского марафона, скатал его в трубочку и завернул в оберточную бумагу, Ему не верилось, что настал наконец долгожданный день переезда. Скоро «Аршамбо и Аршамбо» отправятся в центр, и отнюдь не ради рэкетбола.Филип огляделся. Как же он все-таки благодарен Джозефу, который открыл для них обоих новую эпоху, избавил от нудного обхаживания мелких клиентов и сделок типа «гонорар выплачивается после благоприятного исхода процесса». В конце концов мир переменился с тех пор, как конторой заправлял их отец: он стал куда более стремительным и жестоким.Дверь приоткрылась, и перед Филипом предстала Камилла, жена Джозефа.— Филип, надеюсь, ты договорился с Николь?Обычно Камилла носила дорогие костюмы строгого покроя, но сегодня надела просторную джинсовую рубаху. Она была беременна — третья попытка зачатия в пробирке оказалась наконец успешной. Беременность открыла в ней неведомые дотоле резервы энергии. Камилла вникала во все детали переезда. Она позаботилась о том, чтобы почта доставлялась в новый офис с самого первого дня, чтобы телефонисты включили телефоны на Семьдесят третьей улице не позже двенадцати дня, и так далее и тому подобное. И она же заказала столик в «Белой розе» — небольшом итальянском ресторанчике по соседству. — отныне по соседству! Праздновать триумф они решили вчетвером — Камилла с Джозефом и Николь с Филипом.Филип широко улыбнулся:— У нее сегодня много лекций, но она обещала быть к восьми.При мысли о Николь он сразу же вспомнил ее мускусный запах.. Николь — еще одно доказательство важности произошедших в его жизни перемен: такой девушке не нужен мужчина, который еле-еле сводит концы с концами, не более того.Зазвонил телефон. Камилла мученически возвела глаза к потолку:— Ну неужели они не знают, что вы сегодня переезжаете?Филип рассмеялся:— Я подойду.Он сам взял трубку, так как секретарша (на полный рабочий день! со страховкой!) должна была приступить к работе только завтра.— Мне нужен Филип Аршамбо, — произнес женский голос.— Слушаю вас.— Филип, говорит Марша Браун. По поводу приемных родителей ребенка.Браун. Марша Браун. О Господи!..Филип сдвинул в сторону картонную коробку и уселся в кресло. Нет, он, конечно же, не забыл про Джесс и Эми, но он был слишком занят…— Да-да, Марша. Как продвигается дело?— Я все выяснила. Вы готовы записывать?Филип начал торопливо шарить среди бумаг — подставка для ручек была уже упакована.— Простите, — сказал он, — подождите секунду, ладно? — Филип положил трубку, вскочил и высунулся в приемную. — Эй, Джозеф! У тебя есть ручка?В приемной появился сияющий Джозеф. Он протягивал Филипу «Монблан».— Я во всеоружии, братишка.Филип бросился к столу, желая, чтобы Джозеф ушел к себе. Но тот остановился в дверях кабинета брата и прислонился к косяку, скрестив руки на груди. Стараясь не смотреть на него, Филип нашел среди вороха бумаг старый блокнот, нацарапал в углу листка «Марша Браун» и вновь взял трубку.— Да, Марша. Я готов.— Новорожденного ребенка Джессики Бейтс удочерила бездетная пара из Стэмфорда. Джонатан и Беверли Готорн.Готорн. Черт возьми!— Нет, — сказал Филип, чувствуя, что Джозеф пристально смотрит на него и прислушивается к разговору. — Там произошла ошибка. Кто-то перепутал… — Джозеф нахмурился.Филип повернулся к нему спиной. — Вы можете еще раз навести справки?— Увы! Я передала вам полученную нами информацию. Девочку звали Эми. Вам нужен номер ее страхового свидетельства?— Нет, в этом нет необходимости. Я свяжусь с вами, с вашего позволения, если мне понадобится что-нибудь еще.Он положил трубку и повернулся к брату, стараясь скрыть разочарование.— В чем дело? — живо поинтересовался Джозеф.— Так, пустяки.— Что-то ты легко стал расстраиваться из-за пустяков.— Да говорю тебе, ничего особенного.Филип отодвинул блокнот и протянул брату ручку; избегая его взгляда. Итак, в архивы попала лживая версия. А это означает, что мисс Тейлор и доктору Ларриби удалось скрыть их преступление. Не исключено, конечно, что адресованное Джесс письмо и телефонный звонок — мистификация, но повинен в ней, во всяком случае, не доктор Ларриби. Он признался, что младенец был подменен, а причины обмана ему якобы неизвестны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35