https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/140x140/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

повесть
Глава первая
СНАЧАЛА — МЛАДЕНЕЦ
«Шевроле» серого цвета стоял футах в пятидесяти от входа в госпиталь. Автомобиль был не новый, но и не старый — обычная машина для семейных загородных прогулок по воскресеньям, с обычными вмятинами на крыльях.
Толстый мужчина, втиснувшийся за руль, был в темно-синем костюме с жирными пятнами на лацканах, в белой, уже влажной от утренней июньской жары сорочке и в синем мятом галстуке. Фетровая шляпа с потеками на ленте, купленная в магазине стандартных цен Мэси в прошлом году, лежала рядом с ним на сиденье.
Человек, о котором идет речь, выглядел как миллионы других жителей Нью-Йорка. При его профессии броская внешность была ему ни к чему. Незачем обращать на себя внимание праздношатающихся, всюду сующих свой нос, которые могли бы в один далеко не прекрасный день ткнуть на тебя пальцем в зале суда. К счастью, ему не нужно заботиться о том, чтобы произвести впечатление на своих клиентов. Люди, с которыми он имеет дело (посмеивался про себя толстяк), готовы подлизываться к нему, даже если бы он появился перед ними в бикини.
Толстяка звали Финнер. А. Бэрт Финнер. Девицы, работающие в ночных клубах, звали его запросто — Фин, считая, что его манера засовывать им в нейлоновые чулки шуршащие пятидолларовые бумажки дает им на это право. Он арендовал грязное помещение, в конторском здании на 49-й улице.
Финнер поковырял в зубах спичкой, несколько раз втянул внутрь щеки, прочищая зубы.
Он приехал раньше назначенного времени, памятуя о том, что запоздалая пташка может найти гнездо пустым. Пять раз из десяти, жаловался Финнер, его клиенты в самую последнюю секунду меняют свое решение.
Финнер наблюдал за входом в госпиталь без всякого волнения. Его губы сложились колечком, немигающие глазки еще глубже ушли в орбиты, выражение лица, имеющего форму груши, сделалось сосредоточенным, и он принялся насвистывать. Финнер слушал свой свист с удовольствием. Такой уж это был человек. Он насвистывал свою излюбленную песенку «О сладкие тайны жизни». «Моя основная тема» — как часто говаривал он.
Из госпиталя вышла женщина. Толстяк поспешно вылез из машины и с улыбкой приветствовал ее на ступенях крыльца.
— Доброе утро, — сказал он. — Все в порядке?
— Да. — У нее был глубокий, слегка хрипловатый голос.
— Никаких осложнений?
— Нет.
— И крошка чувствует себя хорошо, надеюсь?
Финнер хотел было приподнять угол голубого одеяла, чтобы взглянуть на младенца, которого молодая женщина держала в руках, но она оттеснила его плечом.
— Не прикасайся к нему!
— Ну-ну, — примирительно буркнул толстяк. — Бьюсь об заклад, что он душка. Разве он может быть другим у такой красавицы!
Он сделал еще одну попытку взглянуть на ребенка, но так же безрезультатно.
— Ладно, поехали, — кротко сказал Финнер и, взяв из рук женщины прорезиненный мешок с пеленками и бутылочками, вперевалку направился к машине.
Женщина плелась за ним, прижимая к груди ребенка.
Толстяк открыл перед ней переднюю дверцу. Она оттолкнула его руку и села в машину. Он пожал плечами.
— Куда тебя отвезти?
— Все равно... Домой. Машина тронулась с места.
В зеленой замшевой куртке и в фетровой, похожей на мужскую, шляпе, молодая мать была очень эффектна. Золотые волосы с зеленоватым отливом, большие карие глаза, крупный рот, ни на мгновение
не остававшийся в покое. В это утро она не воспользовалась косметикой. Губы у нее были бледные и шероховатые.
Приподняв краешек простыни, она с тоской взглянула на маленькое морщинистое личико.
— Какие-нибудь отклонения или родимые пятна? — спросил толстяк.
— Что?
Он повторил вопрос.
— Нет. — Она баюкала ребенка.
— Ты сделала с бельем то, что я велел? -Да.
— Никаких меток?
— Я же сказала! — Она яростно обернулась к нему. — Не можешь ли ты помолчать?! Он спит.
— Его из пушки не разбудишь. Все прошло легко?
— Легко?! — усмехнулась женщина.
Финнер изогнул шею, чтобы взглянуть на ребенка.
— Не беспокойся. Товар первый сорт, — отрезала она.
Нежным и трепещущим контральто она принялась баюкать ребенка, когда тот захныкал.
— Родненький мой, что случилось? Не плачь... Мама с тобой...
— Бензином воняет, — сказал толстяк.
Она бросила на него взгляд, полный ненависти. Затем подняла ребенка и пошлепала по задику. Он отрыгнул и тут же снова заснул.
А. Бэрт Финнер вел машину и вежливо молчал.
— Я не могу! Не хочу!.. — вскричала вдруг женщина.
— Конечно. Я понимаю, — тотчас отозвался Финнер. — У меня у самого трое. Но подумай о нем...
Она сжимала младенца в объятиях; на лице у нее было такое затравленное выражение, словно она попала в западню.
— В таких случаях нужно забыть о себе, — серьезным тоном продолжал толстяк. — Всякий раз, когда ты поймешь, что думаешь только о себе, остановись и вспомни о малыше. Ну, подумай, что ждет его, если ты сейчас заупрямишься?
— Что ж его ждет? — вызывающе спросила она.
— А то, что он будет расти в вечных разъездах, вот что! Ты будешь таскать его из одного города в другой. Ему придется дышать сигарным дымом и водочным перегаром, вместо того чтобы наполнять свои маленькие легкие чистым, свежим воздухом, — сказал толстяк. — Ты так хочешь вырастить своего сына?
— Я не допущу этого, — отозвалась женщина. — Никогда не допущу этого. Я найму ему хорошую няню...
— Вижу, что ты уже все обдумала, — одобрительно кивнул головой А. Бэрт Финнер. — А ведь у нас с тобой есть железная договоренность. Ладно, предположим, ты найдешь ему хорошую няню. Кто же станет ему матерью? Ты или няня? Ты будешь трудиться день и ночь, словно раба, чтобы иметь возможность платить ей жалованье, покупать молоко и все такое прочее, а он будет любить ее, а не тебя!
Женщина закрыла глаза.
— Итак, с этим вопросом все ясно. А кто окрестит его? Какой-нибудь дежурный по этажу в захудалом канзасском отеле? С кем он будет играть? С каким-нибудь саксофонистом, уволенным из оркестра за ненадобностью? Что он будет совать себе в рот? Пробочники и сигарные окурки? — И Финнер мягко добавил: — И шататься от столика к столику, называя всех «папой»?
— Ах ты ублюдок! — вскричала женщина.
— Именно это я и имел в виду, — кивнул толстяк.
— Я выйду замуж!
Они проезжали по боковой улочке Вест-Сайда, мимо пустыря.
— Поздравляю, — сказал Финнер, остановив машину и подавая ее назад. — Знаком ли я с этим господином, который готов взять себе чужого ублюдка и назвать своим сыном?
— Выпусти меня, слышишь, ты, жирная свинья! Толстяк улыбнулся.
— Пожалуйста.
Она вышла из машины, сверкая глазами. Он спокойно ждал.
Он понял, что одержал победу, увидев, как вяло опустились ее плечи. Женщина обернулась и осторожно положила сверток на сиденье рядом с толстяком и так же осторожно закрыла дверцу.
— Прощай, — прошептала она.
Финнер вытер потное лицо. Затем вынул из внутреннего кармана пухлый конверт и протянул ей.
— Вот твои деньги, — доброжелательно произнес он.
Она взглянула на него невидящими глазами. Затем выхватила у него конверт и швырнула ему в лицо. Ударившись о его лысую голову, конверт упал, деньги рассыпались по сиденью и полу машины.
Женщина побежала.
— Всего наилучшего! — крикнул ей вслед толстяк, затем подобрал банкноты и запихал в бумажник.
Оглядевшись, Финнер убедился, что улица пуста. Он склонился над ребенком, развернул одеяло и, обнаружив на распашонке фирменную марку магазина, оторвал ее и сунул в карман. Другую марку он увидел на крохотной нижней рубашке и также оторвал ее. Затем, оглядев спящего младенца, вновь завернул его в одеяло и положил рядом с собой.
После этого Финнер принялся рассматривать содержимое прорезиненного мешка. Удовлетворенный осмотром, он задернул замок-молнию.
— Что ж, крошка, тебя ждет долгая и скучная жизнь, — вздохнул он, обращаясь к свертку, лежащему на сиденье. — Тебе было бы куда веселее с ней.
Он посмотрел на ручные часы и тронул машину с места.
Машина шла по Вестсайдскому шоссе, не превышая дозволенной скорости — тридцать миль в час. А. Бэрт Финнер принялся насвистывать, изредка бросая дружелюбный взор на сверток.
Вскоре он запел: «О сладкие тайны жизни, тайны любви, хочу познать вас...»
Семиместный «кадиллак» стоял в пустынном переулке неподалеку от Хатчинсонской набережной, между городками Пелхэм и Нью-Рошель. Это была старомодная, безупречно чистая машина с коннектикутским номерным знаком. Рядом с седовласым шофером сидела полная женщина с хорошеньким носиком. Ей было за сорок. Под пыльником на ней был белый нейлоновый халат.
Позади сидели супруги Хамфри.
— Элтон, он не опаздывает? — спросила Сара Стайлз Хамфри.
— Не беспокойся, Сара. Он обязательно приедет, — улыбнулся муж.
— Я нервничаю, как кошка!
Он похлопал ее по руке. Рука у Сары Хамфри была широкая, холеная. Она была крупной женщиной с крупным лицом, за которым она регулярно ухаживала и от которого так же регулярно приходила в отчаяние.
Ее муж, угловатый человек в чопорном черном костюме, гордился своими предками, прибывшими в Америку на «Мэйфлауэре». Со времен Кол Хилла и Плимутских плантаций драгоценный прах всех Хамфри покоился в земле Новой Англии. Семья его жены принадлежала к не менее аристократическому роду.
Элтон К. Хамфри убрал руку. На мизинце не хватало одной фаланги. Хамфри и родился с этим недостатком: без одной фаланги на мизинце правой руки. Обычно он скрывал этот недостаток, прижимая мизинец к ладони. Это привело к тому, что и безымянный палец у него согнулся. Когда он поднимал руку, подзывая кого-нибудь, жест получался почти папский. Это даже нравилось ему.
— Элтон, а вдруг она передумала! — произнесла жена.
— Чушь, Сара.
— Как жаль, что мы не можем иметь детей, — вздохнула она.
Он поджал губы. Иногда Сара была совсем как ребенок.
— Ты же знаешь почему, дорогая.
— Сказать по правде, не знаю.
— Или ты забыла, что мы с тобой далеко не идеального возраста?
— О, Элтон, ты мог бы это уладить. — Одно из очаровательных качеств Сары Хамфри заключалось в твердой убежденности в том, что ее муж может все.
— Так вернее, Сара.
— Да. — Сара Хамфри умолкла.
«Элтон прав. Он всегда бывал прав. Если бы только люди нашего круга могли бы жить, как обычные люди», — подумала она.
— Вот и он, — произнес седовласый шофер. Супруги Хамфри мгновенно обернулись. «Шевроле» серого цвета остановился позади.
Няня с красивым носиком вышла из «кадиллака».
— Я возьму его сам, мисс Шервуд! — остановил ее Элтон К. Хамфри и торопливо вышел из машины.
Няня села обратно в машину.
— О боже! — только и произнесла госпожа Хамфри.
— Прошу получить, — сияя улыбкой, произнес Финнер.
Хамфри уставился на голубой сверток. Затем, не говоря ни слова, открыл дверцу «шевроле».
— Но... — начал Финнер.
— Что?
— Помните наше условие, мистер Хамфри? — улыбнулся толстяк. — Уплата при доставке.
Нетерпеливо кивнув, миллионер протянул ему пухлый конверт. Финнер вынул деньги и пересчитал.
— Он ваш, — кивнул Финнер на сверток, протягивая прорезиненный мешок. — В этом мешке вы найдете достаточное для начала количество бутылочек и пеленок.
Хамфри ждал, неловко держа сверток в руках.
— Что-нибудь не так, мистер Хамфри? Может быть, я что-то позабыл?
— Свидетельство о рождении и прочие бумаги, — хмуро ответил миллионер.
— Мои люди — не волшебники, — расплылся в улыбке толстяк. — Как только документы будут готовы, я перешлю их вам по почте. Можете не сомневаться: это будет настоящее произведение искусства!
— Отправьте их заказной бандеролью.
— Не беспокойтесь, — отозвался толстяк. Хамфри не двигался с места, пока «шевроле» не скрылся за поворотом дороги. Затем он медленно направился к своему лимузину. Шофер распахнул перед ним дверцу.
— Дай мне его, Элтон! — протянула руки госпожа Хамфри.
Он передал ей ребенка. Дрожащей рукой она откинула простынку с лица младенца.
— Мисс Шервуд, — едва слышно прошептала она. — Взгляните!..
— Просто красавчик, госпожа Хамфри. — У няни был мягкий, приятный голос. — Позвольте мне...
Она взяла ребенка, положила на сиденье и развернула одеяло.
— Мисс Шервуд, он упадет! Няня улыбнулась.
— Мистер Хамфри, передайте мне, пожалуйста, этот мешок.
— Почему он плачет?
— Если бы вы лежали в мокрых пеленках, были голодны и имели всего одну неделю от роду, миссис Хамфри, вы тоже известили бы об этом весь мир, — ответила няня. — Сейчас, моя крошка! Ты будешь чистеньким и сухоньким в одно мгновение!.. Генри, включите отопление и согрейте эту бутылочку. Мистер Хамфри, закройте-ка дверцу, пока я перепеленаю юного мистера Хамфри.
— Мистер Хамфри! — смеялась и плакала одновременно Сара Хамфри, а ее муж, казалось, не мог оторвать глаз от извивающегося маленького тельца. — Элтон, у нас сын, сын!..
— Ты действительно очень возбуждена, Сара. — Элтон Хамфри был явно рад этому обстоятельству.
— Няня, давайте не будем пользоваться вещами из мешка, хорошо?.. Мы уже купили тебе красивые новые вещи, малютка!
Миссис Хамфри дернула замок-молнию сафьянового чемодана. Он был полон присыпок, мазей, стерильных бинтов, ваты, медикаментов. Няня молча достала из чемодана баночку с детской мазью и коробку с присыпкой.
— В первую очередь мы попросим педиатра из Гринвича обследовать его... Элтон!
— Да, дорогая?
— А вдруг доктор найдет, что он не такой... не такой, как нам о нем говорили?
— Послушай, Сара, ты сама прочитаешь все его бумаги.
— Но, не зная, кто его родители...
— Неужели мы снова будем возвращаться к этому, моя дорогая? — терпеливо возразил муж. — Я и не желаю знать, кто его родители. К тому же это может быть чревато неприятностями. Нам известно, что ребенок англосаксонского происхождения, что у него нет никаких наследственных болезней, ни слабоумия, ни криминальных наклонностей. Имеет ли остальное хоть какое-нибудь значение?
— Думаю, что нет, Элтон. — Его жена мяла в руках перчатки. — Няня, почему он не перестает плакать?
— Потерпите немного, — произнесла мисс Шервуд под аккомпанемент детского крика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26


А-П

П-Я