Он должен был найти ее, оберечь, защитить. Он вспомнил адрес надежного связного, который дал ему монсеньор Себастьяно Бригенти – единственный человек, который может помочь ему. И, вспомнив этот адрес, он тут же вышел из дома и отправился к Лодовико Джиларди, органисту церкви Сан-Джакомо.
Глава 6
Их подгоняли пинками, толкали прикладами ружей, всех этих женщин, детей и стариков, которых немцы сгоняли на площадь селения. Многим юношам и мужчинам удалось бежать, но женщины, старики и дети ждали расправы, окаменевшие от горя и страха. Все они застыли посреди площади в ожидании того, что должно произойти у них на глазах, устремив взгляды на десятерых заложников с руками, связанными за спиной, стоящих перед глухой стеной кирпичного дома.
Взвод карателей с автоматами на изготовку выстроился против них.
В заявлении главнокомандующего оккупационными войсками Кессельринга говорилось, что за каждого убитого немецкого солдата будет расстреляно пятеро итальянцев. Приговоренные были выбраны наугад среди заключенных тюрьмы в Комо, чтобы отомстить за двух немецких солдат, убитых из засады. И сейчас они умрут, невинные жертвы этого варварского приказа и безответственности партизан, которые, зная, что подвергают риску целое селение, убили ночью немецких патрульных, проходивших по улице.
Командир взвода отдал приказ, и солдаты взяли заложников на прицел. Но в тот момент, когда солдаты уже готовы были выстрелить, один из заложников, крайний справа, вдруг вскинулся, как пружина, и бросился бежать, в мгновение ока исчезнув за углом здания. Раздались автоматные очереди, и девять оставшихся заложников осели на землю, сраженные пулями, в то время как беглец несся среди изгородей и кустов под огнем нескольких солдат, выскочивших из грузовика, стоящего на другой стороне площади.
Два мотоциклиста из полевой жандармерии на полной скорости срезали пару поворотов, чтобы захватить карабкающегося по холму смельчака врасплох, но тот уже исчез в густой растительности.
Немцы прочесали всю округу в том направлении, где мог находиться беглец. Один из патрулей заметил на земле следы крови. Следы исчезли перед стеной, опоясывающей виллу «Эстер». Очевидно, человеку удалось как-то освободить связанные руки, и рана его была несерьезной, раз он смог перелезть через ограду.
В несколько минут немцы оцепили парк. Заметив вооруженных солдат, дети Эдисона Монтальдо, игравшие возле пруда, бегом бросились домой, чтобы предупредить взрослых. Они не были испуганы. Только Эмилиано казался сильно взволнованным всем происшедшим, что было совершенно необычно для него. Он вмиг утратил свою вялость и невозмутимость.
Через минуту на пороге виллы появился немецкий офицер. Это был крепкий приземистый мужчина с красным лицом выпивохи и резкими хозяйскими манерами.
– Мы ищем пленника, который укрылся в вашем доме, – произнес он на прекрасном итальянском языке.
– Я синьора Монтальдо, – сказала Эстер, выходя ему навстречу. – И я не разрешу никому входить в мой дом. Поэтому прошу вас удалиться. Дети и так уже сильно напуганы. Вы можете это понять?
– В ваших интересах, синьора Монтальдо, способствовать поискам, – с некоторой иронией произнес офицер. – Иначе вы рискуете быть обвиненной в подрывной деятельности.
Эстер поняла, что этот человек не шутит. Она подумала о детях, которые прислушивались к их разговору из гостиной, вспомнила, что, уехав в Модену, Эдисон до сих пор не давал о себе знать, и немного смягчила тон.
– Я жена Эдисона Монтальдо, – заявила Эстер, надеясь, что имя ее мужа произведет впечатление на немца.
– А я лейтенант Клаус Функель, – сообщил тот с ухмылкой, противопоставляя свой чин и реальную власть фамилии, которая не говорила ему ровным счетом ничего.
Он сознавал, конечно, судя по размерам поместья и роскоши обстановки, что они явились не в простой дом, но эта высокомерная синьора не помешает ему исполнить свой долг. Тем не менее, он спрятал свою насмешливую улыбку и стал более почтительным. Кто его знает, нет ли у этой женщины с аристократической внешностью, устремившей на него свой разгневанный взгляд, каких-нибудь связей даже и в высшем немецком командовании.
– Я прошу разрешения прочесать парк, – сказал он с деланной любезностью. – Никто из моих людей не войдет в ваш дом. Пока что.
– Делайте то, что должны. Мы никого не прячем, – заключила Эстер, поворачиваясь к нему спиной и оставив его одного в вестибюле.
Офицер вышел и отдал короткие сухие приказания солдатам, стоявшим в ожидании. Те рассыпались по парку и принялись за дело, методично и быстро проверяя каждый куст, каждый закоулок. Все, кто был в доме, следили за этими их поисками, всей душой желая, чтобы беглецу удалось спастись. Полиссена скрылась на верхнем этаже с Анджелиной. Эмилиано был в кухне вместе с Джильдой и Фабрицио. Он видел, как двое солдат кружили вокруг беседки и, наконец, один из них постучал носком сапога по доскам, составлявшим основание этой легкой постройки. Сердце его упало. Он помнил о чемоданчике монсеньора Бригенти, спрятанном под лесенкой беседки, и свое торжественное обещание никому не выдавать эту тайну. Что будет, если солдаты найдут чемоданчик?
Он взглянул на Фабрицио, который думал о том же.
– Чемодан монсеньора Бригенти, – прошептал Эмилиано мальчику, и Фабрицио быстро кивнул, давая понять, что помнит об этом, но не знает, что могут сделать они, чтобы помешать свершиться неизбежному.
– О чем ты, сынок? – спросила Джильда, озабоченная странным поведением мальчиков.
– Это секрет, – быстро сказал Эмилиано.
– Но мы должны что-то сделать, – вмешался Фабрицио, страшно взволнованный.
– Вы что-то скрываете от меня? – сказала Джильда, взяв ребят за руки. – Будет лучше, если вы все мне скажете.
Немцы продолжали колотить сапогами и прикладами по опорам беседки. Нельзя было терять ни секунды.
– Там спрятан чемоданчик, – быстро выпалил Эмилиано. – Мне его доверил монсеньор Бригенти примерно год назад. Я не знаю, что в нем. Монсеньор просил никому об этом не говорить. Я спрятал чемоданчик под беседкой. Он должен был оставаться там, пока кто-нибудь от его имени за ним не придет.
– О боже! – воскликнула Джильда, всплеснув руками.
Конечно же, речь шла о каких-то компрометирующих материалах, возможно, о политических документах. Она сразу поняла, что на карту поставлена жизнь всей семьи. Если немцы найдут…
И тут в голове у нее возник четкий план. Джильда на все была готова ради спасения семьи, ради своих хозяев, ради этих детей, которых любила больше собственной жизни. Она жила ради них. С нежной любовью и преданностью заботилась она о детях Монтальдо, отдавая им все то душевное тепло, которое долгое время не могла посвятить своему собственному сыну. Она сочувствовала горькой участи Эстер и лучше других знала об изменах и грубых выходках хозяина. Это была, в общем-то, несчастная семья, неустроенная, но это была единственная семья, которую она имела, и она была готова на любую жертву, лишь бы спасти ее.
Идея, совершенно безумная, пришла ей в голову в тот момент, когда из окна кухни Джильда увидела, как немецкий солдат вытащил из-под лестницы беседки небольшой черный чемоданчик монсеньора Бригенти.
Бегом бросилась она в парк и, улыбаясь, подошла к немцу. Ее пышные формы обещали ему многое – и солдат почувствовал возможность неплохо поразвлечься. Это был темноволосый молодой парень с голубыми навыкате глазами. Ухмыльнувшись, он сказал что-то непонятное на своем языке, в то время как Джильда продолжала приближаться, улыбаясь ему все шире. Другие, рыскавшие по парку в отдалении, их не видели, и Джильда погладила его по щеке в неуклюжей, но весьма действенной попытке обольщения.
Солдат в предвкушении ожидавших его удовольствий расслабился, и в этот момент Джильда налетела на него, вырвала из его руки чемоданчик и бросилась к балюстраде, огораживающей обрыв над озером, расстилавшимся внизу. Широко размахнувшись, она бросила чемоданчик как можно дальше, но не успел он еще долететь до воды, как автоматная очередь поразила женщину, и, коротко охнув, она рухнула на песок.
Беглец, за которым охотились немцы, был найден мертвым и окровавленным в кустах на берегу пруда, где плавали лебеди.
Эстер долго допрашивали относительно чемоданчика, отправившегося на дно озера, но, поскольку она явно была ни при чем и понятия о нем не имела, лейтенанту Функелю оставалось лишь досадовать, что нет возможности допросить повариху.
Распростертое под балюстрадой безжизненное тело бедной Джильды лежало там до наступления темноты.
Глава 7
Глубоко вдыхая аромат леса, Эдисон, сидя на поваленном дереве, поджидал Микеле, который отправился на разведку в поселок, чтобы узнать, что привело немцев на виллу «Эстер». Машину они оставили в густых зарослях недалеко от проселочной дороги.
В волнении он закуривал одну сигарету за другой, пытаясь успокоить нервы. Была ли в самом деле нужда прятаться здесь? Почему бы прямо не подъехать к дому и не узнать все на месте? Ему начинало казаться, что он ведет себя просто по-детски, движимый скорее страхом, чем разумом. Но что было разумного в этом мире, где война перевернула все вверх ногами?
Долгое время Эдисон считал Муссолини подлинным вождем, разделял его цели, программу и устремления. И вот теперь невольно он сам оказался в оппозиции к этой власти, от которой не было иного спасения, кроме бегства. Нелепо, но он, великий Эдисон Монтальдо, человек огромных возможностей, оказался в конце концов в этом глухом месте и бездействует в ожидании шофера, который должен был подсказать ему, что делать дальше.
Начался дождь, частый и назойливый, который вынудил Эдисона укрыться в машине. Достав наполовину опустевшую пачку, он закурил еще одну сигарету. Он терпеть не мог дождь, наводивший на него тоску и уныние. Обычно энергичный и предприимчивый, под таким вот сереньким мелким дождем он, бывало, терял уверенность в себе и непозволительно раскисал.
В назойливом шуме дождя Эдисон услышал наконец шум шагов и вскоре увидел, как из-за мокрых кустов показалась знакомая фигура Микеле.
Шофер промок насквозь и запыхался из-за подъема. Не дав Монтальдо, который открыл ему дверцу, и рта раскрыть, он тут же уселся за руль.
– Нам нужно немедленно отправляться в гостиницу «Три короля», – поспешно заявил Микеле, снимая промокший пиджак и включая зажигание.
– С какой стати? – удивился Эдисон.
– Синьора Эстер ждет вас там, – ответил Микеле, осторожно ведя машину по раскисшей узкой просеке, которая должна была вывести их на большую дорогу.
– Объясни толком, пока я еще не сошел с ума, – набросился на него Эдисон.
– Они все там, у «Трех королей», – сказал Микеле. – Они спустились к озеру по подземному ходу, который из подвала ведет к пристани. Сама вилла окружена немцами. Сегодня произошли нехорошие вещи в селении и… – У него не хватило духу сказать хозяину про Джильду.
– Что произошло? Кто-то из семьи?.. – побледнел Эдисон.
– Нет. Они все в порядке, – поспешил успокоить его Микеле, – и ждут вас в гостинице.
Осторожно ведя машину, преодолевая на малой скорости рытвины и коряги, он рассказал, как, подойдя к ограде, понял, что парк находится под наблюдением немцев, как спустился к озеру и, воспользовавшись подземным ходом, который от пристани вел в подвал виллы, проник туда, как договорился с Эстер, что все они должны встретиться в гостинице. О гибели Джильды он опять умолчал.
Дождь неустанно заливал ветровое стекло, с которым не могли справиться «дворники». Микеле продвигался вперед с черепашьей скоростью, не включая фар, лес угрожающе темнел вокруг, и все это выглядело довольно зловеще.
Гостиница «Три короля» была обычной тратторией, полускрытой тенистым изгибом холма, за которым находилась вилла «Эстер». Часто случалось, что дети, возвращаясь с озера, останавливались у Моссотти, хозяина гостиницы, чтобы им приготовили только что выловленную рыбу. Хозяин очень уважал семью Монтальдо, особенно с тех пор, как Эдисон принял рассыльным в свое издательство его любимого внука.
– Что еще сказала тебе моя жена? – расспрашивал шофера встревоженный Эдисон.
– Больше ничего. Думаю, все пройдет хорошо, если мы сделаем так, как решила синьора, – коротко ответил тот, внимательно вглядываясь в полумрак, чтобы случайно не повредить машину.
Наконец они оставили позади трудный участок пути и выехали на большую дорогу. Дорога была пустынна. На их счастье, проливной дождь заставил немцев убраться под крышу.
К своему удивлению, Эдисон обнаружил, что рад скорому свиданию с женой. За всю свою жизнь, со времени их помолвки, никогда он не чувствовал так сильно желания увидеть Эстер, обнять ее, поговорить с ней.
Моссотти ожидал их, стоя на площадке перед гостиницей, укрывшись под непромокаемым рыбацким плащом. Он живо жестикулировал, показывая им, куда ехать. Микеле обогнул здание и подъехал к большому сараю, двери которого были распахнуты. Сарай этот поглотил автомобиль целиком – пространства внутри было достаточно, чтобы там можно было спрятать машину среди пустых ящиков и всяческого хлама.
– С приездом, синьор Монтальдо, – почтительно поздоровался Моссотти.
Он был услужлив, как всегда, но не мог скрыть своей нервозности.
– Что тут случилось? – спросил Эдисон.
– Синьора здесь, в гостинице. Она ждет вас и все вам объяснит. За машину не беспокойтесь, она в безопасности, по крайней мере, пока. Что касается дальнейшего, то мой человек уже предупрежден и сегодня ночью проводит вас до границы, – заверил он.
Страшно усталый и ничего не понимающий, Эдисон не стал задавать вопросов, а прошел в помещение с низким потолком, соединявшее кухню с винным погребом. Вдоль стены на полках выстроились в ряд бутылки с винами и ликерами. В углу была стойка с кофеваркой, а в глубине, между двух окон, буфет с тарелками, вазами для фруктов и стаканами. Несколько квадратных столов, покрытых пожелтевшими скатертями, с плетеными стульями вокруг них, довершали обстановку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46