Сердце бешено заколотилось.
Это всего лишь Вилли, уговаривала она себя. Он беспокоится. Он хочет убедиться, что все в порядке. Бояться нечего.
На лестнице послышались шаги. Мерная поступь глухо отдавалась уже на площадке второго этажа, потом все выше…
Еще шесть шагов к ее двери. Она попыталась сглотнуть, но обнаружила, что рот у нее совсем пересох. Если это Вилли, то почему он ее не окликает?
Глаза ее в ужасе расширились. Наверно, это не он.
Пять шагов до двери. Закрыла ли она ее? Она не могла вспомнить.
Четыре шага. Ее ноги коснулись холодных деревянных половиц.
Три шага. Она бросилась к двери.
Два шага. Дотронулась до ручки. Та с легкостью повернулась.
Один шаг. Она в отчаянии схватилась за засов.
Дверь с грохотом распахнулась, отбросив ее к стене, и огромная темная фигура заполнила проем. Она в ужасе завизжала и изо всей силы размахнулась кочергой.
Удар не достиг цели. Огромная рука остановила кочергу на полпути.
— Что ты, черт возьми, делаешь, сумасшедшая?!
— Top! — выдохнула она и свалилась в глубоком обмороке.
Глава 8
Андреа очнулась и обнаружила себя на кровати, окруженной Вилли, Марко и Тором. На первых двух лицах проступала обеспокоенность. На третьем была явно написана ярость.
— Ты в порядке? — Вопрос, кажется, задал третий..
Тот факт, что разъяренное лицо принадлежало ее мужу, заставило ее почувствовать себя совсем уже несчастной.
— Кажется, да. — Она с обидой нахмурилась. — Ты меня напугал.
— Считай, что тебе повезло, если я на этом ограничусь. Зачем ты здесь?
Она села и, съежившись с жалким видом, натянула на колени рубашку.
— Чтобы… э-э… отдохнуть.
— Лишь на одну ночь, она так сказала, — пробормотал Вилли, качая головой. — Я подумал, маленькая размолвка. Не помешает, подумал я, позвонить брату и упомянуть, где некий муж может найти некую жену. Если захочет, конечно.
— Он хотел, — дал разъяснения Марко.
— Да еще как.
— Вы нас, пожалуйста, извините, — пробормотал Тор, прерывая их диалог. — Нам с женой необходимо побыть вдвоем. Очень необходимо. Позарез необходимо.
Вилли попятился назад, к двери.
— Время проверки. Я пошел.
— Аналогично, — сказал Марко, следом за ним поднимаясь на ноги. Дверь за ними захлопнулась, поспешные их шаги утихли внизу.
— Ну, кто начнет?
Только не она. И не подумает!
— Только не я. И не подумаю!
Должно быть, улыбку Тору одолжила акула.
— Прекрасно. Значит, я первый.
— Послушай, — сделала над собой усилие Андреа. — Все не так плохо, как кажется. Я устала от мотеля, поэтому и вернулась сюда. Это не навсегда, всего на полгода или около того. Я обязательно найду другое жилье. Тебе не нужно волноваться. Я в абсолютной безопасности. Вилли меня охраняет и… — Она запнулась, красноречие испарилось, как дождь над Сахарой.
Он выглядел… очень злым.
— Ты жила здесь? Сколько? — Тор просто бил наотмашь своими вопросами. Она съежилась.
— Недолго.
— Сколько?
Ей потребовалось не больше двух секунд, чтобы сдаться под его холодным, пронизывающим взглядом.
— Если не считать ночи у твоих родителей, субботы и воскресенья у тебя и двух недель в мотеле, то… — она быстро подсчитала на пальцах, — тридцать два дня, восемнадцать часов и сорок шесть минут. Я не знаю, сколько секунд. Честно — не знаю!
— Ты меня запутала. Хотя ничего удивительного, ты в своем репертуаре. — Он запустил руку в волосы. — Попытаемся еще раз. Почему ты здесь живешь?
— Потому что я продала дом Ника.
Он наклонился к ней, голос его стал глуше:
— Почему?
Она схватила подушку и прижала ее к себе.
Нельзя сказать, чтобы это была надежная защита. Перья не устоят перед его пронизывающим взглядом.
— Мне нужно было заплатить пару долгов. Иначе Рынок Константина не выплыл бы.
— Чертов сукин… — Он потер ладонью подбородок. — Давай начнем сначала.
— Давай не будем.
Его глаза предупреждающе сверкнули.
— Я не настроен играть в игры, любовь моя. Поэтому лучше отвечай на мои вопросы. Ник оставил невероятные долги, верно? У тебя не было денег выплатить их, поэтому ты продала дом. Не имея жилья, ты переехала сюда.
Ее подбородок вздернулся до опасного уровня.
— Если ты все знаешь — зачем спрашиваешь? Он встал и, уворачиваясь от подвесок, прошел по комнате в самый дальний угол.
— Каково нынешнее положение с этими долгами? Они выплачены?
— Не совсем.
— Что значит «не совсем»?
— Остался еще один, последний долг в банке. Он очень большой. — Будучи настроен столь воинственно, он наверняка спросит, что значит «большой». — Я не сумею полностью расплатиться еще какое-то время, но месячные проценты мы можем платить без проблем.
— Ты можешь платить проценты… — Стараясь не сорваться, он прикрыл глаза. — Но ты не можешь позволить себе нормальную крышу над головой. Так?
— Так, — неохотно признала она.
— Я предупреждал тебя, что случится, если ты возьмешь слишком большой разбег. — Он стал шаг за шагом приближаться к ней. — Ты сама виновата, любовь моя. Вставай и одевайся. Мы уезжаем.
— Сейчас?
— Да, сейчас.
Не смея спорить, она покорно натянула одежду прямо на ночную рубашку.
— Ну вот, я одета.
Он скрестил руки на груди.
— Возьми с собой еще что-нибудь, чтобы завтра переодеться. Тебе это понадобится. Она повернулась к нему.
— Нет, не понадобится. Я могу переодеться и здесь.
Оказывается, она еще не полностью осознала, насколько он рассержен, и сейчас ей пришлось в этом убедиться. Он пересек комнату и остановился, возвышаясь над ней как скала, сжав руки в кулаки. Он смотрел на нее сверху вниз глазами, полными едва сдерживаемой ярости. Она не смела даже пошевелиться.
— Эта комната через час будет закрыта и опечатана, — произнес он таким голосом, что она задрожала. — Ноги твоей здесь больше не будет — во всяком случае, пока ты считаешься моей женой!
— Ты не можешь так поступить, — запротестовала она. — С тобой это никак не связано.
— А я говорю, связано!
— Ты не имеешь права диктовать мне, где жить! — Обида взяла верх над осмотрительностью, и слова хлынули из нее:
— Ты на самом деле мне не муж. Мы поженились только для того, чтобы спасти твой драгоценный контракт с Милане. Ты вовсе не волнуешься обо мне и все такое.
— Не волнуюсь? — Он схватил ее. На мгновение ей показалось, что он ее начнет трясти. Вместо этого он ее обнял и крепко прижал к себе. Казалось, ярость его улетучилась. — О Боже милостивый, у тебя что, нет разума? Конечно, я волнуюсь. Ты что, не понимаешь, что сделали бы с тобой люди Хартсуорта, если бы обнаружили тебя здесь?
Одну?
— Ты ведь все уладил, — пробормотала она, спрятавшись под защиту его объятий и не имея никакого желания вырываться из них. — Ты сказал, что они больше меня не тронут.
— Они и не тронут. Потому что ты поедешь со мной. На время. Никаких компромиссов. Никаких переговоров. Никаких споров. Ты останешься там, где я смогу присматривать за тобой, там, где я смогу тебя защитить.
Защитить ее, а не их дело, так он сказал. У нее появилась надежда. Может быть, он и в самом деле волнуется? Немножко.
— Хорошо. — Она сдалась очень достойно, стараясь не выглядеть такой уж счастливой. — Но спальня у меня будет своя собственная.
— Прекрасно. Комната в твоем распоряжении. Мы будем делить только постель. Ее глаза широко раскрылись.
— Минуточку…
— Похоже, ты засорила себе голову сомнениями насчет истинности нашего брака. — Он сухо улыбнулся. — Я подумал, что смогу покончить с этими сомнениями раз и навсегда.
Она поперхнулась.
— Я больше не сомневаюсь. Честно — нет! Он проигнорировал ее заверения.
— Что ты там такое говорила? — Он свел брови. — Насчет того, что я на самом деле тебе не муж?
— Ты, наверное, не так меня понял, — вскинулась она в отчаянии. — Акустика здесь ужасная. Он ее не слушал.
— Я подумал, что следует доказать тебе, насколько я настоящий муж.
— В этом нет необходимости.
— Поверь мне, я сделаю это с удовольствием. Она вывернулась из его рук.
— Черта с два ты это сделаешь!
— Не точно выражаешься, любовь моя, — поправил он ее хриплым голосом. — Полагаю, это скорее будет напоминать о небесах, чем о чертях!
Не обращая внимания на ее протесты, он взял ее за руку и потащил с чердака. Внизу она заметила Марко и Вилли, выглядывавших из-за ящиков с апельсинами. Она потерла поясницу пониже спины и поморщилась, весьма довольная полными ужаса взглядами, которыми обменялись ее служащие. Так им и надо, незачем было жаловаться на нее.
— Прекрати, — прорычал Top. — Нечего выставлять меня чудовищем, избивающим собственную жену. — Он внезапно остановился и поцеловал ее, не ослабив объятий до тех пор, пока она к нему не прильнула всем телом. — Вот так. Теперь они смогут представить себе что-нибудь другое.
— Это нечестно!
— Ничего не поделаешь.
Он втолкнул ее в машину и выехал из города… Через двадцать минут они были уже на месте. Вид его дома наполнил ее в равной степени восторгом и облегчением. Ей не хотелось возвращаться на чердак. Если бы не принципы, она осталась бы здесь с самой первой ночи. Компромисс — это хорошо. Но в данном случае почетная сдача — еще прекрасней.
Он открыл дверь и втолкнул ее внутрь.
— Ты знаешь, куда идти. Уже поздно, а нам обоим завтра работать. Так что я предлагаю сразу завалиться в постель.
Она остановилась в коридоре, не желая проходить дальше. Он что, серьезно ожидает, что она будет с ним спать? Она может вынести совместную работу с ним. Она может даже жить с ним в одном доме. Но она не может спать с ним в одной постели. Этот вопрос нужно как-то решить.
Он взглянул на нее, взгляд его смягчился.
— Что-то не так?
— Я… а-а… — Она изучала паркет. — Я не буду спать с тобой.
Его туфли приблизились к ней. Потом его рука приподняла ей подбородок и взгляд его вонзился в нее.
— Нет, будешь, — спокойно сообщил он ей. И прежде, чем она смогла сказать хоть слово, добавил:
— Не сегодня. И не завтра. Я сомневаюсь и насчет послезавтра. Но когда-нибудь ты станешь моей женой по-настоящему, а не формально.
— Это ты так думаешь, — пробормотала она, не найдя более умного ответа.
— Это я так думаю. А теперь — отправляйся в постель. Ты выглядишь так, как будто вот-вот упадешь.
И на том все было решено. Чувствуя себя в разладе с ним, с Вилли, Марко, с самой собой и всем светом, она легла в постель. Только ей не стало лучше.
Следующие четыре недели оказались самыми тяжелыми в жизни Андреа. Нелегко ей было отдать себя полностью в руки другого человека. Она так долго жила под пятой у Ника, что смена власти отца на власть мужа не доставила ей никакого удовольствия.
Нет, Тор особенно не давил на нее, поспешно поправляла она себя. Он просто подробно вникал в дела и принимал решения. К сожалению, если их решения не совпадали, она всегда проигрывала. Ей хотелось взбунтоваться против столь властного обращения. Она и взбунтовалась бы, если бы могла найти причину.
Но дела рынка процветали, тут уж ничего не скажешь. Да и как она могла спорить, когда он был всегда прав? Не восемь раз из десяти, даже не одиннадцать из двенадцати — а каждый раз!
Это нечестно. Ее работники его обожали. Она научилась за последние четыре недели гораздо большему, чем за последние четыре года. Качество продуктов оставалось на высоте. А цены снизились до предела. Абсолютно все шло настолько превосходно, что ей хотелось стукнуть что-нибудь — или кого-нибудь.
Но даже и не это больше всего ее расстраивало. Хуже, что он так и не выполнил своего обещания превратить их брак в настоящий.
Ей попалась на глаза невинная коробка с зеленым перцем, и она изо всех сил пнула ее ногой. Потом раздраженно вздохнула. Только и остается, что превратить собственный превосходный товар в кашу.
— О-о! Похоже, в нашем раю неприятности! — послышался снаружи голос Райнера.
Андреа хмурилась, пока не увидела, кого он привез с собой.
— Джордан! — Она счастливо улыбнулась. — Не могу поверить, что твой супруг позволил тебе приехать!
Миниатюрная брюнетка подошла к ней, бережно поддерживаемая Райнером под руку.
— Я не давала ему покоя, пока он не согласился. У него здесь дела с Тором, так что я смогла присоединиться.
Райнер задержал ее на ступеньках.
— Ей позволено пройти к тебе в офис, посидеть, потом вернуться в машину. И ее постоянно должен кто-то сопровождать, — безапелляционно приказал он. — Никаких прогулок по рынку, никаких исчезновений.
Поскольку кому-либо из Торсенов бесполезно было противоречить, Андреа осталось лишь согласиться.
— Райнер прав, — сказала она своей беременной подруге. — Если с тобой что-нибудь случится — я себе никогда не прощу.
Джордан скорчила гримасу.
— Знаю. Но я уже с ума схожу. Мне сейчас не разрешают даже появляться в «Роге изобилия». В моем собственном магазине! Можешь себе такое представить? — Она просияла. — У тебя есть крыжовник? Умираю без крыжовника! Может быть, мы пройдемся по твоему складу… совсем немножко…
Райнер встал на пути жены.
— Ты пойдешь прямо в кабинет. Она хмыкнула.
— Знаю, знаю. Я буду сидеть. Я не буду гулять по рынку. Я никуда не исчезну. С тобой теперь совсем не так весело, как раньше, викинг!
— Верно, потому что я беспокоюсь о безопасности моей жены и ребенка.
Джордан взглянула на Андреа, в глазах у нее заплясали смешинки.
— Ты обратила внимание, что он не сказал «сына»? Он ни капельки не боится, что я награжу его дочками-близнецами.
Он обвил рукой ее округлившуюся талию и помог подняться на ступеньки.
— Я буду в восторге от дочек-близнецов, — весело возразил он. — Они доставят тебе столько хлопот, что ты больше не станешь волноваться ни о каких делах.
Андреа следила за ними с завистью и с едва заметной улыбкой на губах. Потом подошла к Марко.
— Проследите, чтобы упаковка крыжовника оказалась в машине Райнера. За мой счет. Марко засиял.
— С огромным удовольствием.
К тому времени, когда она поднялась на второй этаж, дверь в кабинет Ника — нет, Тора! — была уже плотно закрыта. Стараясь заглушить ощущение заброшенности, она прошла к Джордан. Подруга стояла посредине почти пустой комнаты и оглядывалась в полнейшем изумлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22