– Да, – соглашается Баз, – но если никто все равно не поет…
Я смотрю на Люка. Он сочувственно смотрит на плачущую кузину.
Так. Теперь ясно, что нужно делать.
И чтобы не передумать, я поднимаюсь на сцену. Баз и Курт уставились на меня. Бас-гитарист – опять забыла, как его зовут, – бормочет «привет» и пялится на мои голые ноги.
– Он включен? – спрашиваю я, хватая с подставки микрофон.
«Он включен, он включен, он включен», – несется по поляне мой голос.
– Кажется, включен, – говорю я.
Все оборачиваются и смотрят на меня… в том числе, как я замечаю, и Викки с открытым ртом. И Люк.
У него вообще потерянный вид. Отлично.
– Привет, – говорю я в микрофон. Что я творю? Зачем я снова делаю это?
Ах, да. Потому что я во всем виновата. Интересно, им видно, как трясутся у меня колени?
– Меня зовут Лиззи Николс. Вообще-то здесь должна была быть не я, а Блейн Тибодо. Но у него… э-э… непредвиденные обстоятельства. – Я оглядываюсь в поисках поддержки. Баз энергично кивает. – Точно. Небольшой кризис. Так что ему пришлось срочно уехать. Но у нас здесь остальные музыканты группы «Тень Сатаны», – объявляю я, взмахивая рукой, чтобы представить состав группы. – Парни?
Музыканты неловко расшаркиваются. Гости, немного смущенные, но не забывшие о правилах приличия, вяло аплодируют.
Даже не верится, что эти ребята на днях подписали многомиллионный контракт.
– Итак, – говорю я, замечая, как сквозь толпу ко мне пробирается Шери с выражением крайнего потрясения на лице. – Я хотела бы поздравить Викки и Крейга. Из вас получилась очень красивая пара.
Снова аплодисменты, на этот раз более радушные. Викки не перестала плакать, но уже не рыдает навзрыд. Она, скорее, тоже потрясена.
Как и ее кузен Люк.
– И раз уж, – говорю я в микрофон. Раз уж раз уж раз уж, – у нас сегодня нет солиста, в честь такого знаменательного дня…
Шери уже на танцполе. Она мотает головой, а в глазах у нее застыла тревога. «Нет, не делай этого», – шепчет она.
– …я и моя подруга мисс Шери Денис споем традиционную песню первого танца молодоженов, которую исполняют у нас на родине…
Шери мотает головой уже так энергично, что волосы хлещут по лицу.
– Нет, – говорит она, – Лиззи, нет!
– …в великом штате Мичиган, – продолжаю я. – Уверена, вы все ее знаете. Не стесняйтесь, пойте вместе с нами. Парни, – я оборачиваюсь к музыкантам. – Не делайте вид, что впервые слышите эту песню.
Баз и Курт удивленно вскидывают брови, а бас-гитарист по-прежнему не отрывает глаз от моих ног.
– Викки и Крейг, – говорю я, – это для вас. И откашливаюсь.
– Сегодня у меня, – пою я, как пела сотни раз на семейных торжествах, школьных конкурсах талантов, сборищах в общежитии, в караоке и вообще всякий раз, когда выпивала слишком много пива.
Только теперь голос мой так усиливается, что его слышно во всем поместье… за виноградниками… внизу под холмом и в долине. Немецкие туристы, сплавляющиеся на резиновых лодках по Дордони, тоже слышат меня. И туристы, которых привезли на автобусах взглянуть на настенные рисунки в пещере Лоско. Даже Блейн и Доминик, где бы они ни были, наверное, меня слышат.
Но никто не подпевает.
Ладно, может, надо спеть дальше, чтобы они узнали песню.
– …был…
Хм. По-прежнему никто не присоединяется. Даже музыканты. Я оглядываюсь на них. Они непонимающе пялятся на меня. Что это с ними?
– …главный день в жизни…
Не может быть, чтобы они не знали эту песню. Ладно, понятно, они парни, но разве у них нет сестер?
– …Ия никогда…
Да что происходит? Неужели никто, кроме меня, эту песню не знает? Шери точно знает.
Но она так и стоит на танцполе и трясет головой, беззвучно шепча «нет-нет-нет».
– Давайте, парни, – подбадриваю я группу. – Уверена, вы знаете эту песню. – …такого не испытывала…
Что ж, по крайней мере, Викки начала улыбаться. И немного раскачиваться. Значит, она знает эту песню. А вот Крейг до сих пор растерян.
Господи, что я делаю? Что я делаю? Я стою на сцене перед всеми этими людьми и пою свою любимую песню – лучшую свадебную песню всех времен и народов, а они стоят и просто смотрят на меня.
Даже Люк таращится на меня, словно я инопланетянка и только что высадилась излетающей тарелки.
А теперь еще и Шери исчезла. Куда она делась? Она же только что была здесь. Как она могла так меня подвести? Мы же поем эту песню вместе с детского сада. И она всегда поет за девушку. Всегда!
Как она могла бросить меня одну? Ну да, знаю, я напортачила с дипломом, но разве можно злиться на человека, с которым дружишь всю жизнь? К тому же я извинилась за утаивание правды.
И тут я слышу, как вступает малый барабан.
Баз! Баз ко мне присоединяется.
Я чувствовала, что он знает эту песню! Да все ее знают!
– …Да, у меня… – пою я, повернувшись к нему и благодарно улыбаясь. Вот уже и Курт пробует пару аккордов. Да, Курт, ты все правильно уловил.
– …самый важный день…
Спасибо, ребята, что не бросили меня одну. И вдруг рядом раздается еще один голос:
– …Э-это правда…
Шери поднимается на сцену и встает к микрофону рядом со мной.
И бас-гитарист потихоньку подбирает мелодию, а Крейг начинает кружить Викки…
Все аплодируют. И тоже начинают подпевать.
– …И всем этим, – поем мы с Шери, – я обязана тебе… Господи! Получилось. Получилось! Гостям нравится!
Они забыли о жаре и о том, что брат невесты сбежал с девушкой сына хозяина. Они начинают танцевать и подпевать нам!
– … Ты единственный, – поем мы с Шери, с музыкантами «Тени Сатаны», с четой Тибодо и всеми остальными гостями, – кого мне всегда будет мало…
Я смотрю вниз и вижу, что родители Люка тоже танцуют.
– …И вот что я тебе скажу, – вывожу я, не веря своим глазам. – Это, должно быть, любовь!
Гости вовсю веселятся. Они хлопают и танцуют. «Сатанисты» добавили мелодии немного латинского ритма. Его там, правда, быть не должно, ну да ладно. Теперь она похожа на Vamos a la playa.
Но, как ни странно, это ее вовсе не портит.
И вот когда мы доходим до нашего главного крещендо, Шери больно пихает меня локтем, что в общем-то не входит в нашу обычную хореографию. Я смотрю на нее и вижу, как ее лицо становится белее свадебного платья Викки. Она показывает куда-то рукой.
И я вижу шагающего к сцене Энди Маршалла.
Разудалые шестидесятые принесли с собой не только сексуальную революцию. В моде произошла своя революция. Люди вдруг решили, что можно все – от мини-юбок до банданы. В семидесятых вернулись к натуральным волокнам. Наши предки изготавливали набедренные повязки из того, что росло под рукой. Круг замкнулся, мода совершила полный оборот. Хиппи продемонстрировали миру, что коноплю можно использовать и в других целях, нежели тех, которые популяризировали битники десятью годами раньше… хотя самый распространенный способ ее применения до сих пор популярен в университетских городках.
История моды Дипломная работа Элизабет Николс
25
В то время как над женскими сплетнями потешаются, считая их тривиальными и глупыми, мужские сплетни, особенно если они касаются женщин, принято считать теорией, гипотезой или даже фактом.
Андреа Дворкин (1946–2005), американская феминистка и критик
К счастью, я как раз допела заключительное «и все благодаря тебе». Появись он чуть раньше, наше триумфальное выступление могло бы провалиться.
Толпа взрывается восторженными аплодисментами, а мы с Шери раскланиваемся. Пока мы стоим, нагнувшись (а я, кстати, вижу, что бас-гитарист тянет шею посмотреть, что скрывается у нас под юбками – в моем случае, довольно многое, если он все же дотянется), Шери говорит:
– Господи, Лиззи, что он тут делает?
– Не знаю, – отвечаю я, чуть не плача. – Что мне делать?
– В каком смысле, что делать? Ты должна с ним поговорить.
– Не хочу с ним разговаривать! Я уже сказала ему все, что хотела.
– Видимо, ты сказала это недостаточно убедительно, – говорит Шери. – Сделай это еще раз.
Мы обе выпрямляемся, увидев, как одна из подружек Викки под крики «Давай, Лорена, давай!» взбирается на сцену и вырывает у нас микрофон.
– Привет, – говорит она нам. – Вы были великолепны. – Потом поворачивается к музыкантам и кричит:
– Парни, вы знаете «Леди Мармелад»?
Баз смотрит на Курта. Курт пожимает плечами.
– Мы сможем ее подобрать, – говорит бас-гитарист. И Курт начинает наигрывать ритм.
– Лиззи, – окликает меня Энди, стоя под сценой. Его жуткий красный кожаный пиджак при нем – перекинут через руку.
Как он меня нашел? Зачем приехал? Он же не любит меня. Я точно знаю, что не любит. К чему все это?
Господи, это, наверное, из-за орального секса. Ну точно! Вот уж не думала, что это такая мощная штука. Знала бы, ни за что бы не делала ему, клянусь.
Я начинаю спускаться со сцены, Шери за мной, твердя:
– Скажи ему, чтобы уезжал. Скажи, что не хочешь больше иметь с ним ничего общего и потребуешь для него судебного запрета приближаться к тебе. Уверена, у них во Франции есть такие штуки. Как думаешь…
Энди ждет меня у ступенек. Он бледен и взволнован.
– Лиз, – говорит он, когда я подхожу к нему, – вот ты где. Я искал тебя по всему поместью.
– Энди, что ты тут делаешь?
– Прости, Лиз, – он берет меня за руку, – но ты просто сбежала! Я не мог все это так оставить…
– Извините, – перебивает его дама с сильным техасским акцентом, – это вы та девушка, что сшила свадебное платье невесте?
– Нет, – говорю я, – я его не шила, только восстановила.
– Я хотела сказать вам, – продолжает дама, – что вы проделали превосходную работу. Платье великолепно. Просто шикарно. Ни за что не скажешь, что это ретро.
– Спасибо, – скромно отвечаю я.
Женщина отходит от нас, а я поворачиваюсь к Энди:
– Энди, даже не верится. Никогда еще ни один парень не бегал за мной по всей Европе, мы с тобой расстались.
– Нет, не расстались, – говорит Энди. – Ты меня бросила и даже не дала возможности все объяснить…
– Извините, мисс. – К нам подходит еще одна женщина. – Правда, что вы сшили свадебное платье для Викки?
– Нет, я его не шила, только восстановила. Это старое классическое платье. Я его просто почистила и подогнала по фигуре.
– Оно просто замечательное, – говорит женщина. – Очаровательное. И мне понравилось, как вы пели.
– О, спасибо, – отвечаю я, краснея. Когда она отходит, я говорю Энди: – Послушай, у нас с тобой просто не сложилось. Мне очень жаль. Ты не такой, каким казался мне раньше. И знаешь что, я и сама не такая, какой казалась себе.
Меня и саму удивляет то, что я говорю. Но это правда. Я уже не та девушка, что вышла из самолета в Хитроу. Хотя я сейчас в том же самом платье. Я уже совершенно другой человек. Еще не знаю, какой, но… другой.
– Правда, – говорю я Энди, сжимая его руку. – У меня нет никакой обиды на тебя. Мы просто совершили ошибку.
– Я не считаю наши отношения ошибкой, – отвечает Энди, и рука его крепче сжимает мою. И это вовсе не дружеское пожатие. Похоже, он и не собирается отпускать меня. – Думаю, это я сделал ошибку – много ошибок. Но, Лиззи, ты даже не дала мне возможности извиниться. Вот почему я приехал сюда. Я хочу попросить у тебя прощения и пригласить тебя куда-нибудь пообедать, а потом отвезти домой.
– Энди, – мягко говорю я. Наш разговор, и без того странный, приобретает еще более неправдоподобный оттенок благодаря музыкальному сопровождению. На сцене Лорена визжит в микрофон «Gitchy gitch уа уа da!» и выделывает такие па, от которых бас-гитарист расплывается в радостной улыбке.
– Как ты узнал, где меня искать? – спрашиваю я.
– Да ты мне сто раз в письмах писала, что твоя подруга будет месяц жить в шато Мирак на Дордони. Не так уж трудно найти. Обещай, что поедешь со мной домой, Лиз. Давай начнем все сначала. Клянусь, на этот раз все будет хорошо… Я буду другим.
– В Англию ты поедешь один, – говорю я спокойно. – Мои чувства прошли. Я была очень рада нашему знакомству, но, правда… Думаю, надо сказать друг другу «прощай».
Энди просто оторопел.
– Извините, – раздается чей-то голос. Я оборачиваюсь, ко мне обращается женщина средних лет. Вид у нее смущенный.
– Не хотела вам мешать, но я слышала, это вы восстановили свадебное платье. То есть, я полагаю, вы взяли старое платье и подогнали его?
– Да, так и есть. Господи, да что такое происходит?
– Понимаете – мне, право, неловко вас отрывать, – но моя дочь очень хочет надеть свадебное платье бабушки на свою свадьбу. Однако нам никак не удается найти, кто бы взялся… э-э… восстановить его. Все, к кому мы обращались, говорят, что ткань очень старая и хрупкая, и они боятся испортить платье.
– Да, – говорю я, – в этом беда старых тканей. Правда, они куда лучшего качества, чем современные. Я выяснила, что если пользоваться только натуральными очистителями – без всяких химикатов, то можно добиться неплохих результатов.
– Натуральные очистители, – повторяет женщина. – Дорогая, а нет ли у вас визитки? Мне бы хотелось обсудить это с вами в ближайшем будущем. – Она смотрит на Энди. – Я вижу, вы сейчас очень заняты.
– М-м, – я хлопаю себя по бокам и вспоминаю, что это платье без карманов. А если б они и были, у меня все равно нет визиток. – Нет, но я найду вас и дам свои телефоны чуть попозже, хорошо?
– Было бы чудесно, – отвечает женщина и снова нервно смотрит на Энди. – Увидимся… позже.
Она отходит, а Энди, словно не может больше сдерживаться, кричит:
– Лиззи, опомнись! Что ты говоришь?! Понимаю, может, нам надо немного побыть врозь. Может, когда пройдет немного времени, ты все поймешь. Я тебе докажу. Я буду обращаться с тобой так, как ты захочешь, и все исправлю, Лиззи, клянусь. Когда ты вернешься осенью в Анн-Арбор, я тебе позвоню.
Меня обуревают странные чувства, когда он говорит это. Я не могу этого объяснить, но он словно бы приоткрыл мне завесу будущего…
И я вижу это будущее так отчетливо, словно это фото с высоким разрешением.
– Я не вернусь осенью в Анн-Арбор, Энди, – говорю я. – Разве что за вещами. Я переезжаю в Нью-Йорк.
Позади меня Шери выдыхает:
– Ура!
Но когда я оборачиваюсь к ней, она с каменным выражением лица наблюдает, как Лорена потчует гостей новым шлягером.
– В Нью-Йорк? – Энди удивлен. – Ты?
– Да, я, – говорю я совершенно не своим голосом и выпячиваю вперед подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31