– Я могу думать только об этом...
– А я об этом, – грудным голосом ответила Мойра и сжала пальцами его любовный инструмент.
Таггарт ухватил ее обеими руками за бедра, раздвинул ей коленом ноги и под громкие стоны Мойры, наклонившейся над ванной и вцепившейся в ее край руками, вогнал свое орудие ей в нежное лоно до упора. Судорога пробежала по всему ее гибкому телу, колени у нее задрожали, она бы наверняка упала в ванну головой, если бы он не поддержал ее, ухватив за груди. Одновременно Таггарт активно двигал торсом, вынуждая Мойру непроизвольно тоже работать тазом. Его левая рука, теребившая сосок, соскользнула вдоль живота к лобку и замерла. Нащупав ее трепетный бугорок, он принялся поглаживать его. Стоны и вздохи Мойры стали громче. Половые губы крепче стиснули пенис. Она была на грани оргазма.
– Еще, Таггарт! – простонала она, мотая головой.
– Да! – отозвался он, ускоряя свои телодвижения и проворнее действуя пальцами.
Мойра забилась в конвульсиях, повизгивая от удовольствия, по бедрам ее потекли соки. Это переполнило чашу терпения Таггарта, он стал овладевать ею с нечеловеческой мощью, издавая звериный рык и шумно сопя. Наконец он крепче схватил ее руками за бедра и стал резко натягивать на себя. Мойра истошно закричала:
– Да, Таггарт! Хорошо! Продолжай!
Он оправдал ее надежды и вновь проявил свой дикарский нрав, раз за разом загоняя свой пест в нее по самую рукоять. Сердце его бешено стучало, на лбу и висках взбухли вены, лицо побагровело. Наконец он заскрежетал зубами и исторг в нее семя. Она опять кончила одновременно с ним и шумно задышала.
Колени Мойры ослабели, и она стала оседать. Он потянул ее на себя, поскользнулся и упал, ударившись о стенку спиной. Мойра, лишенная всякой опоры, упала на него. И лишь тогда до Таггарта дошло, что он забыл надеть презерватив.
– Вот так номер! – воскликнул он, сжав ее бюст.
– Третий, – ответила самодовольно Мойра, плохо соображая после бурного коитуса, и хихикнула.
Таггарт расхохотался, тотчас же позабыв о допущенном промахе. Помимо всех прочих своих несомненных достоинств, Мойра обладала прекрасным чувством юмора, все ее шутки всегда были неожиданны и оригинальны. Редкая женщина обладает таким даром! Как, впрочем, и мужчина, мысленно добавил он.
Скользкие и мокрые, они сидели на коврике и смотрели друг на друга с умилением и восторгом. Наконец Таггарт спохватился, что нужно сказать нечто умное, и брякнул:
– Мы не предохранились. Что теперь будет?
Мойра залилась звонким смехом, чмокнула его в щеку и ответила:
– Ты уникальный мужчина, Таггарт Морган. А будет вот что: через год я появлюсь в лесах Амазонки с нашей крошкой. Не бойся, я принимаю таблетки.
– Я беспокоюсь не за себя, – поспешил заверить ее он, вдруг утратив желание смеяться. Ему представился образ беременной Мойры, вынашивающей его ребенка, и ком подкатил у него к горлу. Он до сих пор не думал, что когда-нибудь станет отцом. Но сейчас от волнения с трудом сдерживал слезу умиления. Если бы Мойра действительно забеременела, это стало бы залогом продолжения их связи. А ему не хотелось ее терять.
– А я так и не думала! – воскликнула Мойра, вставая, чтобы взять с полочки чистое полотенце. – Ты ведь необыкновенный мужчина, Таггарт Морган.
Она кинула ему полотенце, сама обернулась другим и, наклонившись, стала вытирать тряпкой воду с пола. Таггарт с нарастающим интересом следил за этим процессом, чувствуя прилив сил. Мойра действовала легко и непринужденно, однако в воздухе ощущалась напряженность. Таггарт прокашлялся и спросил:
– Значит, приехала бы ко мне даже в лесные дебри? Если бы родила?
Мойра выпрямилась и серьезно ответила, прислонившись к раковине спиной:
– Да, если бы в этом возникла необходимость. Только вряд ли бы такое случилось, за Баллантре надо присматривать, да и вообще я сумела бы воспитать малыша сама, не покидая Шотландии. Мне не привыкать управляться со всем одной.
– Ты всегда была такой самостоятельной?
– Разве ты не понял этого, прочитав мои письма?
– В них ты почти ничего не рассказываешь о себе, главным образом повествуешь о текущих делах и местной жизни. И не жалуешься на то, что тебе одной тяжело. Некоторые выводы о тебе можно сделать разве что из твоей манеры рассказывать о людях, живущих в Баллантре, красотах этого края, своих планах по его благоустройству. У меня сложилось впечатление, что мне здесь все давно и хорошо знакомо. А Гэвин, Молли и Присс – мои добрые друзья. Почему ты помрачнела? Я чего-то не понял? Разве вы с Присс больше не подруги? – Таггарт насторожился, заметив тень, промелькнувшую на лице Мойры.
– Да, мы поссорились, – сказала она. – Но не будем сейчас об этом, это долгая история. – Она махнула рукой.
– Извини, я не знал, – смущенно пробормотал Таггарт, пожалев, что бесцеремонно вторгся в запретную зону частной жизни своей собеседницы, на что не имел никакого права даже после их бурного совокупления. В конце концов, половой акт – еще не повод, чтобы лезть партнерше в душу. И Мойра, угадав его мысли, сказала, улыбнувшись:
– Секс не решает все проблемы, как тебе известно.
Он молча подхватил ее на руки и понес в спальню, преисполнившись решимости опровергнуть этот тезис.
– Что ты делаешь? – воскликнула она, болтая ногами. Таггарт швырнул ее на кровать и многозначительно сказал:
– Сейчас узнаешь... Вот только подброшу дров в камин.
Пока он суетился возле камина, Мойра перестелила постель, воссоздавая в своем гнездышке привычный уют и комфорт. Приятное шуршание чистого постельного белья, потрескивание поленьев в очаге, легкая истома в груди – все это создавало в спальне домашнюю атмосферу, которой Таггарт был уже давно лишен. О чем еще может мечтать мужчина в холодную зимнюю ночь, как не о прекрасной желанной даме, ожидающей его в кровати под одеялом?
Он выпрямился, обернулся и увидел очаровательное лицо Мойры, позолоченное отблесками пламени. Она тихо сказала:
– Я передумала, – и уставилась на него горящим взглядом.
Он пронзительно остро осознал и свою наготу, и болезненную эрекцию, возникшую совершенно внезапно. И еще он задался вопросом: сумеет ли он всегда соответствовать требованиям, которые предъявляла ему темпераментная Мойра? Удастся ли ему всегда быть в должной форме, чтобы пробуждать в ней страсть и удовлетворять ее? Ведь еще минуту назад ему хотелось лишь одного – улечься с ней в кровать, накрыться одеялом и уснуть. Но ее глаза говорили, что сон в ее планы не входит. Она явно готова съесть его живьем, начав с причинного места.
– Передумала? – переспросил он удивленно. – Но относительно чего? – Разумеется, в душе он догадывался о ее намерениях, но хотел соблюсти видимость приличия, внезапно ощутив непривычную потребность оставаться джентльменом, даже будучи нагишом. Пенис вздрогнул и вперил в Мойру свой единственный глаз. Таггарт расправил плечи и скрестил руки на груди.
Мойра лукаво улыбнулась, в очередной раз обворожив Таггарта своими ямочками на щеках, и, похлопав ладошкой по одеялу, сказала:
– Я не стану ждать, пока высохнут волосы. Мы займемся сексом немедленно. И на этот раз инициативу в свои руки возьму я.
– Надеюсь, ты не будешь со мной слишком сурова? – спросил он, сдерживая рвущийся наружу смех.
– А разве ты щадил меня? – спросила, вскинув бровь, она.
Таггарт прыгнул на кровать, признавая тем самым справедливость ее слов. Она перевернула его на спину и заставила заложить сцепленные в пальцах руки за голову.
– Ты права, – сказал он. – Так будет справедливо.
Глава 18
Мойра с осторожностью присела на табурет возле маленького круглого кухонного столика. Шел четвертый день их с Таггартом совместной жизни в ее башне, и сидеть ей было чуточку больно. Все мышцы тела у нее ныли, в интимных местах пылал пожар. У нее и прежде бывали сильные и энергичные любовники, но секс с ними походил скорее на спортивные соревнования, в которых главным было количество набранных очков.
С Таггартом все было не так. Он умело перемежал штурм и натиск с нежностью и отдохновением, овладевал ею то грубо и требовательно, то задумчиво и медленно, порой даже сентиментально. Он был непревзойденным виртуозом большого секса, подлинным дирижером симфонии организмов, большим мастером и знатоком любовной игры. С телом Мойры он обращался как с прекрасным музыкальным инструментом, из которого извлекал своим смычком самые невероятные звуки. Она чувствовала себя так, словно бы качалась на волнах, набегающих на песчаный пляж. Порой эмоции захлестывали ее, и тогда она рыдала от избытка чувств и мотала головой, не в силах произнести ни слова.
Да и описать словами самого Таггарта, как и то, что он с ней вытворял, было невозможно. Ни с чем подобным она еще не сталкивалась в своей эротической практике. Мойра чувствовала себя удовлетворенной и умиротворенной, сердце подсказывало ей, что секс с Таггартом на каком-то этапе перерос в новое качество, именуемое любовью.
Он был неутомимым любовником, она пока ему в этом не уступала. Пурга, начавшаяся два дня назад, заточила их в башне. И большую часть времени им пришлось провести в постели. Мойра заварила чай и улыбнулась, явственно вспомнив, как славно они провели время. Он имел ее бесчисленное количество раз, в немыслимых позициях, остервенело и нежно. И днем, и ночью. В какой-то момент она почувствовала себя скверной девчонкой. Но ему ничего не сказала.
Проснувшись, она обнаружила, что на небе появилось солнце, а другая половина кровати пуста. Но исчезновение Таггарта почему-то ее не огорчило. Ей хотелось побыть одной, осмыслить случившееся, понять, как ему удалось овладеть не только ее телом, но и душой. И решить, как ей после этого жить.
С тех пор как Таггарт объявился в Баллантре, они не разлучались почти ни на миг. И лишь теперь, пока он где-то прогуливался, знакомясь с окрестностями, у нее появилась возможность собраться с мыслями. Когда Таггарт был рядом, способность мыслить у нее пропадала.
Мойра отхлебнула из чашки с густым чаем и улыбнулась, вспомнив, каким аккуратным и четким почерком была написана записка, оставленная им для нее на тумбочке возле кровати. В ней говорилось, что по замку без нее он блуждать не станет, поэтому ей не стоит разыскивать его в бесчисленных комнатах и коридорах.
Она выбежала на балкон, однако Таггарта поблизости не разглядела. Его грузовичок стоял на прежнем месте во дворе напротив черного хода. Облегченно вздохнув, Мойра отправилась на кухню пить чай. Но почему-то пила его без удовольствия, с единственной целью – взбодриться. Ей бы хотелось проснуться от ощущения внутри себя мужской плоти Таггарта и наполниться бодростью, почувствовав тугую струю его семени. Но он лишил ее такого удовольствия, и она обиженно надула губки. Любопытно, подумалось ей, как долго она будет в плену вожделения?
Мойра вздохнула: очевидно, пока будет чувствовать себя женщиной.
Единственное рациональное дело, которое она сделала за все это время, было отправление статьи в редакцию по электронной почте. Проснувшийся, когда она сидела за ноутбуком, Таггарт взглянул на нее с искренним удивлением. Очевидно, он думал, что в такой глуши не может быть ни компьютеров, ни факсов, ни мобильников. Убедившись в обратном, он сказал, что тоже пользуется ноутбуком в джунглях. И пояснил, что заблуждался на ее счет потому, что все свои письма она писала от руки, своим забавным детским почерком. На это Мойра с улыбкой ответила, что глубоко личные письма считает необходимым писать пером, а не выстукивать их на клавиатуре компьютера. И вот сегодня она обнаружила, проснувшись, написанное рукой Таггарта короткое послание. Теперь у нее будет маленький сувенир на память об их необыкновенном знакомстве.
Мойра подперла ладонями подбородок и уставилась в узкое окошко, выходящее на рощу, за которой располагался поселок. Ей бы не хотелось, чтобы Таггарт в одиночку отправился знакомиться с местными жителями. Мали ли что они могут ему наговорить о ней?
Уж лучше бы он сидел в башне и удовлетворял ее прихоти. Зачем вообще кому-то знать, что сюда пожаловал американец? Тем более похожий на Крокодила Данди, с ожерельем из крокодильих зубов на шее, тропическим загаром и копной волос на голове. Что подумают о нем люди? Слух о странном иностранце, разгуливающем по Баллантре, моментально облетит все окрестности. А что будет, когда выяснится, что он Морган?
Мойра тяжело вздохнула, не в силах даже представить себе возможные последствия этого.
А что она станет делать, когда он отсюда уедет? Ей вдруг стало страшно. Разлука с Таггартом стала бы для нее настоящим кошмаром. Забыть его она уже никогда не сможет, слишком многое их связывало. Нет, этот дикарь из тропических дебрей отныне всегда должен был находиться рядом с ней. А еще лучше – внутри ее.
Мойра вскочила с табурета, более не в силах сидеть спокойно, и в сердцах воскликнула:
– Какая же я все-таки дура!
Взгляд ее упал на чистую чашку, стоящую на кухонной полочке. Из нее Таггарт пил чай, главным образом лежа в постели. На глаза у Мойры навернулись слезы умиления. Таггарт чувствовал себя в ее башне как дома. Свободно хозяйничал на кухне, готовил для них обоих чай и закуски. И от его непосредственности на душе у нее становилось теплее. Мойра провела пальцем по ободку чашки и улыбнулась, вспомнив, каких еще мест касались его губы.
Она поставила чашку на полочку и со вздохом подумала, что страдает, словно впервые влюбившаяся школьница. С той только разницей, что сексуального опыта ей давно уже не занимать. Следовательно, сделала логический вывод она, к ней пришла серьезная, большая любовь. Таггарт овладел ее сердцем и помыслами, стал неотъемлемой частью ее жизни. И ей это нравилось.
Мойра тряхнула головой и направилась к лестнице, собираясь подняться в спальню, принять душ и поменять постельное белье. Уже в который раз.
– Кажется, мое гнездышко превращается в настоящий бордель, – пробормотала она, поднимаясь по ступеням. – А ведь это идея!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37