https://wodolei.ru/catalog/mebel/
Натали де Рамон
Наследница
Моей дорогой Жюли Порохофф
Глава 1,
в которой всадники
На фоне сумеречного неба, в сыпавшей из туч серебристой мгле мокрой пыли они показались мне привидениями.
– Але, господа! – зычно крикнул кто-то из них, и лошади заметно прибавили скорости.
Мсье Сале испуганно отпустил домкрат и выпрямился.
– На всякий случай: это частная собственность! – добавил всадник на черном коне, приложив руку рупором ко рту.
И оба были уже так близко, что я видела все гневные лица. В смысле гневные лица, конечно, всадников и оскаленные фыркающие морды – коней. Причем за черным и конем в яблоках несся еще рыжий, но без седока.
Конь в яблоках подлетел первым. Красиво замер на задних ногах, а его всадник в этот момент изогнулся в седле – не менее элегантно и красиво – и заглянул в окно «пежо». Повел бровью, увидев меня, и с легкой улыбкой приложил два пальца к полям шляпы. Это не ковбойская шляпа, зачем-то подумала я, а скорее как у Зорро. И еще я подумала, что он давно вышел из студенческого возраста, чтобы носить хвост, и что у него волнистые темные волосы, и что они, наверное, просто слишком непослушные для нормальной мужской стрижки. Но эти мысли уж точно были совершенно лишними.
А тем временем седок огромного черного коня – тоже огромный, усатый и в жокейской кепочке, совершенно неуместной при его габаритах, – замахнулся хлыстом на Сале.
– У вас плохо со зрением?
– У м-м-еня? – шарахаясь в сторону, пробормотал Сале, вжимая голову и глядя на огромного снизу вверх.
– У вас, у вас, любезный! Кажется, там, – огромный показал хлыстом в даль, – написано, что это частные владения! И достаточно крупными буквами! – И, шумно выдохнув, посмотрел на своего спутника. – Не так ли, патрон?
Тот хмыкнул, опять повел бровью, погладил гриву коня.
– Я давно говорил и тебе, Андре, и Глиссе. Да что там Глиссе, самому Вариаблю я тысячу раз втолковывал, что надо написать гораздо крупнее, – меланхолично произнес он, продолжая гладить гриву. – А еще лучше пригласить пару каменщиков из Китая и возвести стену.
– Вы правы, патрон, – старательно закивал огромный. – Я сам этим займусь. – И опять замахнулся хлыстом на Сале. – Чтобы всякий сброд и чернь не смели…
– Что вы себе позволяете, мсье?! Сейчас не пятнадцатый век! – Я даже не поняла, как выскочила из машины и загородила собой Сале. Никогда в жизни я не испытывала такой злости. – Да, мы нарушили границу вашей территории! Мы готовы ответить в суде! Но оскорблять нас вы не… – И тут я осеклась.
Огромный валялся на земле. Со словами: «Ты мне еще за это ответишь!» – патрон вышиб его пинком из седла, а сам уже спрыгнул с коня и в низком поклоне согнулся передо мной.
– Примите мои глубочайшие извинения, о благородная дама! Этот слепец просто не разглядел вас в экипаже! Он увидел только этого…
– Но меня-то вы, кажется, разглядели, сударь? – Я и сама не ожидала, что у меня есть столько желчи, сколько я вложила в последнее слово.
– О, мадам, будьте милосердны! – хором взмолились оба бывших всадника, прижимая руки к груди и, похоже, всерьез намереваясь опуститься передо мной на колени.
Я обвела их взглядом и строго сказала:
– Прекратите ломать комедию, господа. Запишите наши имена и обращайтесь в суд. Мы не станем отпираться, что заехали на вашу собственность. Не так ли, мсье Сале?
– Безусловно, – буркнул тот, а всадники переглянулись и пристально посмотрели на него.
– Мсье Сале? – строго спросил «патрон».
Тот что-то промекал.
Огромный вгляделся в Сале еще внимательнее, даже повертел головой и принюхался, как ищейка. И вдруг громко хлопнул в ладоши. Кони даже зафыркали от неожиданности.
– Бог мой, патрон! Это же сам мэтр Сале! О, мэтр Сале, простите! Обознался, не разглядел в темноте!
– Ну что вы, что вы, мсье Номали… Вы же сами разрешили мне проехать по здешней дороге, когда…
– Когда вы повезете к нам нашу госпожу! Нашу прекрасную даму! Нашу повелительницу! – восторженно заговорили они наперебой, простирая ко мне руки. – Неужели правда? Неужели свершилось! Неужели мы, простые смертные, достойны лицезреть саму кавалерственную даму де Ласмар?!
– Да, господа, – важно кивнул Сале.
И эта парочка комедиантов, мгновенно сдернув головные уборы, действительно упала на колени передо мной. На мокрый асфальт. Под моросящим мокрым не то снегом, не то дождем. На фоне лилово-рыжего заката между мрачными тучами и абсолютно ровным серо-искрящимся бескрайним полем. Я чувствовала ледяную влагу на своем лице, холод все более властно пробирался под одежду.
Я мотнула головой и обратилась к Сале:
– Что все это значит? Я пересекла из конца в конец всю страну ради этой пантомимы?
– Нет, конечно, мадемуазель Брэбьи.
– Мэтр! – Огромный вскочил на ноги. – Вы забываетесь! Это кавалерственная дама де Ласмар!
– Может, хватит? – сказала я огромному.
– Да, действительно, достаточно, Андре, – произнес его патрон и тоже поднялся с колен. – Ты же видишь, наша гостья не в восторге.
Я хмыкнула.
– А отчего, собственно, я должна быть в восторге? От вашего розыгрыша?
– Но… – Он вдруг совершенно растерянно посмотрел на меня. Я встретилась с его глазами. Сейчас они оказались грустными. Большие и грустные карие глаза, как у спаниеля. Он поправил пальцами выпавшую прядь – точно, у него очень непослушные волосы, – и водрузил шляпу на место. – Но… но…
– Патрон, – заговорил огромный, – наша гостья не лошадь.
Он сдернул перчатку и протянул мне руку. Она была не слишком огромная, но и не маленькая. Определенно крепкая и наверняка энергичная.
– Позвольте представиться. Андре Номали. Здешний конюх.
– Очень приятно, мсье Номали.
Рукопожатие действительно оказалось энергичным и действительно очень приятным. И взгляд небольших серых глаз, встретившихся с моими, тоже был энергичным и открытым. На человека с таким рукопожатием и таким взглядом определенно можно положиться, если, конечно, забыть «средневековую» клоунаду…
– Жюли-Виктория Брэбьи. – сказала я и добавила, раз уж он назвал свою профессию: – Преподаватель математики.
– Очень приятно, мадам метресс[1]. – Конюх улыбнулся открыто и располагающе. – И позвольте вам представить моего патрона мсье Рене Рейно.
Рейно шагнул ко мне. Конюх встрепенулся.
– Только не вздумай целовать ей ручки, Рене! Мадам метресс не любит обычаи пятнадцатого века! Или я не прав, мадам метресс? – кокетливо уточнил он.
– Не важно. – Я протянула руку. – Очень приятно, мсье Рейно.
– Мне тоже, мадемуазель Брэбьи, – сказал Рейно и с вежливой улыбкой все-таки поцеловал кончики моих пальцев. Карие глаза тоже не выражали ничего, кроме вежливости. – Вы ездите верхом, мадемуазель Брэбьи?
– Нет. А что такое?
– Ха! – басовито хохотнул конюх. – Я так и думал, Рене. Я тебе говорил. Поедет с тобой или со мной. Не надо было по такой погоде лишний раз седлать Рыжулю.
Я переводила глаза с Рейно на конюха и обратно.
– Дело в том, мадам метресс, – заговорил конюх, – что скоро стемнеет, и…
– Господа! – оживился Сале. – Я прекрасно держусь в седле. Мадемуазель Брэбьи поедет со мной.
– Что?! Куда это я должна ехать? Что это значит? Мсье Сале! Извольте объяснить! Куда это вы меня заманили? Вы говорили, что так мы короткой дорогой попадем к нотариусу, и вдруг все это… Чистое поле! Двое незнакомых мужчин! Что вы молчите, мсье Сале?
И тут конюх протянул ему свой хлыст.
– Ну-ка, покажи нам класс, мэтр! Держи погонялку. И давай с ней быстренько на моего Блэка. А ты, Рене, бери Рыжулю. Я-то для нее больно тяжелый, – добавил он, доверительно глядя на меня. – Поживее, господа, поживее!
Сале забрал хлыст и вполне ловко вспорхнул на черную громадину.
– Ну же, мадам метресс! – Конюх потянулся ко мне. – Идите сюда.
– Никуда я не пойду! Это похищение!
И тут они все – вместе с Сале! – захохотали.
Конюх энергично сграбастал меня, поднял в воздух и как пушинку водрузил на конскую шею.
– Объяснишь ей все по дороге, Сале, – безапелляционно распорядился Рейно. Он уже сидел на Рыжуле с мобильным в руке. – Хватит тут уже мерзнуть. Да, еще, Андре. Забери-ка ты ее багаж из машины. Принеси мне. Шарло, – сказал он уже в телефон, – давай, пока не стемнело, к шестнадцатой лунке. Запаску надо поставить. Ну конечно. Да. Да. Конечно, объедешь поле, с центрального входа, и в гараж. Конечно. Хорошо.
С ужасной высоты я оторопело наблюдала за происходящим. Рейно сунул телефон в карман. Конюх вытащил из машины мои сумки и отдал ему. Пошел к серому в яблоках коню. Погладил его по морде. Тот потерся о его плечо, как кот. Конюх что-то подправил в седле и водрузил на него свою тушу.
– Эй, мадам метресс! – пробасил он.
Я вздрогнула и вышла из оцепенения.
– Вам придется обнять нашего мэтра! И ничего не бойтесь, он правда очень приличный наездник.
– Правда-правда, – очень тихо прошептал Сале, почти касаясь моего уха губами.
Оказывается, я сидела, прижавшись спиной к его груди. И она была теплая, крепкая и широкая. А его руки, как бы обнимая меня сзади, держали поводья. И еще от него пахло лимоном и огурцом, как от подростка из приличной семьи. Наверное, пользуется таким лосьоном. Мальчишеским…
Я встряхнула головой, отгоняя парфюмерные соображения, и случайно коснулась виском его щеки. И как-то так само собой получилось, что в следующий миг мы встретилась взглядами. Голубые глаза под длинными ресницами смотрели на меня восторженно и смущенно.
– Успокойтесь, – прошептал он, – никто не хочет вам зла. Обнимите меня покрепче, и поедем. Или мне придется управлять лошадью только одной рукой.
– Почему? – тоже прошептала я.
Его красивое и немного мальчишеское – наверное, из-за полноватых затейливо изогнутых губ и аромата подросткового лосьона – лицо было совсем близко, и от назойливой мысли, что сейчас он поцелует меня, я никак не могла избавиться.
– Потому что второй рукой мне придется держать вас. – Сале сделал именно так, и я почувствовала, что мы поехали. Его губы шевелились, и я даже ощущала их тепло. – Лучше бы вам обнять меня. Вам же самой будет удобнее.
– Я – пленница? – стараясь говорить строго, чтобы все-таки прогнать ту дикую мысль, спросила я.
– Нет. Гостья.
– Странное тут представление о гостеприимстве, – пробормотала я и, собравшись с духом, громко, чтобы по возможности услышали все, выпалила: – Кто эти люди? Что вас связывает? Сколько вам заплатили?
Они услышали – до меня долетел смех, а потом Рейно повернул лошадь и остановился, поджидая нас.
– Мадемуазель Брэбьи, извините, что нас всех подвело чувство юмора. Да и погода тоже. Я – приемный сын вашего отца, шевалье Ромуаля де Ласмара.
– Бог мой…
– Сале, неужели ты об этом ей до сих пор не сказал? – Теперь мы ехали рядом. – О чем вы шептались столько времени?
Интонация последнего вопроса меня потрясла.
– Мсье Рейно, – мягко начала я, – если вы меня похитили, чтобы избавиться от конкурента по наследству, то, уверяю вас, я не конкурент! Это недоразумение! Если бы вы не помешали мсье Сале отвести меня к нотариусу, все бы уже выяснилось.
Я видела Рейно в профиль. Рейно молча смотрел вперед, и желваки на скулах играли.
– Поверьте, мсье Рейно! К мсье Ласмару я не имею ни малейшего отношения!
– Шевалье де Ласмару, – с напором поправил тот.
– Тем более!
– Я так не думаю. И рекомендую вам поторапливаться, чтобы не простудиться, дорогая сестра.
Он стегнул лошадь. Зыбкая толща влажной мглы между нами стремительно увеличивалась.
– Мсье Сале, как я должна обнять, чтобы было быстрее?
Сале остановил лошадь. Пристально посмотрел на меня. Улыбнулся своими красивыми губами. И мы обнялись так, как если бы та самая идея о поцелуе действительно должна была сейчас реализоваться. Но он произнес:
– Да, мадемуазель Брэбьи, вот так. Держитесь. – Убрал от меня свои руки, что-то сделал с поводьями. – Вперед, Блэк! Не подведи, старина!
И мы помчались так, что очень скоро обогнали и Рейно, и конюха Андре.
– Ничего себе! Блэк, предатель! – крикнул конюх и понесся за нами. – Обошел своего хозяина! Еще чего! Не выйдет! Ай да мэтр! Древне римский похититель сабинянок!
Сале хмыкнул.
– А кто хотел от меня избавиться? Кто четвертую лошадь не привел?
– А кто шину проколол? Кто километр не доехал до назначенного места?
Это были настоящие скачки. Они мчались рядом и выкрикивали друг другу упреки. Мне тоже было что сказать, но я лишь, стиснув зубы и закрыв глаза, цеплялась за Сале. А потом я услышала окрик:
– Спятил, Сале? Хочешь ее изувечить? Или на всю сделать идиоткой? Не отставай, Андре!
Тяжело пофыркивая, Блэк пошел шагом. Я открыла глаза. Мой новый «брат» и конюх были уже далеко впереди, а за деревьями я увидела очертания… сказочного замка.
– Простите, – прошептал Сале, – я забылся. Я думал только о своей обиде! Мне так тяжелы эти вечные унижения.
– Прекратите ныть. Врать надо поменьше. Вы ведь по телефону говорили, что я унаследовала провинциальную гостиницу. Но мне теперь кажется, что здесь целый замок. И речь идет об очень большом состоянии. Я не права?
А он вдруг взял и поцеловал меня.
– Сале… Вы с ума сошли? Зачем?…
– Я вам клянусь. – Он крепко держал меня за плечи и смотрел в глаза. – Что бы они ни задумали, я любым путем постараюсь быть с вами рядом. Я ведь нарочно проколол шину и остановился не там, где мы договаривались с Андре. Он, кстати, должен был вас похитить, а Рейно – по-рыцарски спасти прекрасную даму.
– С Андре договаривались? Не с Рейно?
– Рейно! – Сале горько усмехнулся. – Станет он общаться с каким-то там нотариальным поверенным! Если бы не вы, ему досталась бы вся эта недвижимость и банковские счета.
– То есть… вы… вы хотите сказать, что…
– Да, мадемуазель Брэбьи.
– Просто Вики.
– Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Наследница
Моей дорогой Жюли Порохофф
Глава 1,
в которой всадники
На фоне сумеречного неба, в сыпавшей из туч серебристой мгле мокрой пыли они показались мне привидениями.
– Але, господа! – зычно крикнул кто-то из них, и лошади заметно прибавили скорости.
Мсье Сале испуганно отпустил домкрат и выпрямился.
– На всякий случай: это частная собственность! – добавил всадник на черном коне, приложив руку рупором ко рту.
И оба были уже так близко, что я видела все гневные лица. В смысле гневные лица, конечно, всадников и оскаленные фыркающие морды – коней. Причем за черным и конем в яблоках несся еще рыжий, но без седока.
Конь в яблоках подлетел первым. Красиво замер на задних ногах, а его всадник в этот момент изогнулся в седле – не менее элегантно и красиво – и заглянул в окно «пежо». Повел бровью, увидев меня, и с легкой улыбкой приложил два пальца к полям шляпы. Это не ковбойская шляпа, зачем-то подумала я, а скорее как у Зорро. И еще я подумала, что он давно вышел из студенческого возраста, чтобы носить хвост, и что у него волнистые темные волосы, и что они, наверное, просто слишком непослушные для нормальной мужской стрижки. Но эти мысли уж точно были совершенно лишними.
А тем временем седок огромного черного коня – тоже огромный, усатый и в жокейской кепочке, совершенно неуместной при его габаритах, – замахнулся хлыстом на Сале.
– У вас плохо со зрением?
– У м-м-еня? – шарахаясь в сторону, пробормотал Сале, вжимая голову и глядя на огромного снизу вверх.
– У вас, у вас, любезный! Кажется, там, – огромный показал хлыстом в даль, – написано, что это частные владения! И достаточно крупными буквами! – И, шумно выдохнув, посмотрел на своего спутника. – Не так ли, патрон?
Тот хмыкнул, опять повел бровью, погладил гриву коня.
– Я давно говорил и тебе, Андре, и Глиссе. Да что там Глиссе, самому Вариаблю я тысячу раз втолковывал, что надо написать гораздо крупнее, – меланхолично произнес он, продолжая гладить гриву. – А еще лучше пригласить пару каменщиков из Китая и возвести стену.
– Вы правы, патрон, – старательно закивал огромный. – Я сам этим займусь. – И опять замахнулся хлыстом на Сале. – Чтобы всякий сброд и чернь не смели…
– Что вы себе позволяете, мсье?! Сейчас не пятнадцатый век! – Я даже не поняла, как выскочила из машины и загородила собой Сале. Никогда в жизни я не испытывала такой злости. – Да, мы нарушили границу вашей территории! Мы готовы ответить в суде! Но оскорблять нас вы не… – И тут я осеклась.
Огромный валялся на земле. Со словами: «Ты мне еще за это ответишь!» – патрон вышиб его пинком из седла, а сам уже спрыгнул с коня и в низком поклоне согнулся передо мной.
– Примите мои глубочайшие извинения, о благородная дама! Этот слепец просто не разглядел вас в экипаже! Он увидел только этого…
– Но меня-то вы, кажется, разглядели, сударь? – Я и сама не ожидала, что у меня есть столько желчи, сколько я вложила в последнее слово.
– О, мадам, будьте милосердны! – хором взмолились оба бывших всадника, прижимая руки к груди и, похоже, всерьез намереваясь опуститься передо мной на колени.
Я обвела их взглядом и строго сказала:
– Прекратите ломать комедию, господа. Запишите наши имена и обращайтесь в суд. Мы не станем отпираться, что заехали на вашу собственность. Не так ли, мсье Сале?
– Безусловно, – буркнул тот, а всадники переглянулись и пристально посмотрели на него.
– Мсье Сале? – строго спросил «патрон».
Тот что-то промекал.
Огромный вгляделся в Сале еще внимательнее, даже повертел головой и принюхался, как ищейка. И вдруг громко хлопнул в ладоши. Кони даже зафыркали от неожиданности.
– Бог мой, патрон! Это же сам мэтр Сале! О, мэтр Сале, простите! Обознался, не разглядел в темноте!
– Ну что вы, что вы, мсье Номали… Вы же сами разрешили мне проехать по здешней дороге, когда…
– Когда вы повезете к нам нашу госпожу! Нашу прекрасную даму! Нашу повелительницу! – восторженно заговорили они наперебой, простирая ко мне руки. – Неужели правда? Неужели свершилось! Неужели мы, простые смертные, достойны лицезреть саму кавалерственную даму де Ласмар?!
– Да, господа, – важно кивнул Сале.
И эта парочка комедиантов, мгновенно сдернув головные уборы, действительно упала на колени передо мной. На мокрый асфальт. Под моросящим мокрым не то снегом, не то дождем. На фоне лилово-рыжего заката между мрачными тучами и абсолютно ровным серо-искрящимся бескрайним полем. Я чувствовала ледяную влагу на своем лице, холод все более властно пробирался под одежду.
Я мотнула головой и обратилась к Сале:
– Что все это значит? Я пересекла из конца в конец всю страну ради этой пантомимы?
– Нет, конечно, мадемуазель Брэбьи.
– Мэтр! – Огромный вскочил на ноги. – Вы забываетесь! Это кавалерственная дама де Ласмар!
– Может, хватит? – сказала я огромному.
– Да, действительно, достаточно, Андре, – произнес его патрон и тоже поднялся с колен. – Ты же видишь, наша гостья не в восторге.
Я хмыкнула.
– А отчего, собственно, я должна быть в восторге? От вашего розыгрыша?
– Но… – Он вдруг совершенно растерянно посмотрел на меня. Я встретилась с его глазами. Сейчас они оказались грустными. Большие и грустные карие глаза, как у спаниеля. Он поправил пальцами выпавшую прядь – точно, у него очень непослушные волосы, – и водрузил шляпу на место. – Но… но…
– Патрон, – заговорил огромный, – наша гостья не лошадь.
Он сдернул перчатку и протянул мне руку. Она была не слишком огромная, но и не маленькая. Определенно крепкая и наверняка энергичная.
– Позвольте представиться. Андре Номали. Здешний конюх.
– Очень приятно, мсье Номали.
Рукопожатие действительно оказалось энергичным и действительно очень приятным. И взгляд небольших серых глаз, встретившихся с моими, тоже был энергичным и открытым. На человека с таким рукопожатием и таким взглядом определенно можно положиться, если, конечно, забыть «средневековую» клоунаду…
– Жюли-Виктория Брэбьи. – сказала я и добавила, раз уж он назвал свою профессию: – Преподаватель математики.
– Очень приятно, мадам метресс[1]. – Конюх улыбнулся открыто и располагающе. – И позвольте вам представить моего патрона мсье Рене Рейно.
Рейно шагнул ко мне. Конюх встрепенулся.
– Только не вздумай целовать ей ручки, Рене! Мадам метресс не любит обычаи пятнадцатого века! Или я не прав, мадам метресс? – кокетливо уточнил он.
– Не важно. – Я протянула руку. – Очень приятно, мсье Рейно.
– Мне тоже, мадемуазель Брэбьи, – сказал Рейно и с вежливой улыбкой все-таки поцеловал кончики моих пальцев. Карие глаза тоже не выражали ничего, кроме вежливости. – Вы ездите верхом, мадемуазель Брэбьи?
– Нет. А что такое?
– Ха! – басовито хохотнул конюх. – Я так и думал, Рене. Я тебе говорил. Поедет с тобой или со мной. Не надо было по такой погоде лишний раз седлать Рыжулю.
Я переводила глаза с Рейно на конюха и обратно.
– Дело в том, мадам метресс, – заговорил конюх, – что скоро стемнеет, и…
– Господа! – оживился Сале. – Я прекрасно держусь в седле. Мадемуазель Брэбьи поедет со мной.
– Что?! Куда это я должна ехать? Что это значит? Мсье Сале! Извольте объяснить! Куда это вы меня заманили? Вы говорили, что так мы короткой дорогой попадем к нотариусу, и вдруг все это… Чистое поле! Двое незнакомых мужчин! Что вы молчите, мсье Сале?
И тут конюх протянул ему свой хлыст.
– Ну-ка, покажи нам класс, мэтр! Держи погонялку. И давай с ней быстренько на моего Блэка. А ты, Рене, бери Рыжулю. Я-то для нее больно тяжелый, – добавил он, доверительно глядя на меня. – Поживее, господа, поживее!
Сале забрал хлыст и вполне ловко вспорхнул на черную громадину.
– Ну же, мадам метресс! – Конюх потянулся ко мне. – Идите сюда.
– Никуда я не пойду! Это похищение!
И тут они все – вместе с Сале! – захохотали.
Конюх энергично сграбастал меня, поднял в воздух и как пушинку водрузил на конскую шею.
– Объяснишь ей все по дороге, Сале, – безапелляционно распорядился Рейно. Он уже сидел на Рыжуле с мобильным в руке. – Хватит тут уже мерзнуть. Да, еще, Андре. Забери-ка ты ее багаж из машины. Принеси мне. Шарло, – сказал он уже в телефон, – давай, пока не стемнело, к шестнадцатой лунке. Запаску надо поставить. Ну конечно. Да. Да. Конечно, объедешь поле, с центрального входа, и в гараж. Конечно. Хорошо.
С ужасной высоты я оторопело наблюдала за происходящим. Рейно сунул телефон в карман. Конюх вытащил из машины мои сумки и отдал ему. Пошел к серому в яблоках коню. Погладил его по морде. Тот потерся о его плечо, как кот. Конюх что-то подправил в седле и водрузил на него свою тушу.
– Эй, мадам метресс! – пробасил он.
Я вздрогнула и вышла из оцепенения.
– Вам придется обнять нашего мэтра! И ничего не бойтесь, он правда очень приличный наездник.
– Правда-правда, – очень тихо прошептал Сале, почти касаясь моего уха губами.
Оказывается, я сидела, прижавшись спиной к его груди. И она была теплая, крепкая и широкая. А его руки, как бы обнимая меня сзади, держали поводья. И еще от него пахло лимоном и огурцом, как от подростка из приличной семьи. Наверное, пользуется таким лосьоном. Мальчишеским…
Я встряхнула головой, отгоняя парфюмерные соображения, и случайно коснулась виском его щеки. И как-то так само собой получилось, что в следующий миг мы встретилась взглядами. Голубые глаза под длинными ресницами смотрели на меня восторженно и смущенно.
– Успокойтесь, – прошептал он, – никто не хочет вам зла. Обнимите меня покрепче, и поедем. Или мне придется управлять лошадью только одной рукой.
– Почему? – тоже прошептала я.
Его красивое и немного мальчишеское – наверное, из-за полноватых затейливо изогнутых губ и аромата подросткового лосьона – лицо было совсем близко, и от назойливой мысли, что сейчас он поцелует меня, я никак не могла избавиться.
– Потому что второй рукой мне придется держать вас. – Сале сделал именно так, и я почувствовала, что мы поехали. Его губы шевелились, и я даже ощущала их тепло. – Лучше бы вам обнять меня. Вам же самой будет удобнее.
– Я – пленница? – стараясь говорить строго, чтобы все-таки прогнать ту дикую мысль, спросила я.
– Нет. Гостья.
– Странное тут представление о гостеприимстве, – пробормотала я и, собравшись с духом, громко, чтобы по возможности услышали все, выпалила: – Кто эти люди? Что вас связывает? Сколько вам заплатили?
Они услышали – до меня долетел смех, а потом Рейно повернул лошадь и остановился, поджидая нас.
– Мадемуазель Брэбьи, извините, что нас всех подвело чувство юмора. Да и погода тоже. Я – приемный сын вашего отца, шевалье Ромуаля де Ласмара.
– Бог мой…
– Сале, неужели ты об этом ей до сих пор не сказал? – Теперь мы ехали рядом. – О чем вы шептались столько времени?
Интонация последнего вопроса меня потрясла.
– Мсье Рейно, – мягко начала я, – если вы меня похитили, чтобы избавиться от конкурента по наследству, то, уверяю вас, я не конкурент! Это недоразумение! Если бы вы не помешали мсье Сале отвести меня к нотариусу, все бы уже выяснилось.
Я видела Рейно в профиль. Рейно молча смотрел вперед, и желваки на скулах играли.
– Поверьте, мсье Рейно! К мсье Ласмару я не имею ни малейшего отношения!
– Шевалье де Ласмару, – с напором поправил тот.
– Тем более!
– Я так не думаю. И рекомендую вам поторапливаться, чтобы не простудиться, дорогая сестра.
Он стегнул лошадь. Зыбкая толща влажной мглы между нами стремительно увеличивалась.
– Мсье Сале, как я должна обнять, чтобы было быстрее?
Сале остановил лошадь. Пристально посмотрел на меня. Улыбнулся своими красивыми губами. И мы обнялись так, как если бы та самая идея о поцелуе действительно должна была сейчас реализоваться. Но он произнес:
– Да, мадемуазель Брэбьи, вот так. Держитесь. – Убрал от меня свои руки, что-то сделал с поводьями. – Вперед, Блэк! Не подведи, старина!
И мы помчались так, что очень скоро обогнали и Рейно, и конюха Андре.
– Ничего себе! Блэк, предатель! – крикнул конюх и понесся за нами. – Обошел своего хозяина! Еще чего! Не выйдет! Ай да мэтр! Древне римский похититель сабинянок!
Сале хмыкнул.
– А кто хотел от меня избавиться? Кто четвертую лошадь не привел?
– А кто шину проколол? Кто километр не доехал до назначенного места?
Это были настоящие скачки. Они мчались рядом и выкрикивали друг другу упреки. Мне тоже было что сказать, но я лишь, стиснув зубы и закрыв глаза, цеплялась за Сале. А потом я услышала окрик:
– Спятил, Сале? Хочешь ее изувечить? Или на всю сделать идиоткой? Не отставай, Андре!
Тяжело пофыркивая, Блэк пошел шагом. Я открыла глаза. Мой новый «брат» и конюх были уже далеко впереди, а за деревьями я увидела очертания… сказочного замка.
– Простите, – прошептал Сале, – я забылся. Я думал только о своей обиде! Мне так тяжелы эти вечные унижения.
– Прекратите ныть. Врать надо поменьше. Вы ведь по телефону говорили, что я унаследовала провинциальную гостиницу. Но мне теперь кажется, что здесь целый замок. И речь идет об очень большом состоянии. Я не права?
А он вдруг взял и поцеловал меня.
– Сале… Вы с ума сошли? Зачем?…
– Я вам клянусь. – Он крепко держал меня за плечи и смотрел в глаза. – Что бы они ни задумали, я любым путем постараюсь быть с вами рядом. Я ведь нарочно проколол шину и остановился не там, где мы договаривались с Андре. Он, кстати, должен был вас похитить, а Рейно – по-рыцарски спасти прекрасную даму.
– С Андре договаривались? Не с Рейно?
– Рейно! – Сале горько усмехнулся. – Станет он общаться с каким-то там нотариальным поверенным! Если бы не вы, ему досталась бы вся эта недвижимость и банковские счета.
– То есть… вы… вы хотите сказать, что…
– Да, мадемуазель Брэбьи.
– Просто Вики.
– Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21